Анатолий Арамисов - Французская защита
— Слушаю тебя. Как хорошо, что ты позвонила! Я уже начал скучать и волноваться…
— Правда? Мы же только утром расстались, — она не могла скрыть радостные нотки.
— Прилетай быстрее! Я жду тебя.
— Постараюсь, мой милый! У тебя ничего не случилось?
— С чего ты взяла?
— Какой то ты немного напряженный, я чувствую это…
Одинцов бросил быстрый взгляд на незваную гостью. Та пила виски, насмешливо поглядывая на мужчину.
— Тебе показалось. Наверное, я сегодня немного устал. Была встреча с Буреем, мы обговаривали детали сотрудничества…
— Хорошо! Я еще позвоню перед вылетом! Целую, до встречи!
— Целую!
Короткие гудки.
Одинцов медленно опустил трубку на аппарат.
Женевьева насмешливо спросила:
— Что же ты не рассказал своей ненаглядной, что у тебя дома на диване сидит красивая женщина?
— Я думаю, она бы не поверила.
— Еще как бы поверила. Я могла подтвердить это! Засмеяться, например, во время твоего разговора. Она бы наверняка услышала…
— Но ты не сделала этого? Почему?
— А я перенимаю все твои лучшие качества. Быть может, ты когда-нибудь оценишь это.
Одинцов молчал.
Женевьева встала.
— Ты не думай, я не последняя стерва. Грязные и мелкие приемчики — это не мой репертуар! Если я захочу сделать гадость и отомстить, так уж по крупному. Запомни! Сейчас я ухожу. Ты, смотрю, весь в эйфории от звонка Симоны, так что в этот вечер мы не сможем поэкспериментировать с тобою…
Она немного качнулась, когда выходила из гостиной, но совладала с собой, оперевшись ладонью на стену.
— Возьми такси! Тебе не стоит ехать на своей машине! — не выдержал Одинцов.
— Спасибо за заботу, мой милый Виктор! — она дернула дверь на лестничную площадку, та не поддалась, Одинцов наклонился вперед и щелкнул замком, задев при этом плечо женщины.
— Прощай, Женевьева!
— Нет, дорогой, только аревуар! До свидания! Следующая наша встреча будет особенной, я тебе это обещаю!
Француженка засмеялась, и в ее голосе послышались новые нотки:
— Успеха в матче с чемпионом мира, мой милый! Мы еще увидимся с тобой!
— Все может быть, — холодно сказал Одинцов и с облегчением закрыл дверь.
Это невероятно долгий, трудный день его жизни, наконец, закончился…
Он не знал, что спустя час майор Владимир Быстрицкий позвонил чемпиону мира и коротко обронил в трубку:
— Операция «троян» успешно проведена!
Симона прилетела не сразу.
Шеф задержал ее на неделю. Пришлось вместе с Майклом Ходсоном поработать над новой программой для концерна Sagem.
Виктор Одинцов встречался с Яковом Буреем в номере «Hôtel de France», что на rue Rischer. Часов по пять в день они передвигали фигурки по шахматной доске.
— Зачем ты записываешь анализ? — удивленно спросил Виктор, когда увидел, что после завершения работы над ключевыми позициями, Яша достает толстую тетрадь желтого цвета и заносит туда окончательный совместный вердикт.
— Всегда пригодится! — уклончиво отвечал Бурей. — Память то у меня, сам знаешь, на старости лет подводить стала…
— Так я играю матч, а не ты. И хорошо запоминаю всё, что мы нарабатываем.
— Ну, мало ли… Вдруг что забудешь? А я в свой талмуд гляну и напомню! Эх, молодо-зелено… Опыта у тебя еще нет для главного матча жизни! — качал головой ветеран.
Если бы Виктор умел читать мысли собеседника, то в эти минуты был бы несказанно удивлен…
«Странно, почему он в анализе вовсе не блещет? Ну, обычный гросс, да и только… Никак не похож на претендента на мировую корону… Не шахматист экстра-класса. Я уже три раза ловил его на ошибках… Странно. Неужели, в основном на морально волевых качествах побеждает? И на быстроте мышления? Ведь, если и играет лучше меня, то совсем ненамного. Эх… годы, годы мои…»
Но это были далеко не все потайные мысли Якова Бурея.
Он, приодевшись по последней парижской моде (Виктор выдал своему помощнику три тысячи долларов в счет будущего гонорара), решил тряхнуть стариной. Время стремительно уносило от него воспоминания о последних женских ласках, которыми было одарено его рыхлое тело, и Яша решил освежить почти забытые ощущения.
