Любовь по контракту, или Игра ума - Тихонова Карина

Некоторое время мы молчали, доедая омлет. Горько-сладкое чувство, оставшееся от сказанных слов, витало в воздухе. Потом она убрала тарелки в мойку и спросила:

– Хочешь чаю?

– Нет, – отказался я. – Хочу вина. Скажешь тост?

– Не сейчас, – быстро ответила Марина.

– Я тоже не хочу больше ничего говорить.

– И не надо.

Она поднялась со своего места и подошла ко мне. Я неловко встал и выбрался из-за стола. В ушах шумело, и не только от вина.

Марина положила руки мне на грудь и неторопливо провела ими сверху вниз. Я вздрогнул, когда она коснулась низа живота. Облегающие джинсы имеют свои неудобства. К примеру, когда начинается эрекция, носить такие джинсы все равно, что вывесить объявление на городской площади. Все горожане в курсе. Но сейчас я не испытывал ни малейшего смущения. Эрекция становилась моей постоянной спутницей в компании этой барышни, и меня это радовало. Надеюсь, ее тоже.

Я осторожно положил руки на ее бедра. Желание подгоняло меня к решительным и быстрым действиям, но я стискивал зубы и ждал призыва. В этой медлительности была своя мучительная сладость, и я наслаждался ею, как мазохист. Больше всего на свете я боялся сделать что-то не так и потерять драгоценную шубу с плеча Фортуны, которую эта капризная девица пожаловала мне явно в нетрезвом состоянии.

Марина положила руки мне на затылок и потянула голову вниз. Она была значительно ниже меня, хотя со стороны казалась высокой. Думаю, что этим оптическим обманом она была обязана своей стройности. Или высоким каблукам.

Я послушно опустил голову, и мы принялись пробовать друг друга на вкус. Губы моей ненаглядной были немного солеными и пьяными от вина. Мы не торопились, как вчера, о нет! Вчера мы неслись вперед, не разбирая дороги. Сегодня я хотел ее ничуть не меньше, чем вчера. Но сегодняшнее желание было очень нежным и требовало медлительности, в отличие от вчерашнего, требовавшего немедленного утоления жажды.

Мы с упоением целовались, а наши руки гладили друг друга, ощупывали самые потайные, запретные места, рвались под одежду, к теплой коже. Странно, что моя память так отчетливо сохранила все подробности и ощущения того вечера. Даже сегодня, закрывая глаза, я могу почувствовать, как ползут по коже мурашки от прикосновения ее рук.

Мозг заволокла нежно-серая дымка, как от костра с осенними листьями. Я почувствовал, что ее руки расстегнули мои джинсы, медленно и бесстыдно пробрались вглубь. Я оторвался от сладко-соленых губ и коротко выдохнул воздух. Взял в руки ее лицо и заглянул в темные колодцы глаз.

В них не было ни подозрительности, ни обычного осмысленного цинизма. Все расплавилось в ожидании нежности. Я упивался тем, что увидел. Потому что мое желание отражалось в ней, как в зеркале.

Очень медленно я взялся за край ее свитера и потянул его вверх. Марина задрала руки, я стянул с нее пуловер и бросил его на пол. Моя ненаглядная не носила бюстгальтер, и я жадно разглядывал и гладил смуглую тонкую кожу упругих полушарий без следов от резинок. Душу рвало на части от желания и нежности.

– Я тебя хочу, – сказала Марина, не понижая голоса и глядя мне прямо в глаза.

Я обхватил ее рукой пониже упругих ягодиц, другой обнял за талию, приподнял и понес в комнату, дверь в которую была закрыта. Ногой распахнул ее, дошел до разобранной кровати и осторожно опустил на нее свою ношу. В комнате было темно, я пошарил по тумбочке и включил лампу. Помню, что меня удивил этот мой поступок. Я всегда был немного ханжой и предпочитал секс без яркого света. Но сейчас хотел видеть все, что только смогу увидеть.

Маринка лежала поперек неубранной кровати. Широкий пояс ее джинсов свободно болтался на узкой талии. Я расстегнул пуговицу, спустил молнию и осторожно стащил с нее лишнюю одежду. Помогая мне, она приподняла ягодицы, и от этого движения у меня заныло в паху. Оказывается, моя ненаглядная не носила не только лифчик. Несколько секунд я стоял над ней, как сатир над нимфой. Сердце бешено колотилось.

