Анатолий Арамисов - Французская защита
— И за тебя тоже, — ответили карие глаза, — я иногда боюсь…
— Что боишься? — удивился мужчина.
— Я боюсь, что это счастье может внезапно закончиться. У меня появилось предчувствие.
— Какое предчувствие? Я тебя люблю, вот и все! Мне больше ничего не надо! — встревожено произнес Одинцов. — Почему тебе пришли в голову такие мысли?
— Я сегодня видела странный сон, — задумчиво произнесла Симона.
— Какой сон?
— Будто передо мной закрывают ворота в город. А там, я знаю, живешь ты.
— И что?
— Город огромный, богатый, шумный. Я пытаюсь пройти через эти ворота, но меня не пускают…они закрываются, и я ничего не могу поделать. Не могу попасть к тебе.
— И чем заканчивается сон?
— Тем, что ты почему-то весь ободранный, грязный, выползаешь из-под этих ворот, и я плачу, глядя на тебя.
— Вот почему ты такая была сегодня утром! И глаза, я заметил, чуть покрасневшие…
Девушка молчала, водя пальцем по скатерти стола.
— Брось думать о плохом! Это все предрассудки! — убежденно заговорил мужчина. — Я тебя люблю! Понимаешь?
— Да… — тихо ответила Симона, — понимаю. Но вдруг ты выиграешь звание чемпиона мира и…
— И что? — расширились глаза у Виктора.
— А часто бывает. Человек доходит до какой-то вершины и меняется. Забываются старые друзья, изменяются привычки, вокруг столько людей разных, красавиц богемных, гламурных, светское общество. Вот уже тебя узнают на улицах даже в чужой стране. А что будет потом? Ты уже не сможешь принадлежать ни себе, ни, тем более, — мне…
Виктор взял в руку кисть девушки:
— Забудь про сон. Мы будем вместе. В любом случае. Ты меня не собираешься бросать?
— Нет.
— Ты поверила мне, что на фото в газете я был без сознания?
— Да.
— Вот и все. Мы доверяем друг другу, это главное.
— Но она…
— Кто?
— Эта Женевьева. Ты мне говорил, она добивается тебя…
— Ну и что? Тебя тоже Гельфанд добивался, и что же?
— Большая разница.
— В чем?
— Ты мужчина, а она красивая женщина…
— А в твоем случае?
— Не сравнивай. Тот просто ничтожество в сравнении с этой француженкой. Я видела ее лицо, глаза, она очень властная, волевая и…
— И что?
— Не знаю. Но мне становится тревожно, когда я вспоминаю ее. Я помню, как она смотрела на тебя во время закрытия матча. И что-то сказала в конце, ты чуть изменился в лице.
— Разве?
— Да. И до сих пор не рассказал мне об этом разговоре.
— Ах ты, ревнивая моя! — засмеялся Виктор и обнял девушку. — Она просто поздравила меня с победой…
— Не может быть, что только это!
— Почему ты так думаешь? — мужчина вплотную придвинул лицо к каштановым волосам: в темных вишнях глаз Симоны еле заметной дымкой застыла обида.
— Интуиция подсказывает…
— Ох уж — эта женская интуиция! — рассмеялся Одинцов, откинувшись назад. — Ревнивая, подозрительная и мнительная! Всё! Идем смотреть Колизей!
— С удовольствием! — воскликнула девушка.
И они пошли на выход, сопровождаемые оценивающими взглядами знойных итальянских мужчин и женщин.
* * *Переговоры об условиях игры с чемпионом мира, вначале зашедшие в тупик из-за высоких финансовых требований к организаторам со стороны противника Одинцова, успешно разрешились. Как только Виктор приехал в Москву и согласился с тем, что в случае поражения участник получает полтора миллиона долларов, а победитель три миллиона. Первая половина матч должна проходить в центре российской столицы, в концертном зале Чайковского. Вторая, по договоренности с главным спонсором поединка, крупной немецкой фирмой, — в Берлине… Будущий соперник Одинцова сидел по правую руку от председателя шахматной федерации России, бросая из под густых бровей испепеляющие взгляды. Он привык подавлять волю противника перед игрой. Его тяжелого характера боялись организаторы, судьи, и сами шахматисты. Противники по очереди отвечали на вопросы журналистов.
— Как вы оцениваете свои шансы?
— Однозначно, как всегда, — уверенно ответил чемпион мира.
Зал застыл в ожидании ответа претендента.
— Оцениваю оптимистично.
Чемпион едва заметно хмыкнул.
— Чем вы можете объяснить невероятный взлет малоизвестного шахматиста, вашего соперника?
