Джон Скотт - За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали
Глава IX
Финансирование строительства производилось Промышленным и Государственным банками, имевшими колоссальный штат экспертов-специалистов, нередко наступавших на любимую мозоль планово-финансовым отделам Строительного управления. Часто банки не получали того количества денег, которое им полагалось, из-за тезаврирования валюты, а также и потому, что производственный план Магнитогорска по выпуску продукции не выполнялся и запланированное количество чугуна и стали не было отгружено и отправлено, что означало дефицит на счету Магнитогорска в Московском государственном банке. Вследствие этого часто не хватало денег даже на зарплату рабочим и служащим, не говоря уже о средствах на городское строительство, и еще сотню других нужд, предусмотренных планом. Более того, строительные организации постоянно перерасходовали свои бюджеты[44].
На комбинате, на работе и в городе я постоянно ощущал, как потом и кровью строился Магнитогорск. В архивах Андре я увидел, как это втискивается в рамки статистического обобщения. Как только я чувствовал раздражение по какому-то поводу — скажем, двухнедельной задержки зарплаты, я шел в архивы и находил утешение в сообщениях, что Магнитогорск теряет миллионы рублей в месяц и что банк в этом месяце недополучил денежных поступлений на сумму 4 миллиона рублей, потому что в Магнитогорске нечего было купить и рабочие хранили свои деньги в чулке и под подушкой или даже отсылали их домой в деревню. Я находил удовлетворение и в том, что несмотря на немыслимые трудности Магнитогорск уже выпускает около 10 процентов от всего количества чугуна, производимого в стране.
Глава X
Главнокомандующим Магнитогорска был директор комбината. Он осуществлял свое руководство через администрацию. Абрам Павлович Завенягин был директором Магнитогорска с 1933 по 1936 год. Он родился в 1901 году в семье инженера-путейца. В 1918 году находился на ответственной партийной работе и был членом военно-революционного комитета своего района. В 1919 году его назначили редактором районной газеты в Рязани. Вплоть до 1923 года он был партийным работником, а затем его послали в Москву учиться в Московский горный институт. В этом институте Завенягин провел семь лет — сначала студентом, потом деканом, а затем и директором. Он был прекрасным химиком и хорошим организатором. В течение трех лет Завенягин занимал различные ответственные посты в горнодобывающей и металлургической отраслях, а в августе 1933 года его назначили директором Магниторска, где он показал себя способным руководителем. На XVII съезде партии[45] он был избран кандидатом в члены Центрального Комитета, а в 1936 году, после трех лет довольно успешной работы в Магнитогорске, его назначили заместителем народного комиссара тяжелой промышленности.
В 1933 году Завенягин был фактически хозяином Магнитогорска. Он контролировал поставки, всю администрацию комбината, строительство и снабжение города, общественные службы, строительство учебных заведений, здравоохранение и транспорт. Многие из этих функций были узурпированы администрацией комбината у других организаций (комиссариата здравоохранения, городского Совета, комиссариата образования и т. д.). Это ненормальное положение сложилось в результате того, что у администрации комбината были деньги и люди, чтобы по крайней мере попытаться построить необходимые учебные заведения, больницы, трамвайные линии и т. д., тогда как городской Совет, например, был хронически неплатежеспособен, а его руководство — недостаточно компетентно.
Г лава XI
Однажды во второй половине дня меня послали в большой зал профсоюзов слушать речь Ломинадзе, секретаря райкома партии. Я был в числе нескольких иностранцев, на которых пал выбор потому, что мы знали русский и, присутствовав на заседании, могли потом рассказать всем остальным, о чем говорил партийный начальник.
Речь Ломинадзе была, как всегда, воодушевленной, энергичной, со многими интересными примерами имеющихся недостатков. Позже мне предоставилась возможность познакомиться с этим человеком, и наше знакомство с ним длилось почти два года, вплоть до его смерти.
Грузин Ломинадзе, ранее возглавлявший Коммунистический интернационал молодежи, был мужчиной необъятных размеров, чье громадное тело заплыло жиром. Он был чрезвычайно близорук и постоянно щурился. Интересна его биография. Он был на подпольной работе в Германии, помогал организовывать политические выступления в Кантоне в 1927 году, где, по его собственным словам, провел лучшие дни своей жизни. Возвратившись в Москву после падения Кантонской коммуны, он стал главой КИМа (Коммунистического интернационала молодежи) и оставался на этом посту вплоть до 1930 года. В это время его политические взгляды стали меняться. Он и Сергей Серцов были лидерами «блока право-левых» — последней оппозиционной группы, которая предпринимала какие-то попытки вести открытую деятельность внутри Центрального Комитета партии. Они были не согласны со Сталиным по некоторым, не представляющим особой важности вопросам аграрной политики. Однако существовали и другие разногласия. Ломинадзе, посетив многие страны и будучи чрезвычайно культурным человеком, хорошо знал немецкую литературу, был прекрасным критиком и даже немного писал сам. Он вобрал в себя слишком много элементов западноевропейской буржуазной цивилизации, чтобы быть безропотным свидетелем холодного, бесцветного догматизма и жестокости Сталина как руководителя партии.
Как бы то ни было, «блок право-левых» был запрещен в 1930 году. Ломинадзе исключили из состава Центрального Комитета, освободили от занимаемого им поста в КИМе и отправили «в низы» — на работу в заводской комитет. Он возглавил партийную организацию важного авиамоторного завода и работал там настолько хорошо, что через два года его наградили орденом Ленина и послали в Магнитогорск первым секретарем районного комитета партии. На XVII съезде ему было разрешено выступить и зачитать самоуничижительную речь, в которой он осуждал свое отклонение от линии партии. С самого первого дня своего приезда в Магнитогорск Ломинадзе работал не щадя сил. Прекрасный оратор, он произносил одну речь за другой, обращаясь к административно-хозяйственным работникам, инженерам, рабочим, разъяснял, убеждал, уговаривал, ободрял и воодушевлял. Он требовал величайшего самопожертвования от своих подчиненных, которых, между прочим, имел обыкновение выбирать из круга своих личных друзей. Многие из них, так же, как и он сам, в то или иное время были связаны с какими-либо оппозиционными группами.