– Иди ко мне, – позвала Марина и протянула навстречу руки.

Я, не отрываясь от нее взглядом, стащил с себя одежду и рухнул в кровать, как в пропасть. И когда почувствовал голым телом ее теплую кожу, голова наконец отключилась...

Дождь лил как из ведра. Мы лежали, обнявшись, и наслаждались теплым уютом постели. Наверное, это прозвучит богохульством, но мое состояние было благостным, как после молитвы. Душа стала легкой, почти невесомой, и только наполовину вернулась с седьмого... нет, с десятого неба, куда вознеслась недавно. Растрепанная Маринкина голова лежала на моей груди, как большая кошка, и я, не открывая глаз, нежно поглаживал теплые волосы.

– Тебе хорошо? – спросила Маринка, не поднимая головы.

Я кивнул. Язык стал тяжелым и ленивым, говорить не хотелось.

– О чем ты думаешь?

Отмолчаться не получится. Наверное, нужно было сказать: «О тебе», но сил на вежливое лицемерие не было. Поэтому ответил честно:

– Ни о чем.

К моему удивлению, она не обиделась. Рассмеялась и спросила:

– Такое редко бывает, правда?

– Угу, – промычал я. Ткнулся носом в ее волосы и еще раз с упоением вдохнул сладкий запах. Маринка нагнула голову, нежно и коротко поцеловала меня в грудь. Мы одновременно вздохнули.

– Я тебе правда нравлюсь? – задала она вдруг глупый девчоночий вопрос.

Я невольно рассмеялся. Не всерьез же на это отвечать...

Маринка заерзала в постели, приподнялась на локте и наклонила лицо над моим.

– Тебе ведь не нравятся такие женщины, как я?

– Какие такие? – спросил я лениво. Ее энергичность меня немного удивляла. Я после долгого упоительного секса был совершенно разбит.

– Которые готовить не умеют, к примеру...

– Это дело наживное, – равнодушно ответил я.

– Независимые...

– Тоже не вижу в этом ничего плохого. Наоборот. Независимая женщина не станет цепляться за мужчину, который ей не нравится.

– А я за тебя цепляюсь?

Я вздохнул. Как ни хотелось ответить утвердительно, это было явной натяжкой.

– Марусь, я не люблю феминисток.

– Это как? – не поняла она. Или сделала вид, что не поняла.

– Ну, знаешь, есть такие бабы, которые упорно уравнивают мужские и женские права и обязанности.

– И чем это плохо?

– Насчет прав не спорю, – сказал я с досадой. Блаженная истома улетучивалась, и задержать ее не получалось. – Но обязанности у мужчин и женщин не могут быть одинаковыми, это против природы. Вот, к примеру, тебе понравится таскать тяжести, если в доме будет мужчина?

– А ты будешь таскать мои тяжести? – ответила она вопросом.

– Буду. Но только до двадцати килограмм. Дальше как-нибудь сама, – отрубил я, глядя ей в глаза.

Маринка в запальчивости открыла рот. Потом подумала и рассмеялась:

– Как тебе такая постановка вопроса? Нравится?

– Нет, – призналась она и снова прыснула.

Я окончательно взбодрился. Спать расхотелось.

– Или вот еще пример. Как-то раз я пригласил даму в ресторан. Дама была очень деловая и обеспеченная, но все же пригласил ее я. Представь мое состояние, когда она просит посчитать заказ раздельно и вынимает свой кошелек!

Я невольно поежился, вспомнив короткий любопытный взгляд, который подарил мне официант.

– И не слушает никаких возражений! Настоять невозможно!

– Ты за ней ухаживал? – перебила меня она.

– Маруся, ухаживать за ней было все равно, что ухаживать за ядерной пусковой установкой.

Она подозрительно прищурилась, ожидая продолжения, и я стыдливо признал:

– Ну, переспали один раз.

– Только один?

Я покосился на мою ненаглядную. Неужели ревнует? Мысль была настолько приятной, что я возликовал.

– Только один. Даже полраза. Правда, Марусь. Ну, клянусь тебе!

– А что ж так скромно? – спросила Маринка ехидно. – Сил не хватило?

Я сконфуженно фыркнул, вспомнив события пятилетней давности. Дама была моей потенциальной клиенткой и имела парочку продуктовых магазинов. Что-то у нее не заладилось с поставщиками, и потребовалась юридическая консультация. Так мы и познакомились.