Герман Балуев - Командир Иванов
«Разыскивается Женя Карпова из Новороссийска, девятнадцати лет. Приметы: рыжая, говорит с хрипотцой. Работала в горкоме комсомола, сама себе выписала комсомольскую путевку и скрылась в направлении БАМа. В Новороссийске паника. Меня забросали телеграммами. Я все десанты обшарил — нет ее. Не у тебя ли она? Если у тебя, срочно отправляй ее в Усть-Кут. А я первым же самолетом — в Новороссийск».
На обратной стороне записки пилот накарябал карандашом:
«Лечу на Улькан. Через час вернусь. Сяду на реку. Готовь девицу!»
Иванов поднял глаза. Вертолет уже улетел. Иванов засек время и бросился в дом.
— Женя! — крикнул Иванов. И выманил ее из дома.
Женя, подхватив полушубок, выскочила за ним.
— Рассказывай быстро: ты сбежала из дома? — стремительно спросил Иванов.
— Да, — отчеканила Женя, глядя правдивыми серыми глазами в глаза Иванову. — Родители были на курорте. Я им оставила дома письмо.
Иванов сунул в рот пустую трубочку, и щеки его, как всегда в минуты тяжелых раздумий, пробороздили морщины.
— Тебя ищут, — сказал он, помедлив.
Женя посмотрела на него умоляюще.
Иванов еще немного подумал.
— Ладно! Пиши текст телеграммы: жива, здорова, целую. И прочее. — Он шагнул к двери дома и оглянулся. — И добавь: через месяц приеду домой.
Женя ответила ему благодарным взглядом.
Иванов распахнул дверь. Весь десант сидел за столом. Только Алла отдельно, на нарах.
— Если хотите, я сам был лишним в начале десанта, я только мешал, — сидя во главе стола, внушительно говорил Лева, — Но сумели же мы стать настоящими бойцами БАМа. Почему же она не может? Или просто не хочет?.. — Лева обвел ребят суровым взглядом. — Нас по радио называют героями. И тебя в том числе. Как ты людям в глаза будешь смотреть?! — воскликнул он и посмотрел на нары, где сидела Алла. Но ее там не было.
Иванов схватил ее рюкзак, кинул ей на руки полушубок, и в то время, когда Лева развивал свою мысль, они уже бежали по пробитой десантом дороге к реке.
— Они совсем меня заклевали. Вы решили меня спасти? — задыхаясь от бега, спрашивала Алла.
— Молчите! А то сорвете дыхание, — приказал Иванов.
Он спешил. Небо уже предвечерне блекло, над тайгою кралась светлая тень луны.
Они выскочили на берег реки, когда над нею уже стрекотал вертолет. Иванов выдернул из-за пазухи ракетницу, послал в небо зеленый сигнал и скатился на лед.
Вертолет сел, не гася винта, чтобы, в случае, если не выдержит лед, сразу взлететь.
Закрываясь рукавицей от морозного вихря. Иванов и Алла подбежали к борту, и пилот помог им забраться в дверь. Он был все такой же румяный и жизнерадостный.
— А-а-а! Лесоруб! — узнал он Аллу. — Батюшки, что они с тобой сделали? Ты же грязная, как трубочист.
Иванов сунул ему бумажку.
— Пошлешь телеграмму!
— Куда же полетим? — в ухо крикнула Алла.
— Умываться! — летчик захохотал. И вдруг сконфузился и замолк. — Извини, Женя! — сказал он Алле. — Ты же пойманная беглянка, тебе не до шуток, а я-то, дурак, забыл! — Он подхватил изумленную Аллу под руку и повел в пилотскую кабину.
Иванов спрыгнул на лед реки, и вертолет тотчас поднялся.
Событие тридцатое. Серебристый туман
Уже недалек был конец пути, когда бульдозер сломался. Раскаленная морозом сталь лопнула, будто стекло.
Бульдозер оставили. Искалеченный и заиндевелый, он замер на дороге, как поверженный в битве танк.
Теперь впереди шел Дед. Ребята, утопая в снегу, растаскивали бурелом.
— Очень хорошо! — глухо покашливал Иванов. — Еще километр — и выйдем к последней базе. А от нее до Нии рукой подать.
Но когда вышли к базе, их ожидала беда. База была разорена. На изрытом снегу валялась расковыренная продуктовая бочка. Обрывки пакетов, этикетки, остатки продуктов были втоптаны в снег.
Иванов помрачнел. Над тайгой стоял серебристый морозный туман. Сквозь него не проглядывало ни клочка ясного неба. Лишь солнце просачивалось маслянистым пятном. Однажды прострекотал вертолет. Но разве мог он найти их в этом море тумана!
В снегу подобрали пять банок говяжьей тушенки и три банки сгущенного молока. Иванов выложил это богатство на стол и после долгого молчания сказал:
— Вы мечтали стать героями. Время пришло — становитесь! Что для этого требуется? Развлекаться и отдыхать. — Он пристально посмотрел на каждого. — Дела наши плохи. Продуктов на день, не больше. Помощи ждать — туман… Слушайте мой приказ. Заготовить побольше дров. Топить круглосуточно. Лежать и беречь силы… Я ухожу дня на четыре. Попробую добыть еды. Командиром остается Игорь Любавин. Вопросы есть?
