Герман Балуев - Командир Иванов
Вася расталкивал упавшие деревья по сторонам. Дорога походила на ущелье.
Когда на пути вставала особенно толстая лиственница, в работу вступал Дед. Ребята, копаясь в снегу, растаскивали бурелом, чтобы Дед мог подобраться к дереву со своей бензопилой.
Собственно говоря, дорогу строили Вася и Дед. А остальные им помогали.
Мороз палил. Единственная мысль была: «В тепло! Скорее в тепло!» Но ребята отгоняли ее и работали до темноты. А придя в тепло, засыпали над миской с едой. Появлялась новая мысль: «Спать! Скорее в спальный мешок!»
Ребята боролись с трудностями. Только Вася и Дед не боролись. Они были кадровыми рабочими, и все эти трудности были для них обычной работой. А по вечерам они играли в шахматы. И Вася рассказывал случаи из собственной жизни. Очень смешные. И не очень правдоподобные. Но Дед одобрял эти рассказы.
Лева ни одного рассказа до конца не дослушал. Он засыпал, будто падал в черную яму.
В воскресенье Иванов назначил выходной и велел всем привести себя в порядок. Дед еще раз побрился, а Лева посмотрел на себя в зеркало и увидел багроволицего взлохмаченного парня с дерзко прищуренными глазами. Лева даже не сразу понял, что это он. А когда понял, то очень обрадовался. «Кажется, я становлюсь человеком», — подумал Лева. Он попросил у Деда бритву и первый раз в жизни побрился.
А потом вынул дневник. Там была всего одна запись. Других он сделать не успел, так как засыпал слишком быстро.
Первая запись была такая:
«Ужасно, что я лишний в десанте: ничего не умею и только мешаю ребятам. Но я стисну зубы, буду мокнуть и мерзнуть, буду стонать, но идти вперед…»
— Стонать? — перечитав, не понял Лева — и вспомнил унылого молодого человека в замызганном демисезонном пальто, то есть себя.
Он сделал следующую запись:
«Прошли еще три километра. Преодолели две реки. Температура минус сорок семь градусов. Начал растить усы».
Событие двадцать четвертое. Иванов ошибается
Оставалось две недели до Нового года — срока их выхода к Ние. И десант, используя каждую минуту светлого времени суток, шел вперед. Всем казалось, что победа близка. Но у Красного яра — заснеженного среза высокой сопки — путь преградила большая река. Прямо под яром длинной кляксой чернела глянцевая полынья. Над ней клубилось облако пара. Даже с обрыва было слышно, как бурлит река в полынье, как гремит подо льдом камнями.
Взяли подальше от полыньи. Но едва бульдозер съехал с берега, лед треснул с пушечным гулом, вздулся белой волной, и она покатилась через реку.
— Назад! — закричал Иванов.
Бульдозер, лязгнув, попятился.
Вася заглушил двигатель, вылез на гусеницу и сплюнул.
— Приехали.
Иванов стал ходить по льду, сосредоточенно размышляя.
Десант, собравшись возле бульдозера, наблюдал, как он ходит по льду. Наконец Иванов перестал ходить, прислонился к гусенице и закурил.
— Выход один, — сказал он мрачно. — Строить ледовый мост. Опустим бревна под лед… Между ними намерзнет ледовая арка… — Он помолчал. — Так как?
— А что как? — отозвался Дед. — Надо — значит, построим.
— Через две недели мы должны выйти к Ние, — задумчиво сказал Иванов. — Ледовый мост нужно построить за четыре дня.
Вася присвистнул.
— Придется поработать, — сказал ясный и бодрый Дед.
А Голуб лишь покряхтел.
Игоря и Ахмета послали заготавливать бревна для свай.
Разгребли снег, и Дед бензопилой сделал во льду первый пропил. Едва он его закончил, река выбила ледовую пробку и, ударив фонтаном, окатила задумчиво наблюдавшего Голуба с ног до головы. Он мгновенно оброс ледовым панцирем, изумился и побежал к Жене оттаивать.
Первое бревно уткнули в дно реки с немалым трудом: его вырывало течением. Держали, пока не вмерзло. А потом взялись за второе. До вечера погрузили всего пять бревен.
— К весне управимся, — угрюмо сказал Иванов.
Ребята виновато молчали. От брызг полушубки заледенели и лязгали, словно латы. Придя ужинать, поставили их на пол, как колокола. В тепле полушубки быстро раскисли и опали сырой овчиной.
Иванов лег на нары и замер, глядя в закопченный потолок.
Дед с состраданием покосился на командира, забрал полушубок и вышел.
