Борис Привалов - Лесоруб Кумоха
Юсси не переставал скулить и хныкать, божился, что если Айно не будет в их доме, то он утопится в трясине, умрет от голода, сам себя зарубит.
Богатый хозяин его не слушал, но сам ничего толкового тоже придумать не мог.
Айно засела в голове у парня с самого лета, и дурацкую мечту о том, чтоб Айно жила у них в доме, мать и отец никак не могли из Юсси выкорчевать.
…Еще издали приметил Тайпо стоящие возле своего дома широкие сани, запряженные двумя серыми жеребцами.
«Вот кто мне нужен сейчас! — мысленно обрадовался богатый хозяин, настегивая своего конька.— Ваше благородие! Он все может сделать… если захочет… Захочет! У меня—захочет!»
Про то, как пристав с богатым хозяином Тайпо сторговался
«Ваше благородие» считался одним из самых удачливых приставов. Кроме умения запускать руку в чужой карман, он прославился еще и тем, что ловко умел вылавливать беглых — так называли карелов, которые убегали от уплаты податей.
Подати для царя собирали специальные сборщики. Конечно, с помощью приставов и стражников. Но многие карелы не могли заплатить налоги царю, и таких неимущих зачисляла в должники. Собирать с них недоимки приходилось правёжем — то есть с помощью солдат и палача. Били должника до тех пор, пока не уплатит долга. Или пока родственники да друзья, на глазах которых истязали мужика, не уплачивала за него недоимку. А уж если платить было нечем, то битого сажали в яму или отправляли на каменоломни — на каторгу, с которой никто не возвращался.
Не дожидаясь правежа, многие из бедняков бежали в самые глухие районы Карелии и там жили, скрываясь от царских сборщиков податей и солдат. А приставы со стражниками вылавливали в меру сил и старания беглых мужиков н возвращали их на места жительства, где их ждали правежи и каторга.
— К отцу Василию на исповедь пришла старуха,— объяснял пристав богатому хозяину причину своего появления в селе,— и рассказала, что ночью к ней в дом постучался мужик, попросился на ночлег. По всем приметам — беглый. Шел сюда, в ваши края. Я,— гордо ткнул себя пальцем грудь пристав,— таких мерзавцев на своем веку поймал уже сорок человек. Теперь будет сорок один… Не слышал про беглого?
Тайпо не слышал.
Юсси тоже ничего не слышал.
— Значит, тут где-то прячется!—убежденно сказал пристав. Прищурив рысьи глаза, он поглядел хитро на отца с сыном:— Если бы в соседнем селе он был, то вам бы сказали. А раз все молчат, тут он где-то. Богатым хозяевам мужики правды не говорят — боятся. У меня нюх на них, мерзавцев… Ей-богу, я их за версту чую!
Пристав и один стражник остались жить у Тайпо.
Это была большая честь для богатого хозяина: еще бы, само «ваше благородие» выбрало его дом!
— Вот только служанки у меня нет,— пожаловался богатый хозяин,—кто есть-пить даст? Помогите, ваше благородие!
— Служанки нет? — удивился пристав.—Сколько тебе их пригнать? Сейчас прикажу!
— Э-э, всего одна и нужна-то,— стараясь произносить слова как можно быстрее, заговорил Тайпо.— Дочка покойного Ийвана —Айно. Не хочет к нам идти —лучше, говорит, умру…
— Бунт! — весело закричал пристав.— Это что ж, каждая девчонка начнет поступать как хочет?! Силой приведем! Хо-хо! Не хочет!
— Все было бы просто, ваше благородие,— продолжал Тайпо.— Но она — сестра Кумохи… того самого… который со своими дружками овечье чудо придумал…
Пристав задумался. Кумоху он знал, и в данных обстоятельствах связываться со смекалистым лесорубом ему не очень хотелось. Но признаться в своих опасениях перед Тайпо ему было непозволительно. Как же быть?.. И вдруг где-то в глубине головы закопошилась мыслишка… Ага!
Мохнатое, окаймленное короткой бородой-бахромой лицо пристава расплылось в довольную улыбку, глаза стали щелками.
— Хоть и прошло с той поры годика три, а то и четыре, но Кумоха у меня еще в долгу… Он ведь, бесштанник, меня обманул… Выдал себя за сына Сийлы-кузнеца, а сам… И Сийла тоже обманщик. Но Сийла мне все даром кует, я его простил.
А вот Кумоху… Прощу, если сестру к тебе отпустит!
Юсси вскочил с лавки, начал плясать от радости.
Пристав удивленно на него вытаращился.
— Нравится ему Айно,— со вздохом произнес Тайпо.— Из-за него и беру ее в служанки…
— Что ж, дело хорошее,— усмехнулся пристав.— Только робкому красавица в жены не достанется. А у Кумохи денег много? Может, он откупится?
— Какие у голодранца деньги — все раздает дружкам! — сказал богатый хозяин, и борода его полезла куда-то в сторону, подчеркивая презрение к нищему Кумохе.— Мороза да ветра у него только и вдоволь.