— Нельзя! — вдруг сказала Женя. — Один, без продуктов, в тайгу…
— Мы обязаны выжить! — прервал ее Иванов.
Он уложил в рюкзак банку тушенки, котелок, чай, соль, спички, моток капронового шнура, бинокль, карту, две пачки патронов, ком свившейся бересты.
— Ну, держитесь! — Он в последний раз оглядел притихший десант, взял ружье и вышел.
Он поднялся в седловину меж пестрых сопок и на гребне услышал, что его догоняют. Он оглянулся. Это была Женя. Тяжело дыша, она стала совать Иванову запасной свитер, беличьи рукавички и помятую пачку печенья.
— Мамино еще… А я забыла… — торопливо говорила она. И вдруг уткнулась лицом в его полушубок: — Саша! Возвращайся скорей!
— А как же.
Внизу, под сопками, чернильными полыньями дымилась река.
— Это и есть та самая Ния, — спокойно пояснил Иванов. — Вот здесь, — он показал рукой, — будут строить поселок.
— Дошли! — ахнула Женя. — Два шага — и победа!
— Два шага!.. Но мы их делать не будем, чтобы не тратить сил.
— Как! Ведь всего два шага!
— Мы сделали самое трудное. Теперь, — сказал он, помедлив, — колонна дойдет до реки без нас.
— Без нас, — как эхо, отозвалась Женя. — А мы?
— Мы выполнили свой долг. Теперь попробуем выжить. Поняла? И о Ние, прошу, ни слова!
Он тронул ее плечо и стал спускаться к реке.
Женя долго смотрела, как скользящим охотничьим шагом Иванов шел среди полыней. Ей с гребня не было видно, что двигается он по медвежьим следам.
Событие тридцать первое. Не проскочил
Иванов шел и шел по реке, как вдруг медвежий след повернул на берег. Командир остановился в раздумье.
Тайга мрачно стояла по берегам, свесив над рекой зеленые лапы. Было мертво кругом: ни звука, ни шороха. Лишь иногда золотой молнией хвою прошивал соболь.
«Странно! — подумал Иванов о медведе. — Куда это он?»
Взобравшись на берег, Иванов уперся в завал. Он полез через него и добрался почти до вершины, когда гнилые стволы под ним затрещали, и он полетел куда-то вниз головой.
Стало темно. И он понял, что засыпан снегом. Ружейный ремень, съехав на горло, душил начальника десанта.
«Очень хорошо!» — успокоил себя Иванов и стал шарить в снегу руками. Он нащупал сук, отжался, освободил горло и вздохнул. Отжавшись еще и еще, Иванов выбрался из завала и полежал, отдыхая. Он понял, что тайгой ему не пройти. Он снова двинулся вниз по реке и вскоре уловил, что к журчанию воды подо льдом прибавился какой-то невнятный гул. И чем дальше шел Иванов, тем отчетливей делался гул. Настала ночь. Иванов перестал идти.
Он утоптал снег под елью, выстлал лапником, разделся и забрался в спальный мешок.
Проснувшись. Иванов набил котелок снегом и развел костер. Он съел полпачки Жениного печенья и пил чай до тех пор, пока не рассвело.
На рассвете он увидел, что льда впереди нет. Черная вода кипела на валунах. Берега были скалисты. Они сжимали реку, словно каменные щеки.
«Ах, бродяга! — подумал Иванов о медведе. — Значит, вот почему ты пошел в обход».
До полудня, цепляясь за кусты и трещины, осторожно переходя с камня на камень, он пробирался в грохочущем каменном коридоре. Глава утомлял сухой кварцевый блеск. Наконец он дошел до скалы, которая шоколадной плоскостью отвесно падала в реку. Иванов понял, что придется обходить ее поверху. Но сил уже не было. Он скинул рюкзак, приказал себе поспать полчаса, опустился на корточки и заснул. Еще несколько секунд явственен был грохот черной воды, а потом Иванову стало казаться, что лежит он на пляже и слышит шум Черного моря. Иванов обрадовался во сне и подумал, что теперь-то уж он всласть погреется на южном солнышке. Однако что-то мешало ему наслаждаться, что-то тревожило его. И он понял: это через всю Россию стучат колеса. Везут поезда комсомольцев на БАМ. Не спи. Иванов! Нужна дорога! Ты должен идти вперед! И тут он вспомнил, что дорога готова, счастливо улыбнулся во сне и перестал слышать тревожный стук колес.
Успокоенный, он проспал полтора часа и, проснувшись, огорчился, что так много времени потерял на сон. Выбравшись из каменного каньона, он увидел, что снова начался сплошной лед. Иванов спустился на лед и побежал расслабленным шагом, экономя силы.
