Анатолий Арамисов - Французская защита
Очередь колыхнулась назад.
— Ааааааааа!! — продолжала кричать женщина. — Не пропущу!! Больно!! На глазах у всей толпы завязалась короткая потасовка. Французы в голубых рубашках молча оттеснили людей назад и захлопнули металлическую дверь перед вертушкой.
— Фини! — один из них сложил руки крест-накрест, выразительно посмотрев на несчастных людей.
Очередь заволновалась.
— Как так?? Еще полтора часа должны запускать!
Полицейские, пожав плечами, с улыбкой удалились в темно-красное здание посольства.
— Ну вот, добились!! Из за вас теперь никто не попадет сегодня! Наглецы! — раздалось сразу несколько выкриков из толпы.
Молодчики, криво улыбаясь, полезли назад, протискиваясь сквозь разгоряченную массу тел.
Их пару раз ткнули в спину, но они не посмели ответить ударами, почувствовав настроение толпы.
Она готова была разорвать их на части.
Одинцов тоскливо смотрел на архитектурные выкрутасы строителей здания посольства: крыша его причудливо изгибалась, и в некоторых местах была сделана из плотного стекла.
Спустя сорок минут охранники вышли из здания и снова открыли узкие металлические ворота перед вертушкой.
И сразу за заветную ограду попало человек двадцать, очередь заметно продвинулась вперед.
Виктор теперь находился между черными стальными прутьям с острыми наконечниками и метровым металлическим заборчиком, поставленным слева как препятствие для наглых граждан.
Счастливчики, сдавшие документы на визу, пробирались через отдельный выход рядом с решеткой для машин.
Спустя полчаса полицейские вновь открыли путь к вертушке.
Виктор заволновался.
Перед ним стояли одиннадцать человек «Неужели не пройду?»
— Десять! — скомандовал старший из полицаев, и спустя полминуты перед носом Одинцова хлопнула заветная дверца.
— Всё сегодня! — на ломаном русском произнес француз и повернулся к очереди спиной.
— Ну, надо же! — чуть не плача воскликнула миловидная девушка перед Виктором. — Второй раз подряд перед самым носом закрывают! Хоть в шесть утра очередь занимай!
Стоявшие позади вышли к вертушке, образовав плотную толпу из сорока человек
— Давайте список на завтра составим! — предложила низенькая полная дама в экзотической шляпке красного цвета.
— А что толку? — хмуро отозвался стоявший за Виктором высокий мужчина интеллигентного вида. — Рано утром придут и встанут все заново.
— Надо от нас людей дежурить поставить! — не сдавалась Красная Шапочка.
— Ну да, ночью кто будет стоять? — недоверчиво протянули сзади. — Лучше договориться, что кто-то приедет сюда со списком в пять утра и уже никого не впустит вперед! А остальные к семи — восьми подтянутся… Москвичи с машиной?! Есть желающие? Вы тогда первые в десять утра пройдете!
— Есть! — из плотного кольца людей поднялись вверх две руки.
На том и порешили.
Дама-активистка достала большой лист бумаги, и через десять минут список был составлен.
— Ну, не подведите нас! Утром — как штык здесь! — воскликнула она, передавая лист двум отчаянным бедолагам.
— Не подведем! — заверили те, и очередь медленно разошлась.
— Ты понимаешь, что наделал своей поездкой!? — друг Одинцова Костя, опрокинув очередную рюмку водки, вопросительно уставился на Виктора.
«Так. Барьер, за которым развязывается язык, преодолен. Интересно, что он мне дальше скажет?»
Бывший одноклассник, наколов на вилку маринованный огурчик, смачно захрустел, закусывая.
Прожевав, развил тему дальше:
— Ты оставил женщину, симпатичную, между прочим (указательный палец вверх, назидание — напоминание), а сам? Ни ответа, ни привета! Ку ку! Поминай, как звали!
— Я не мог сразу сообщить о случившемся, — глухо произнес Виктор.
— Не смог он! Да! Какой-то дед позвонил и рассказал, что тебя замели в тюрягу! Представляешь, каково нам было узнать? Собирался вернуться, как говорят, со щитом, а получилось — на щите! Завязывай, брат, ты с этими шахматишками! Наливай! Что не пьешь совсем?
Виктор снова наполнил его рюмку, плеснул немного себе.
— Ну, а Гога давно, я заметил, клинья к ней подбивал. Только ты за порог
— он уже шасть обхаживать Лизку! Деньга то появилась у него, сигаретный ларек держит рядом с метро, сам понимаешь…
Костя затянулся сигаретой и продолжил:
— Бабы, они как? Есть у мужика мани — сразу к нему! Нет — поворачиваются задом! Так что мотай на ус! Что ты там заработаешь в этой Франции? Гроши! Ты же не Каспаров или Карпов? Только они гребут миллионы лопатой! А остальные?
