Герман Балуев - Командир Иванов
Голуб насупился и засопел.
— Мы стонали да делали — все на совесть! И построили добрый мост, верно? И знать ничего не знали ни про какой спад. Сделали что положено и поехали дальше.
— А радио?
— А кто слыхал? — воскликнул Голуб. — Я, допустим, музыкой интересовался…
Иванов вздохнул, поискал по карманам трубочку. Оказалось — она у него в зубах. Он сунул трубочку в карман и стал подниматься на берег. Голуб остановил его, ухватив за рукав полушубка.
— Тебе ребята должны верить. Свали ошибку на меня.
— Ладно, — сказал Иванов и полез на высокий берег.
Он подошел к ребятам, которые с высоты берега все еще блаженно любовались построенным ими мостом.
— Надо переделывать мост, — глухо сказал Иванов. — Я допустил ошибку.
Некоторое время все оторопело молчали. Потом Вася сплюнул и засвистел, бесцельно шаря по небу глазами.
— Обрадовал! — хмыкнул Дед и повернулся к начальнику десанта спиной.
— Ох уж эти начальнички! — нервно хохотнул Вася. — Ничего не могут как следует. Всю жизнь с ними мучаюсь!
Лева прислонился к бульдозеру и обессиленно свесил руки.
— Как же это ты прошляпил, Саня? — сокрушенно удивился Дед.
— Ну, вы! — хрипловато крикнула Женя. — Разнюнились! Мужчины! Первопроходцы!.. Наверное, просто проголодались? Пойдемте, я вас буду кормить.
— Умно! — сказал подошедший Голуб. Он радовался, что Иванов промолчал о нем.
— Стыкнемся, что ли? — Вася ткнул Деда локтем.
Дед взвалил на плечо бензопилу, и они пошли играть в шахматы. Унылые, как с похорон, за ними тронулись остальные.
Дома все молча легли, а Вася с Дедом расставили фигуры.
— Через десять дней мы должны выйти к Ние, — в тишине сказал Иванов.
Никто ему не ответил.
Вася вывел из засады ферзя и вломился в черные ряды дедовских войск.
— Сдаешься? — спросил он.
— Подожду, — ответил Дед. И, сделав ход конем, напал на ферзя.
— А может, мне лучше сдаться? — сказал Вася. И отступил.
Дед поднял коня и задумался.
— Идея? — устав ждать, спросил Вася.
— Кажется, да!
Дед поставил коня куда попало, и они деловито зашептались. А потом оделись и вышли. И Голуба познали с собой.
Вася полез в бульдозер. А Дед объяснил Голубу, что они попробуют приподнять сваи так, чтобы они не касались дна! Тогда пусть вода спадает. Мост просто-напросто опустится вместе с водой и останется цел и невредим.
Бульдозер съехал на лед, и Голуб обвязал крайнюю сваю тросом, а потом прицепил к ножу бульдозера, Вася прильнул в кабине к стеклу и стал поднимать нож. Трос зазвенел, напрягся. И вдруг свая шевельнулась в ледовом гнезде и выскочила метра на полтора.
— Дед, ты гений! — заорал из кабины Вася.
— Знаю, знаю, — ответил Дед. И срезал верхушку сваи бензопилой.
Даже Голуб повеселел.
К вечеру они подняли сваи все до одной и вернулись в домик.
— Можно ехать, командир, — сказал Вася.
Событие двадцать седьмое. Алла хочет работать
И снова Васин бульдозер крушил деревья, и снова взвывала Дедова бензопила: десант пробивался к Ние. Одной лишь Алле до этого не было никакого дела. Она переслала причесываться и умываться. Лежала молча целыми днями на нарах.
— Ты не заболела ли, Алла? — спросила Женя.
— Умерла! — огрызнулась Алла. И даже взглядом не повела в сторону комиссара.
Женя задохнулась от гнева.
— Ну, ты! — рявкнула она, не сдержавшись. — Пассажирка!
Алла вскочила. От ярости она ничего не могла сказать.
И неизвестно, чем бы кончилась эта беседа, если бы в дом не заглянул Вася.
— Не помешаю? — вежливо осведомился он. — Я всего лишь попить.
— Лежит и лежит, — угрюмо сказала Женя.
— Ну и что? Может, она отдыхает, — попив водички, ответил Вася. — Пусть прокатится с нами. По крайней мере, дома будет о чем рассказать.
— Ты! Ты! Шут гороховый! — закричала яростно Алла.
— Виноват! Некогда! Ухожу! — пробормотал Вася. И быстро скрылся за дверью.
Алла вдруг сникла, закрылась руками, и слезы потекли у нее между грязными пальцами. Женя села на нары и обняла ее.
— Алла, милая, ну скажи: что с тобой? Может быть, я в силах помочь?
— Холодно, грязно, мокрыми валенками воняет… — сквозь слезы проговорила Алла. — А где-то идет настоящая жизнь… Неужели, Женька, тебе хорошо? Не поверю! Зачем я здесь, зачем?! — воскликнула она. — Ехала сюда, думала, весело будет — песни, костры, работа такая, как праздник.
