Борис Привалов - Лесоруб Кумоха
Поп забасил молитву, развеселившаяся толпа, которой очень хотелось увидеть чудо, все равно кем совершенное — колдуном или попом, подхватила.
Когда молитва закончилась, Сийла сам отодвинул занавеску.
Толпа уже в четвертый раз за сегодняшнее утро ахнула.
В углу стояла, вернее, стоял в ярком девичьем нарядном кожухе, в огромных старых валенках… козлобородый звонарь-пономарь-сторож!
-— Тьфу, дьявол! — не удержавшись, выругался поп.— Ты-то чего сюда вылез?
Толпа засмеялась, сначала несколько сдержанно, а потом все громче и громче,
— Иуды! — забасил поп.— Христопродавцы! Меня позорить? Я вам покажу!
Он так разозлился, что метнул тяжелый крест в пономаря, но тот вовремя присел — крест вонзился в стену сарая.
— Что ты, батюшка…—успокаивающе проговорил Сиила.— Просто путаница вышла… Ворон ее тебе подстроил. Видишь, исчез старый черт! А Кумоха тут ни при чем! Да и он напутать может: столько чудес сразу, голова кругом идет!
Боком-боком, с помощью Сийлы поп выбрался на улицу и заторопился к дому. Так как все село было во дворе или возле двора Ворона, то улица вся была пустынной.
— Я сейчас, батюшка, следом за тобой буду,— сказал кузнец.— Сына приведу!
— И пономаря захвати! — крикнул поп—Я ему, дураку, покажу, как в чудеса вмешиваться!
Пока испуганный пономарь пытался скрыться той же дорогой, которой он появился, а хохочущие мужики, обнаружив лаз, вытаскивали его оттуда за ноги, в избе Ворона колдун разговаривал с Кумохой и Рыжим.
— За что вы меня так? — спросил Ворон.— Ты, рыжий, послан Игно, а ты, сын Сийлы?
Кумоха сорвал наконец надоевшую черную повязку с глаза.
— Еще одно чудо, а, хозяин? —спросил он весело.—Я такой же сын Сийлы, как ты сын лесного хозяина Хийси. Я — Кумоха, сын Ийвана, которого ты перед смертью обокрал и обманул.
Ворон обреченно закрыл глаза.
— А это мой друг Матти,—продолжал Кумоха.— Он заберет сейчас своих овечек и мою корову. Деньги твои мы вернем тем, кого ты обобрал…
— Но я ведь всех не успел узнать,—сказал смущенно Матти,— так что… придется тем отдать, кого знаем…
— Ладно, хоть они свое вернут,— согласился Кумоха.—
А тебе, хозяин, мой совет: бросай эти края. Скоро вся Карелия над тобой смеяться будет.
— Добрая весть далеко идет, а недобрая — еще дальше,— весело проговорил Матти.
— Какой же я колдун после этого? — вяло сказал Ворон.— Погубили вы меня… Что мне делать теперь?
— Хочешь под крышей жить, берись за топор или за соху.
А не хочешь, так и живи под забором!—равнодушно ответил
Кумоха.— Мне твоими делами заниматься недосуг — домой пора. Но если ты еще раз на нашем пути встретишься, знай. Ворон, не помилуем.
— Карелия велика, авось не встретимся,—пробормотал колдун.
— Разве что!— засмеялся Матти.
Дверь дрогнула, вместе с клубом морозного воздуха в нее. согнувшись, вошел Сийла.
— Ну, сынки, поехали!— раздался его сиплый бас.— Не забывайте: у гостя две заботы — прийти и уйти.
Ворон с ненавистью посмотрел на кузнеца.
— Но-но! — усмехнулся Сийла.— Мне и без тебя забот хватает — с приставом да с попом. А уж тебя-то я и не боялся никогда, и не боюсь, чудо овечье…
Когда сани Сийлы выбрались на лесную дорогу и Матти выслушал от Кумохи все упреки за то, что он долго торговался, продавая корову и овец («Не вести же их через леса и озера по домам!»), Сийла спросил:
— Чего никак не пойму: зачем Матти в рыжий цвет выкрасился? Его тут все равно никто не знает.
— А вдруг? — подхватил Матти весело.— А вдруг кто-нибудь из друзей носом к носу, а? «Матти, это ты?»—спросил бы он меня. А я бы ему ответил: «Нет. это не я. Разве ты у меня видел .когда-нибудь рыжую бороду?» Это что! А рыжая краска, смотрите, начала сползать… Я даже спал уже в шапке, чтоб колдун чего не заподозрил…
— Когда ко мне ворвался ночью этот рыжий Матти, то я его сперва не узнал,— сказал Сийла,— Но сразу согласился быть твоим отцом, Кумоха!
— Стражники пристава приехали за Сийлой, когда я уже пустился в обратный путь! — гордо произнес Матти,—Вот какой я быстрый! Помнишь. Кумоха, где мы с тобой расстались? Во дворе попа я еще рассказывал сказку стражникам, помнишь? Так только ты ушел, выходит пристав и приказывает стражникам ехать к Спиле! Я сразу смекнул, что к чему!
— Но как ты добрался до него так быстро? — удивился Кумоха.
— К дому друга дорога никогда не бывает длинной,— ответил Матти.— Разве ты этого не знаешь?
