Ось ординат - Алейников Дмитрий Александрович

Парень меньше года как прибился к бригаде, и этот выезд был первым заметным делом. Дебют, так сказать. Неслабый, кстати сказать, дебют, потому что это натуральная мокруха с отягчающими, за которую полагается изрядный срок. Такое крещение, если засветиться, может стать каменным крестом в молодой жизни. Но Лещ не боялся. Он искренне верил, что с Дуболомом и Русланом он в полной безопасности. Такие пацаны на ерунде не горят, а раз они не горят, то и опасаться нечего. А на Катьку Лещ тоже успел заиметь зуб. Весь этот год Лещ мотался за бригадой на птичьих правах. Доли своей не имел, голоса тоже. И потому с готовностью выполнял любое мелкое поручение того же Руслана: сбегать за куревом, передать малявку, поднести, подать, открыть.

В общем, шустрил Лещ. И ничего, не гнушался, потому что знал: многие начинали с шестнадцатого номера. Сам Дуболом на малолетке чуть не парашником ходил, однако ж не опустился ниже шконки, выжил, а потом и поднялся, прибившись к правильным людям. Между прочим, некоторые пацаны даже завидовали Лещу, признавали, что тот встал пусть на нижнюю, но на твердую ступеньку в уголовной иерархии. Только Катька Леща доставала, обращаясь не иначе, как «шестой номер»:

— Эй, шестой номер! Подгони мне пепельницу! — Эй, шестой номер! Закажи мне Алсу у халдея! — Эй, шестой номер! А ты чего за общий стол пристраиваешься?

Самое обидное, что и возразить ей было стремно: ну как попрет эта тварь на принцип, наскулит Мише или просто попросит Дуболома сменить свиту?

Терпел Лещ. Терпел до сегодняшнего дня. А сегодня он стоит над Катей рядом с большими пацанами и ждет, пока замесится раствор, чтобы выплеснуть его на ухоженную, без единого прыщика Катину спину и заодно сделать свой первый шаг вверх, подняться на вторую ступеньку, такую же твердую и прочную, как шесть кубов застывшего цемента.

— Может, дернуть ее напоследок? — спросил, усмехнувшись, Руслан и посмотрел на Дуболома.

Боря не ответил. А чего зря болтать? Никто не решился бы трахнуть Мишину подругу, пусть даже приговоренную. Собственность Миши Ленивца оставалась за ним даже в опалубке бензоколонки. Один лишний звук, один намек или неосторожное слово, и Миша мог заставить когтями выкапывать труп, чтобы убедиться в сохранности своего имущества.

Боря не ответил, и Руслан, не дождавшись ответа, сплюнул в приготовленную под заливку яму и повернулся к Кренделю:

— Как там?

— Еще минут десять! — сообщил Крендель, только что не щелкнув каблуками.

— Ладно, пойдем прогуляемся. Чего тут пылью дышать?

Все медленно двинулись следом, по очереди оглянувшись на Катьку и по очереди подумав, что никуда она не денется. Попробует встать — просто опрокинется в яму и добавит себе удовольствия, поломавшись о доски.

Пошел и Лещ.

— Лещ, а ты постой тут! — строго сказал ему Руслан, прежде чем перепрыгнуть с развороченной площадки на зеленую травку. — Присмотри!

Лещ замер с поднятой ногой. Ни разу еще Руслан не обращался к нему по имени. В смысле, по кличке. Обычно он просто давал распоряжение или использовал для обращения безликое «эй, ты», которое в его исполнении звучало как «Эо, таы»:

— Эо, таы, метнись к машине, — говорил он, оглядываясь через плечо. — Пошарь там под седушкой, я, кажется, огниво выронил.

Лещ для него всегда был просто одним из многих шустрил, крутящихся под ногами в ожидании неизвестно чего. А сегодня Лещ не просто поехал на серьезное дело; второй в бригаде человек знал, кто он, как его погонялово. Это все равно как если бы мальчишке, подающему улетевший с поля мячик, вдруг выдали бы клубную футболку не просто с номером, а с его фамилией на спине. Это все равно как если бы Джо Коккер, поднимаясь на сцену «Лужников», вдруг остановился, пошарил взглядом по переполненному залу, махнул рукой и прохрипел в микрофон: «Хэллоу, Лещ!»

Конечно же, Лещ замер на месте, словно ноги его приросли к площадке, зацементировались намертво. Он застыл, как британский часовой, преданно глядя в спины старших товарищей, и испытывал натуральный восторг от произошедшего.