С тревогой прислушался к своему организму и решил: без допинга не обойтись!
Он прикупил в аптеке пачку «Виагры» и потопал в сторону известной rue Saint Denis. В кармане тренера претендента на звание чемпиона мира лежали две тысячи франков. Сумма, более чем достаточная для покупки любой проститутки с этой улицы.
Однако Яшу ждало разочарование.
Путаны, словно сговорившись, игнорировали потенциального любовника.
Они презрительно кривили ярко накрашенные губы и отворачивались, едва ветеран шахмат подходил к ним, спрашивая цену.
Яша был в полном расстройстве.
«Неужели я стал настолько непривлекателен? Некоторые в моем возрасте становятся отцами… Как этот известный шахматист-пианист из Питера. Что же это такое??»
Внезапно одна из проституток заговорила с ним.
Она презрительно прищурила глаза и ударила, словно обухом по голове:
— Ты бы, дедуля, с кончика носа каплю свою вытер! А уж потом бы к нам подходил! Ты на Иуду похож!
Бурей растерянно зашарил в карманах в поисках платка. Достал, провел тканью по лицу.
Спросил:
— Почему именно на Иуду?
Проститутка лениво пожала плечами:
— Не знаю… такое впечатление, как будто ты кого предал…
Гроссмейстер зашаркал ногами прочь.
И уже почти вышел к большим воротам, где начинается бульвар De Bonne Novuvelle, как его схватила за руку мощная негритянка.
— Идем со мной! — провозгласила она. — Всего триста франков!
Яша вначале испуганно отшатнулся, но потом, рассмотрев внушительный бюст и аппетитный зад проститутки, покорно произнес:
— К вашим услугам, мадам!
И, шагая вслед за путаной, на ходу принял внутрь сексуальный допинг.
* * *Момент начала главного матча Симоны и Виктора Одинцова стремительно приближался.
Дни летели в нескончаемой череде встреч, интервью, поездок, житейских забот.
Пресса пестрела прогнозами на исход поединка, в основном — неблагоприятными для молодого гроссмейстера. Из стана чемпиона мира постоянно раздавался львиный рык- «Раздавлю! Порву в клочья!»
Симона с Виктором за две недели до начала игры занимались тем, что ездили по мебельным магазинам Москвы и со вкусом обставляли свое новое гнездышко в Крылатском.
Владимир Быстрицкий, выполнив главное задание своего шефа, сразу прилетел домой, не интересуясь больше Симоной и другим окружением
Одинцова.
Яков Бурей уже жил в номере гостиницы «Россия», и успел дать несколько интервью спортивным изданиям. Особенно пространной была болтовня с Аликом Сношалем.
Яша важно отвечал на вопросы дотошного светила шахматной журналистики. Тот старательно избегал слов непонятного происхождения типа «кураж», «мандраж», «впросак», «мираж».
После редакции материала Бурей не удосужился взглянуть, в каком виде он выйдет.
И — напрасно.
В итоге читателю стало ясно: секундант Виктора Одинцова с сочувствием относится к своему подопечному, ожидая неминуемого разгрома.
Шахматные авантюристы тщательно спланировали свое поведение во время матча. Они встречаются только в своей новой квартире и нигде более.
Симона должна заранее выбрать место для стоянки автомобиля возле концертного зала имени Чайковского. Сделать это — не так просто, слишком много машин кругом. Передавать информацию с программы она будет не сразу, а лишь после выбранных Виктором нескольких дебютных ходов.
С каждым днем возбуждение девушки нарастало. Её сверхчувствительная натура реагировала на любой раздражитель. Никто, кроме Симоны не знал, скольких усилий, терпения, души и таланта было вложено в программу «СиМа». И теперь ей предстояло пройти самое главное испытание. Они должны втроем слиться в единое целое: Виктор, Симона и компьютер.
В голове Одинцова не раз мелькала мысль: отказаться от матча. Но он отгонял ее прочь, не желая упасть в глазах возлюбленной.
Он не знал, что такие же сомнения одолевают и девушку. Она по чисто по-женски жалела нервы Виктора, понимая, в каком напряжении тот будет находиться во время игры.
Но — время летело, и тайное столкновение лучшего игрока планеты с шахматной машиной было неизбежно.
Симона отвлекалась тем, что создавала в новой квартире уют. Каждый день к подъезду подъезжала грузовая машина, и все пять комнат постепенно заполнялись современной мебелью.
Виктор через день встречался со своей дочерью. Наташа была исполнена великой гордости за отца.
— Ты должен победить этого чемпиона, папа! — наставляла она, смешно тыкая пальчиком в плечо Одинцова.