В окно светила луна. Морозные разводы на стекле искрились. Слышно было, как Дед скрипел валенками возле дома. Вернувшись, он сказал со значением:
— Вася, сегодня на удивление светло. Зачем нам сидеть в темной избушке?
Вася невесело усмехнулся:
— Тогда я еще раз поем?
— Поешь, — сказал Дед.
Вася еще раз поел, а Дед его подождал. Потом они взяли бензопилу и ушли.
Через полчаса донесся визг грызущей лед бензопилы.
Лева сполз с нар, постоял и, убедившись, что ноги еще достаточно крепко держат, вышел. Голуб, сопя, совал по карманам тушенку и хлеб. Со стоном поднялся и помассировал мускулы Игорь.
Изумленная Женя провожала ребят глазами.
Иванов выкурил трубочку.
— Кажется, детский сад становится десантом, — сказал он задумчиво и тоже ушел.
К полуночи Женя с ведром горячего какао пришла к реке. С обрыва ей открылась фантастическая картина. Какие-то странные тени, держась за бревно, исполняли танец на искрящемся лунном снегу. И только скрип снега да тяжелое дыхание говорили о том, что это ее ребята. И она ощутила такое счастье, что они есть на свете.
Пока Женя спускалась с крутизны, течение вырвало сваю из уставших рук ребят и конец бревна ударил Деда в живот. Дед отлетел и лежал на льду так неподвижно, что Вася перепугался.
— Дед! — завопил он. — Помер, что ли?
— Отдыхаю, — ответил спокойно Дед.
Женя поставила ведро на снег и приступила к раздаче какао.
Обледенелые рукава не гнулись, и кружку было не донести до рта. Женя поила ребят из рук, как младенцев.
К концу третьего дня было вморожено последнее бревно.
Ребята, словно очнувшись от тяжелого сна, недоверчиво огляделись. Через реку изо льда двумя рядами торчали бревна. А между ними стыла желтая наледь.
— Молодцы мы все-таки, — сказал Лева. И все молча с ним согласились. — Я счастлив, что встретился с вами, ребята, — добавил Лева. Он попросил у Иванова ракетницу и выстрелил в небо победной зеленой ракетой.
До Нии оставался один бросок.
Событие двадцать пятое. Тревожное радио
Пока Лева говорил речь и пускал ракету, Голуб замерз. Он вошел в дом, скинул полушубок и включил Васин приемник:
«Внимание строителей Байкало-Амурской магистрали! Ожидается зимний спад воды в реках. Уберите со льда механизмы! Уберите со льда механизмы!»
— Это нас не касается, комендант? — спросила Женя. Она возилась с обедом.
— Что?.. Нет, нет! Какие у нас механизмы?! — ответил встревоженный Голуб.
Он сразу понял, что дело плохо. Иванов ошибся: нельзя было упирать бревна в дно реки. Спадет вода, и мост выломится на воздух.
Алла лежала на нарах, уставившись в потолок. Ее не интересовал спад воды на реках Восточной Сибири.
Голуб надел полушубок и вышел. От волнения он даже забыл про мороз. Переделывать мост — значит с опозданием выйти к Ние. А это для Иванова позор. «Надо выручать Сашу», — подумал Голуб.
Он спустился на лед.
— Что там радио говорит? — спросил Иванов.
— Радио прославляет десант Иванова, — отвернувшись от начальника десанта, ответил Голуб.
— И правильно делает, — солидно заметил Дед.
Событие двадцать шестое. Иванов исправляет ошибку
Через час десант двинулся через реку. На кабине бульдозера Вася приладил победный красный флажок. Перед бульдозером по ледовому мосту солидно вышагивал Дед. За бульдозером праздничной толпой шли остальные. Когда благополучно перешли реку и выбрались на противоположный берег, Вася заглушил двигатель и вылез на гусеницу.
— Граждане бывшие интеллигенты! — крикнул он. — Вы построили хороший мост, я даже не утонул.
У всех было радостно на душе, Ния была близка.
А Женя сказала Иванову:
— Жалко, зимнего спада воды не увидим. Вот, наверное, зрелище!
— Какого спада воды? — насторожился Иванов.
— В реках. По радио объявили.
— Чего же молчала?
— Комендант сказал, что нас не касается.
Иванов посмотрел на веселящихся ребят, спустился на ледовый мост и крикнул:
— Комендант, ко мне!
Коренастый Голуб сбежал к нему.
— Что будем делать, комендант? — сумрачно спросил Иванов.
— Как это что? — весело удивился Голуб. — Пойдем к Ние.
— А колонна дойдет до реки и увидит взломанный мост?
Голуб насупился и засопел.
— Мы стонали да делали — все на совесть! И построили добрый мост, верно? И знать ничего не знали ни про какой спад. Сделали что положено и поехали дальше.