Руслан, Дуболом и Крендель неспешным шагом отправились в направлении двух спиленных деревьев и расположились там, рассевшись на широком стволе. Руслан и Дуболом сели рядом, Крендель тактично пристроился чуть в стороне.

Лещ постоял еще немного, наблюдая за ними. Никто не смотрел в его сторону, а если бы посмотрел, то удивился бы: чего этот дурачок замер там, как чучело пингвина? Надо было шевелиться, выполнять распоряжение присматривать.

Лещ медленно повернулся и, пройдя неуверенным шагом до того места, где недавно стоял Руслан, остановился. Присмотреть десять минут за тщательно связанной девчонкой не казалось парню сложным делом. Возможности проявить себя тоже не предвиделось. Лещ рад бы стараться, заслужить еще и похвалу, но не приходило в голову, что полезного можно сделать в подобной ситуации.

Минуту или больше парень просто смотрел на выгнутую спину пленницы. Мало интересного: бежать у Катьки не было шанса, а эротических фантазий ее спина почему-то не вызывала. Возможно потому, что перед мысленным взором нет-нет да и вырисовывались потоки тяжелой смеси, которые вскоре выльются на эту спину и погребут заживо. Не самое романтичное будет зрелище.

А ведь было несколько моментов, когда Вадик очень ясно, очень детально рисовал себе сцены их возможной близости…

Спина дважды дрогнула, вздыбившись ребрами, и снова опустилась. Должно быть, Катька всхлипнула, но из-за гула бетономешалки ничего не было слышно.

Катька поелозила на стуле, качнулась вперед-назад, напрягая икры, попыталась поднять голову.

Лещ беспокойно оглянулся в сторону сидящих на дереве.

Глупо беспокоиться из-за того, что связанная пленница немного пошевелилась. Тем паче глупо беспокоить этой новостью людей, только что оказавших ему доверие. Лещ должен присматривать, и, чтобы ни произошло, он справится с поставленной задачей. Было бы даже здорово, сумей Катька, например, высвободить руку. Нет, серьезно. Тогда ситуация резко обострилась бы, потребовала решительных действий, и он, Лещ, бросился бы на пленницу, схватил эту руку, заломил бы за спину, удерживая до подхода остальных. Вот был бы сюжет!

Только Лещ никогда не заламывал никому рук. Справится ли он? Одно дело — возня на перемене в школьных коридорах, и совсем другое — схватка на смерть, пусть даже и с девушкой, пусть даже со связанной.

Лещ представил себе эту сцену. Он бросается к пленнице, пытается поймать ее запястье, а та вырывается, норовя оцарапать его лицо, влажная от жары и напряжения кожа скользит в руках неумелого гангстера, а Катька дергается, крутится на стуле, высвобождая вторую руку, потом ногу. Вот уже силы равны, а вот уже инициатива переходит к отчаянно сопротивляющейся смертнице…

Парень снова посмотрел в направлении спиленного дерева, немного успокоился. Боря свое дело знает. Никакой Гудини не рискнет доверить ему свои запястья, а если и доверит, то так и останется в гробу или сундуке, смотря что там по программе.

Было бы здорово освоить какое-нибудь дело так же хорошо, как Дуболом изучил веревки. Нет, в самом деле, лучше Дуболома никого нет! И потому, отчасти потому, Дуболом имеет авторитет и уважение. Руслан хорош, если нужно разобраться с кем-то. Убить или просто избить, выкрасть или надавить психологически — никаких проблем! Руслан всегда подберет нужных людей, выберет оптимальный метод воздействия и проведет мероприятие по высшему разряду. Так выходило по рассказам людей бывалых. Сам Лещ, конечно, не был еще свидетелем ни одной операции Руслана. Ну, если не считать сегодняшней, которая не в счет, потому что Катька сама села к нему в машину и не возражала против поездки, пока не поняла, во что вляпалась.

Итак, Дуболом — спец по веревкам, узлам и петлям, Руслан — по части силовых акций. Есть в бригаде боевики, ломщики, кидалы, медвежатники, каталы, гонщики, менты. Есть, говорят, снайпер из бывших комитетчиков. Есть даже химик, специалист по драгоценным металлам. И каждый из этих людей играет свою роль, занимает свое место в команде, каждый из них нужен и потому имеет свой авторитет и долю.