— Остальные тоже неплохо выигрывают, ты просто не знаешь. Первая сотня, во всяком случае, — возразил Одинцов.
— Да брось ты, Витюха, дохлое это дело! Давай вот лучше вместе какой-нибудь бизнес завернем! Объединим, так сказать, твои и мои скромные капиталы! Ну, за успех нашего безнадежного дела!
И Костя лихо, лишь раз глотнув, влил сорокаградусную в свой желудок
— Хор-р-оша! — крякнул он. — Люблю анисовую! — хозяин обшарпанной квартирки, расположенной рядом с таганской церковью, был в отличном настроении. Он, узнав, что Одинцов вернулся, тут же позвонил школьному другу и потребовал предстать пред его светлыми очами.
— А насчет Лизки я тебе советую сделать ей полную амнистию! Ну, загуляла дура, с кем не бывает! У вас же девчонка растет. Я ют, тоже бывалоча, погуливал от своей. Та узнает, поорёт, побесится и потом простит. Жизнь, брат, сам понимаешь! Ты куда??
— Спасибо, Костян, за угощение, но мне пора, — Виктор двинулся в сторону прихожей.
— Обиделся, что-ли? Да ладно тебе, на обиженных воду возят! Мы еще даже первый пузырь с тобой не раздавили, а ты уже… — он осекся под тяжелым взглядом Одинцова.
— Прощай!
— Ну, бывай, шахматист…
Когда за Виктором захлопнулась дверь, он услышал, как бывший друг пьяно пробормотал:
— Ишь, гордый какой! Ничего, жизнь еще тебя пообломает!
В восемь тридцать утра Одинцов шагал по узкой улочке между МВД России и Центробанком, уже издалека он увидел привычную толпу у ворот посольства Франции.
Красная Шапочка командовала народом, громко зачитывая заветный список.
— Одинцов! — Виктор не дошел да вертушки двадцать метров, но вовремя откликнулся:
— Здесь!
— Опаздываете, молодой человек! — жеманно протянула дама, и поставила галочку напротив очередной фамилии.
У трех овальных окон внутри посольства, куда под стекло люди совали документы, образовались свои небольшие очереди.
Многие заметно нервничали.
— Как Вы думаете, дадут или откажут опять? — взволнованным шепотом проговорила та девушка, которая накануне стояла впереди Виктора.
— А почему они должны отказать? — недоуменно спросил Одинцов.
— Понимаете, еду одна, и французы думают, что такие, как я, хотят там просто выйти замуж и остаться! Уже не только мне отказали по этой причине.
— Какой маразм, — улыбнулся Виктор, — наоборот, они должны бы радоваться, что такие красивые женщины из России выходят там замуж!
— Ну, скажете прямо… — девушка зарделась, ей было приятно услышать такой комплимент от высокого, симпатичного блондина.
Служащие посольства заняли свои места. Виктор через голову девушки увидел, как на стул рядом с компьютером уселась француженка лет сорока с холодным, непроницаемым лицом. Уголки ее губ презрительно опустились, когда она просмотрела бумаги соседки Одинцова по очереди.
— Скорее всего, Вам откажут! — заглянула служащая в окошечко. — Будете сдавать?
— Ну почему, почему? — заволновалась девушка. — Я к своей подруге же еду!
— Да, едете к подруге, которая вот так гостевую визу получила на месяц и осталась там, — скользнув изнутри невидящим взглядом по людям, мадам небрежно бросила документы на отдельный столик.
«Мда… а если они здесь уже знают о происшествии в Торси? — с тревогой подумал Виктор. — Так и завернуть могут, не разговаривая особо…» Настала его очередь просунуть бумаги в щель под стеклом.
Служащая взяла их и стала читать.
Виктор следил за мимикой ее лица.
— Вы шахматист? Я вижу, здесь просят на год дать Вам визу — мадам строго взглянула через окошко.
— Да, именно так.
— Тогда, тогда… — француженка пошевелила губами, напряженно думая, как бы отшить этого русского.
Придумала.
— Тогда Вы должны эту бумагу заверить в мэрии по месту жительства вашего президента клуба! — безапелляционно заявила мадам и жестом, не терпящим возражений, сунула бумаги Одинцова обратно.
— Как же так? — растерянно проговорил Виктор. — Мне сказали, что…
— Следующий! — выкрикнула стерва, смотря сквозь Одинцова.
«Ну, ничего себе! Что же теперь делать? — с этими мыслями он отошел от окна. — Звонить Жоржу, чтобы тот делал новое приглашение, заверял его, а потом высылал? Так же минимум месяц пройдет! А мне уже играть через две недели! Что делать… что?»