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
КАК КУМОХА С ДРУЗЬЯМИ В БОЛЬШУЮ БЕДУ ПОПАЛ И ЧЕМ ДЕЛО КОНЧИЛОСЬ
Богатый чужой бедой силен, бедный — дружбой.
(Карельская поговорка)
— Опять едет, чтоб его черти взяли! — с досадой сказала Айно и так швырнула горшок в печку, что чуть его не разбила.
Кумоха прислушался: громко скрипели полозья саней, слышалось ржание — возница горячил коня.
Этой зимой в их избушку зачастил неожиданный гость — сын богатого хозяина, бездельник Юсси.
После смерти матери Айно взяла в свои руки все хозяйство. Когда Кумоха уезжал на заработки — лес валить, дома строить, болота сушить,— то Айно приходилось самой и село косить, и рыбу ловить, и корову пасти.
Однажды она пошла стирать на лесной ручей. Деревянным вальком била-терла холст.
Юсси, как обычно, слонялся в жаркий день по лесу и на этот раз забрался довольно далеко от своего дома. Коня Юсси пустил пастись на лужайку, а сам лежал, в небо глядел.
И вдруг слышит: шлеп-шлеп-шлеп! Звук ударов валька о мокрое белье!
Подкрался Юсси к ручью, увидел Айно, и до того она ему показалась красивой, что он даже собственное имя позабыл i только на следующий день к вечеру вспомнил!
Айно и в голову не приходило, что кто-нибудь может за ней подсматривать. И, выстирав белье, она решила выкупаться.
Айно немного поплавала. Чтобы не замочить связанных в большой узел льняных кос, она держала голову высоко над водой. Так плавают олени — боятся окунуть тяжелые рога в воду.
После этой поездки в лес Юсси до самой осени сидел дома безвыходно, тяжко вздыхал и почти ничего не ел. Мать и отец, и так к нему ластились, и этак — молчит.
А когда выпал первый снег, Юсси впервые в жизни самостоятельно расчесал бороду и помчался на санях в лес к дому Айно и Кумохи.
Да и принялся ездить каждый день, доводя Кумоху и Айно до отчаяния: сидит, молчит, улыбается и глаз с Айно не сводит! Но ничего не поделаешь — гость всегда гость! И его следует принимать как положено!
…На этот раз Юсси приехал не один, а со своим отцом — богатым хозяином Тайпо.
— Э-э, забот у человека больше, чем шишек на елке.— пыхтя трубкой, медленно цедил слова Тайпо, а его рыжие глаза-тараканы шарили по стенам, по лавкам, по печи.— Все думают: раз хозяйство у меня крепкое, так мне и живется легко… Э-э, неверно. У меня хозяйка болеет. Юсси сам не свой ходит, работника хорошего нет, служанки нет… Хоть сам работай!
— Не надо жаловаться, хозяин,— жестом приглашая гостей садиться к столу, сказал Кумоха.— У богатого а петухи несутся, это все знают. Ты свои беды сейчас считал — за минуту управился. Бедняк начнет свои считать — до утра не кончит. Поэтому я лучше помолчу.
Юсси как сел на лавку, уткнулся взглядом в Айно, так и замер.
А богатый хозяин время зря не терял. Петлял, вертел, крутил, но наконец к делу подобрался:
— Отпусти Айно служанкой к нам в дом, Кумоха, а? Заплачу ей хорошо. Деньги тебе не нужны, что ли? Хозяйка моя заболела, поехала к Игно-колдуиу, там в селе у нее родичи живут… Когда приедет — неизвестно. Весной, должно быть… Юсси твою Айно обижать не будет… А без женской руки в доме плохо, сам знаешь.
— Ты же не меня нанимаешь, хозяин,— усмехнулся Кумоха.— Айно тебе нужна, с ней и разговаривай.
— Нет, нет, нет!,— сказала Айно.— Мне и здесь хороша С голоду не умираем — зачем в чужой дом идти? А если б и умирала, к вам не пошла бы работать. I
Сколько ни бился Тайпо, Айно твердила свое«нет» и «нет».
Выпили отец с сыном пива, закусили пирогом да и поехали восвояси.
Снег хрустел-скрипел под быстрыми полозьями.
— Если Айно не будет у нас в доме,— капризно сказал Юсси отцу, когда санки мчались по лесной дороге,— то я уйду в лес и домой не вернусь. Пусть меня волки едят, пусть я замерзну, пусть в болоте сгину…
Он закутался плотнее в медвежью шубу, засопел.
— Э-э!—перебрасывая вожжи из руки в руку, только и молвил богатый хозяин.
А сам сосал трубку и думал: «Трудный случай. Видно, влюбился сын не на шутку в эту Айно… Слов нет, девица — красавица хоть куда, невеста уже, да только не для моего Юсси… Вот служанкой нужно ее взять к нам, тогда Юсси сразу оживет… Но как это сделать? Ведь с Кумохой совладать не так просто…»
Тайпо думал так же медленно, как и говорил. Поэтому дум этих ему хватило как раз до дому.
Юсси не переставал скулить и хныкать, божился, что если Айно не будет в их доме, то он утопится в трясине, умрет от голода, сам себя зарубит.