— Я думаю, он знает это лучше меня, — кивнул в сторону Виктора чемпион.
— Хорошей игрой в шахматы.
— Вы сыграли всего одну партию между собой. Она закончилась вничью по вашему предложению. Будет ли в матче длинная ничейная серия?
— Не будет. Игра пойдет до последней пешки! — ответил чемпион.
— Вы женаты?
— Да.
— А Вы? — спросили претендента.
— Нет, — ответил Виктор, — но у меня есть любимая женщина.
Женевьева закусила губу:
«Будет другая!»
— Почему Вы никогда не играете «блиц» и не даете сеансы одновременной игры? — задал вопрос Алик Сношаль.
— У меня нет пока на это времени…
— Нехорошо, на женщину время есть, а на любителей древней игры — нет! — злорадно заключил журналист.
— Каждому свое.
— Выходит, Вы большой любитель женщин? — не унимался Алик.
— Да, любитель. Приятно слышать такое от профессионала!
Зал грохнул.
Чемпион тоже не удержался и загоготал своим баритоном. Он недолюбливал журналистов-хамелеонов, меняющих свои симпатии по ходу изменения соотношений сил на шахматном Олимпе.
Обстановка разрядилась.
Ответив еще на два десятка вопросов, противники покинули конференц-зал.
Чемпион мира тяжелым взглядом проводил великолепно выглядевшую Симону, которая, взяв Виктора под руку, мило улыбалась вспышкам фоторепортеров.
Они медленно пошли по тротуару, девушка хотела прогуляться по вечерней Москве.
— Хороша Маша… — процедил сквозь зубы помощник чемпиона, — перед матчем с Леконтом французы создали ему некоторые проблемы. Ходят самые разные слухи об этом…
— Заткнись, я и так выиграю у него! — злобно проговорил тот. — Мне она понравилась! Жаль, что отменили древний обычай: победитель получает всё!
— Так еще не вечер! — подобострастно улыбнулся помощник.
— Конечно! — ответил лучший игрок планеты и сел на заднее сидение черного шестисотого «Мерседеса». — Поехали!
Когда машина поравнялась с гуляющей парочкой, чемпион вновь внимательно посмотрел на стройную фигуру девушки и что-то тихо пробормотал сквозь зубы.
— Что? — вскинулся его помощник-телохранитель.
— Ничего, — ответил гроссмейстер и прикрыл глаза.
Ему не давали покоя две мысли.
Первая: подруга Одинцова намного привлекательнее его жены.
Вторая: почему у этого выскочки нет профессиональной команды помощников?
Когда «Мерседес» подрулил к дому, чемпион молча сидел в машине целых две минуты. Потом негромко произнес, обращаясь к бывшему сотруднику госбезопасности:
— Проверишь по своим каналам информацию об этой парочке. Проследи за ними. Полетишь в Париж. Ты хорошо знаешь этот город, не так ли? Помощник кивнул. Он в свое время работал в столице Франции под прикрытием дипломатического статуса.
Лучший игрок мира продолжил:
— Контакты, общение, помощники, пристрастия. Особое внимание удели его бабе. И, главное, — операция «Троян». В общем, — сам понимаешь. О расходах не беспокойся. Всё.
Владимир Быстрицкий, бывший майор контрразведки, снова кивнул. По многозначительным паузам между предложениями шефа он понял: надо «рыть землю», но добыть сведения о претенденте. И желательно — компрометирующие.
Но это лишь небольшая часть поставленной перед ним задачи.
До начала матча оставалось два месяца.
Виктор с Симоной прилетели в Париж. Несмотря на свой статус, Одинцов продолжал играть за клуб Жоржа Гиршманна. Его каждый приезд на матчи команда встречала аплодисментами. И, как обычно, после игры все ехали в Le Komarov на встречу с полюбившейся русской кухней. Хозяин ресторана, обалдевший от счастья (какая реклама!), вместе с Терезой ухаживал за желанными гостями.
Парижане, прослышавшие о пристрастии претендента, охотно посещали заведение, и дела Комарова резко пошли в гору.
Цыган Миша хвастался друзьям, что пьет вместе с «самим» Одинцовым, и тот щедро платит за заказанные ему мелодии.
Юрок, Колян и их компания орали от восторга, встречая «кореша». Матильда завистливо поглядывала на счастливую Симону, вздыхала и каждый раз напивалась. После чего Патрик Фиве, второй номер команды, с трудом дотаскивал ее до дому.
Стол команды Одинцова ломился от вин: красноярцы щедро слали им подарки.
В один момент шумного, веселого застолья к Виктору подошел официант, и, наклонившись, что-то прошептал ему на ухо.