— Саша говорит: «Работа и есть работа. Только одни работают в душных помещениях — допустим, ученые, — а другие на свежем воздухе — как мы».
— Саша говорит, — передразнила ее Алла. — Влюбилась, что ли?
Женя медленно начала краснеть. Губы ее задрожали.
— Ладно! Поговорили! — сказала она. — Забирай монатки и выметайся!
Алла оторопела.
— Куда?
— На все четыре стороны!
— Как ты со мной разговариваешь?! — возмутилась Алла.
— Как комиссар.
Алла, опустив голову, задумалась. Потом стрельнула в Женю острым взглядом. И примирительно заговорила о том, что комиссар должен не выгонять людей на мороз, а воспитывать, и что она сама измучилась без дела и просит назначить ее помощником комиссара.
— Каким еще помощником? — не поняла Женя.
— По культурным вопросам. Ведь мы живем здесь, как дикари. Строим дорогу века, а где культура?
Женя с сомнением покачала головой. Потом выдавила:
— Ладно! Уговорила.
Событие двадцать восьмое. Культурная работа
Алла заявила Иванову, что она теперь помощник комиссара и хочет, чтобы у нее тоже был помощник.
Иванов в недоумении погладил бороду.
— Помощник помощника? — спросил он.
— Вот именно! Если, конечно, вы хотите, чтобы у нас была культура.
Иванов покряхтел, поморщился, но сказал: «Ладно!» И повел Аллу туда, где десант бил просеку.
Они шли по только что проложенной дороге. По сторонам громоздились наваленные друг на друга деревья, горы снега.
Тишина стояла такая, что каждый звук разносился как выстрел. А рыканье бульдозера громом прокатывалось по тайге.
Когда они вышли к месту работ, бульдозер, лязгая гусеницами, наседал на высокую ель, и с веток на него белым ливнем сыпался снег. Наконец дерево рухнуло, взбив снежное облако. Из земли вывернулся плоский, похожий на огромное блюдо корень. Бульдозера за ним даже не стало видно.
Иванов помахал рукавицей, и бульдозер выполз на дорогу. Вася высунулся из кабины.
— Поступаешь до вечера в распоряжение Аллы! — крикнул Иванов. — А я пока за тебя поработаю. — И сменил Васю за рычагами.
Бульдозер с грохотом полез в тайгу. А Алла повела помощника в лагерь.
— Тебе поручение, Вася, — растирая замерзшие щеки, сказала она. — Вот ты сочиняешь всякие дурацкие стишки. А теперь сочини дело. Напиши боевой лозунг в стихах: «Мы покорим тебя, тайга!» И что-нибудь там: «Ага-ага…» — в рифму.
— Ага, ага? — развеселился Вася. — Это можно.
— Ты все понял? — строго спросила Алла.
— Еще бы!
— Не подведи!
— Ладно.
— А я пойду пока чайку попью.
На Васиных щеках заиграли веселые ямочки.
— Приятного аппетита! — пожелал он. И шаркнул валенком.
Вася слазил в вездеход, достал банку сурика и корявыми красными буквами написал на двери дома:
МЕДВЕДЬ, ОТКРЫТЬ КАЛИТКУ ЭТУЮ
ТЕБЕ Я ОЧЕНЬ НЕ СОВЕТУЮ.
Дожевывая бутерброд, Алла вышла проверить работу. Прочитала и поморщилась.
— Дурак! — рассердилась она. — Хоть бы грамотно написал.
— А как грамотно? — с интересом спросил Вася.
— Грамотно — эту.
— Сейчас исправим, — сказал Вася. И соскреб топором две буквы. Получилось:
МЕДВЕДЬ, ОТКРЫТЬ КАЛИТКУ ЭТУ
ТЕБЕ Я ОЧЕНЬ НЕ СОВЕТУ.
Алла топнула валенком.
— Никому ничего нельзя поручить!
Вася, посмеиваясь, пошел на просеку.
А Алла, захлопнув дверь, уселась на нары.
Мрачной и злой застал ее вернувшийся с работы десант.
— Ну как культурная работа? — выдирая снег из бороды, спросил Иванов.
— Наградили меня помощничком, большое спасибо! — взорвалась Алла.
— Один плохой человек, а сколько всем беспокойства, — сокрушенно сказал Ахмет.
А Дед солидно поддакивал:
— Пора выгонять Аллу, пора!
— Тихо! — рявкнул Иванов. И все смолкли.
Над домиком стрекотал вертолет.
Иванов выскочил наружу.
Событие двадцать девятое. Приметы: рыжая, говорит с хрипотцой
Вертолет завис над домиком и сбросил вымпел. Невдалеке от Иванова в снег упал набитый песком мешочек с привязанной к нему длинной алой лентой. Иванов вытянул за ленту мешочек из снега. К боку его был пришит карман. И в нем Иванов обнаружил записку. Аккуратным почерком начальника штаба было написано следующее:
