Дмитрий Черкасов - Записки Джека-Потрошителя
Инспектор склоняет голову в знак согласия. Фредерик Эбберлайн — умный и опытный полицейский. Именно на таких людях держится безопасность империи, и даже сейчас, когда полиция как никогда прежде подвергается беспощадным насмешкам прессы, его имя по-прежнему упоминается с пиететом.
— Как продвигается расследование, Эбберлайн?
— Я буду откровенен, сэр. Мы делаем все возможное, но, к сожалению, у нас нет ни одного надежного свидетеля.
— Говоря иначе, — главный комиссар делает паузу, прежде чем продолжить, — если не будет совершено еще одно преступление, которое, возможно, даст нам новые улики, шансов найти Джека-Потрошителя мало.
— Я бы не стал утверждать это столь категорично, сэр.
— И, тем не менее?
— Вероятно, вы правы: сейчас у нас нет ничего, что могло бы навести на след.
— Он может прекратить убийства, уехать из Англии?
— До сих пор он убивал безнаказанно, и это внушает ему уверенность в собственных силах. Не думаю, что он прекратит или уедет.
— Вы думаете, что Марта Табрам, женщина, которую убили в начале августа, действительно была жертвой нашего убийцы?
— Об этом говорит характер преступления. Марта Табрам также являлась проституткой; преступник нанес ей тридцать девять ножевых ранений, частично в область гениталий.
— Но между этим преступлением и убийством Полли Николе прошло три недели!
— Этому могут быть различные объяснения, сэр.
— Продолжайте.
— Убийца мог испугаться. Если это первое подобное деяние в его жизни, то переживания — не знаю даже, уместно ли здесь употребить это слово, — могут быть очень сильны. Он боится быть пойманным, но понемногу страх проходит; преступник начинает чувствовать себя неуязвимым и, в то же время, испытывает необходимость снова убивать, — подобно тому, как курильщик опиума испытывает необходимость в новой трубке, а закоренелый пьяница — в новой бутылке. Но допустимы и другие объяснения — он мог выехать из Лондона на это время или был болен. Либо просто выжидал, пока полиция не прекратит поиски. Наконец, он мог пытаться убить снова, но не имел такой возможности. Думаю, если он не будет уверен в том, что сумеет уйти незамеченным, то не станет пытаться убить.
— Это значит, что в настоящее время он, вероятно, бродит по улицам в компании очередной Николе или Чэпман и выжидает случая, когда время и место будут благоприятствовать его замыслам.
— Боюсь, что так.
— Можно ли предположить, что в августе, в промежутке между убийствами Табрам и Николе были совершены аналогичные убийства, о которых мы не знаем? — спрашивает Уоррен. — Тела можно спрятать, а если женщина была одинока, никто не обратил бы внимания на ее исчезновение.
— Я думаю, что Потрошитель нарочно совершает убийства так, чтобы они бросались в глаза. Во всем, что он делает, прослеживается вызов. Я думаю, это доставляет ему удовольствие — ему нравится думать, что он неуязвим, что мы не сможем его поймать. Должен также сказать, что среди населения бродят слухи, будто полиция скрыла информацию о других убийствах, которые якобы имели место.
— Это возмутительно, мы должны пресекать подобные слухи по мере возможности!
Сэр Уоррен вот уже почти три года занимает пост главного комиссара, но, по мнению Эбберлайна, продолжает рассуждать так, словно командует военной частью, занявшей мятежный город.
— Но что их порождает? Были случаи исчезновения женщин?
— Нет, нам об этом ничего неизвестно, сэр, но в подобных ситуациях сплетни зачастую возникают без всяких серьезных причин. Люди в Ист-Энде крайне встревожены и не очень, надо признать, доверяют полиции.
— Да, но вы, Эбберлайн, вы пользуетесь у них хорошей репутацией. Найдите этого сумасшедшего, и я обещаю вам немедленное продвижение по службе!
— Должен сказать, сэр: судя по всему, он не настолько безумен, как мы думаем и как считает Генри Смит. Ему хватает хладнокровия, чтобы совершать свои преступления, оставаясь при этом никем не замеченным. Его жертвы долго прожили на улицах и обладали определенной интуицией. Я имею в виду, сэр, — нужно быть хорошим актером, чтобы усыпить их бдительность, особенно сейчас, когда все вокруг только и говорят о Потрошителе. Тем не менее ему это удается, он выбирает место и жертву, убивает ее и скрывается. Возможно, что в момент убийства им овладевает припадок ярости, но действия перед убийством и после него — совершенно осмысленны и чудовищно хладнокровны!
— Тем хуже для нас, верно? Кстати, откуда взялось это прозвище — Джек-Потрошитель?
— Газеты, сэр.
Уоррен качает сокрушенно головой:
— Джек-Потрошитель… Что за мерзость!!!
— Джек-Потрошитель?! — Джеймс Стивен презрительно морщится. — Кто-то из газетчиков придумал это, и будьте уверены, прозвище теперь прочно пристанет к убийце. Однако что за противоестественный интерес ко всем этим гнусным подробностям у нашей публики? Я не склонен приписывать вину за это журналистам.
— Благодарю вас! — Томпсон отвешивает шутливый поклон. Тем не менее он ни словом не обмолвился о том, что прозвище придумано им лично по поручению Баллинга.
— Нет, в самом деле, газеты лишь предоставляют читателям то, что они желают прочесть. Люди всегда были падки на сенсации подобного рода. Еще недавно они глазели на публичные казни, а сегодня, взгляните, с каким жадным любопытством посетители всматриваются в восковые копии убийц у мадам Тюссо!
— Однако, — подхватывает Дарлинг, — как бы низко ни пал человек, всегда остается порог, который переступить невозможно. Этот убийца не просто чудовище, это исключительное чудовище, джентльмены. Не могу даже представить себе, что за душа у него и есть ли она вообще!
— Но вы, кажется, уверены в том, что преступник человек из низов? — уточняет Сикерт.
На лице писателя отображается недоумение. Он, разумеется, не предполагал ничего иного.
— Я провел немало времени среди этих людей, — продолжает художник, — и не испытываю никаких иллюзий по поводу их нравственного состояния. Однако ходят слухи, что преступник — человек из общества. Джентльмен!
— Если это так, то он превосходный актер! И все же, мне кажется, он не сможет долго вести такую дьявольскую игру и рано или поздно выдаст себя.
— Полагаю, что его должно очень расстраивать скудоумие нашей полиции! — Сикерт рассуждает о Потрошителе с хладнокровием головореза. — Вероятно, он чувствует себя как опытный шахматист, предвкушавший сложнейшую и увлекательную партию, а на втором ходу обнаруживший, что его партнер никогда раньше не играл. Думаю, он сильно разочарован.
— Черт возьми, Уолтер, вы говорите так, словно сочувствуете ему, а не женщинам, которых он убивает. Ах да, я едва не забыл, что вы питаете слабость к мертвым женщинам! Я, признаться, несколько удивлен, что вы подались в художники, а не в палачи! — с явным раздражением замечает Томпсон.
— Это была проститутка. Я не хочу сказать, что можно убивать проституток, но давайте посмотрим правде в лицо: если бы это случилось в другое время, если бы между убийствами прошло больше времени… — Он не заканчивает фразу и грациозно взмахивает рукой.
Томпсон следит за этой рукой, что порхает, словно бабочка, над столом.
— Позвольте мне продолжить! Если бы этим несчастным не перерезали столь виртуозно горло и не вынимали кишки… Если бы, все если бы!
— Полно, Томпсон, успокойтесь, в самом деле! — снова вмешивается Джеймс Стивен. — Ваше гуманное чувство делает вам честь, но сейчас в Ист-Энде дежурят детективы в штатском и добровольцы из Комитета Джорджа Ласка, так что думаю, что если Потрошитель и не прекратит свои делишки навсегда, то, по крайней мере, на какое-то время затаится.
— Вашими бы устами, да мед пить! — отвечает на это Томпсон. — Кстати, один мой знакомый журналист участвует в этих ночных экспедициях. Я думаю, что такие люди заслуживают восхищения!
— А мне так не кажется, — говорит Сикерт, — одни из них просто выполняют свою работу, другими движет желание прославиться. Я, скажем так, невысокого мнения о полиции, но думаю, что если она не добилась результатов, то от дилетантов уж тем более нечего ждать!
— Если только одному из них очень не повезет! — добавляет Джеймс Стивен.
— Господа, — Томпсон окидывает их горящим взором, — я думаю, мы можем попробовать сделать это сами!
— Сделать что? — уточняет Сикерт.
— Все мы не заняты ежедневным трудом, мы молоды и сильны, у нас есть оружие, и у нас есть свободное время. Мы можем попытаться выследить Джека-Потрошителя! Мы заплатим одной из этих женщин, и она послужит приманкой для убийцы!
В комнате воцаряется молчание. Даже Дарлинг откладывает в сторону газету и удивленно смотрит на журналиста. Уолтер Сикерт удрученно качает головой.