— А мне какое дело? Приеду, пусть попробует меня не угостить! — стукнул кулаком по столу пристав.
— Бедняцкого угощения да зимнего тепла ненадолго хватит,— пощипывая бороду, проговорил Тайпо.
— Посмотрим! — уже спокойнее произнес пристав.— Меня он обязан принять по-царски. Должник все же! Завтра же поутру— эй, слышишь? — едем к Кумохе!
Большой, широкий стражник, прикорнувший на краю лавки, вздрогнул от крика и отрапортовал:
— Слышу, ваше благородие!
— Иди спать! — приказал пристав.—И ты бы, блаженный, отправлялся на боковую,— обратился он к Юсси.— Чего рот раскрыл? Нам с хозяином поговорить нужно! Получишь ты свою Айно! Иди!
Когда все, кроме Тайпо, вышли, пристав перешел к делу:
— Я человек прямой—это каждый знает. Так вот: будет Айно служанкой у тебя, если ты мне сто рублен заплатишь.
— Двадцать пять! — сказал Тайпо, изо всех сил пыхтя трубкой.
— Семьдесят пять! — хлопнул ладонью по столу пристав.— Да за те же деньги я еще Кумохе н острогом пригрожу!
— Пятьдесят.
— Черт с тобой, хозяин. Жаден ты, как сто скряг! — Пристав поднялся с лавки.— Ну, спать пора… А деньги сейчас. Не то мне сны будут плохие сниться, завтра голова заболит, не поеду никуда!
…У Айно и Кумохи в этот вечер тоже были гости.
Матти привел с собой из леса маленького мужичка с испуганным лицом. Все у него было испуганное: и редкая борода, и синие глаза, и темные брови. Трубка торчала изо рта, большая, с кулак, и та, казалось, боялась дымиться.
— Мужичок с палец,— смеялся Матти,— а трубка с гору.
По рукам, в которые въелись мелкие несмываемые черные
морщины, можно было сразу догадаться, что мужичок — дубильщик, выделывает шкуры.
— Свою кожевню имел,— рассказывал о нем Магти.— овчины выделывал, оленьи шкуры, медвежьи — любые! А потом богатеи его в долги вогнали, разорили. А тут сборщики налогов, недоимки… Бежал он, Кумоха, от правежа. Сказали ему друзья, что я его спрячу, в Болотную землю уведу… Туда никто дороги не знает, и оттуда выйти можно только тогда, когда все вместе решат — открыть тебе тайную тропу назад к людям или нет… Там беглых живет — не сосчитать. И хорошо живут, раз царь до них не может добраться никак.
— Как тебя зовут? — спросил Кумоха беглого.
— Кондро,— тихо ответил дубильщик.
— Он такой рваный! Он же замерзнет! — забеспокоилась Айно и спросила брата:—Можно, я отдам старые вещи отца? Они будут ему впору.
— Лучше заплата, чем голое колено,— засмеялся Матти.— Плохо, когда не на что заплаты ставить! А пока еще места у Кондро на рубахе хватает!
— Дай ему, сестра, все, что отыщешь,— разрешил Кумоха.— Добрый подает грош, а бедный, у которого карман пустой,— руку.
— Но рука-то эта дороже золота. Потому что она рука друга! — как мог торжественнее закончил Матти.— Так вот, друг Кумоха: Кондро должен прожить где-нибудь здесь две недели. Через две недели за ним придут Мокки с Нийкоем, уведут его в Болотную землю. Там не то что пристав сам дьявол его не поймает! Но здесь не в лесу же ему жить в берлоге… Зима!
— Что ты петляешь, как заяц? — закричал Кумоха, хватая Матти за шиворот.— С каких это пор ты перестал говорить прямо?
— С тех пор, как познакомился с «вашим благородием!» — еле смог выговорить Матти.
— Ну ты же мог сказать: «Кумоха, Кондро две недели поживет здесь, пока за ним не придут»! А?
— Мог бы, мог бы… и даже скажу… только отпусти… я же не Тайпо… я твой друг… еще задушишь…
Кумоха рассмеялся, разжал кулак.
Матти дышал, как рыба, выброшенная на берег.
— Вот силушка! Тебе с медведями бороться, а не с рыбаками!
— Ну, а что ты скажешь, Айно?—спросил Кумоха.
— Конечно, пусть живет,— согласилась Айно.— Вот только…
Кумоха с удивлением посмотрел на замявшуюся сестру.
— Юсси сюда зачастил,— продолжала Айно.— Покою от него нет. Как бы он не пронюхал чего…
— Хорошего женишка ты завела! — всплеснул рукам» Матти.— Единственного наследника богатого хозяина! «Ах.— говорит он тебе,— ты такая красивая, Айно, я просто удивляюсь, почему это бабочки не садятся на тебя, не принимают тебя за цветок…»
Матти едва уклонился от ловко брошенного клубка шерсти.
— Не буду, не буду!—замахал он рукой.— Уже шутка перестала понимать! Плохая примета!
