Стюарт Хоум - За бортом жизни
Обзор книги Стюарт Хоум - За бортом жизни
Стюарт Хоум
За бортом жизни
За бортом жизни…
Начать с чистого листа… Я решила переписать собственные правила. Я планировала преступления против грамматики, погружаясь в грамматику преступлений. У Бишопсгейт. К северу и востоку. Всё менялось. Я читала Роберта Грина. «Примечательное открытие обмана. Вторая часть карточных махинаций. Третья и последняя часть карточных махинаций. Посланник чёрной книги. Дискуссия». Грин доказывал, что проститутки работали здесь ещё 400 лет назад. Теперь всё менялось. Склады превратились в дорогие квартиры. Квик Сейва больше нет. Хокстон, Шордич, Спиталфилдс никогда не будут прежними.
Я хотела вернуть пустыри и трущобы на то место, которое цивилизация пыталась облагородить. Девочки оказались в западне. Было рискованно работать на привычных перекрёстках. Хэнбери и Коммерческая улица. Новые жители, представители среднего класса, вызывали полицию, едва уловив малейшие признаки порока, даже если речь шла о преступлении, в котором не было и намёка на жертву. На нас наступают, и мы спасаемся бегством. Я беру двойную плату за секс в тех местах, где когда-то поработал Джек Потрошитель. Проституция стала одним из видов искусства. Тому есть доказательства. Преступление — это высшая форма чувственности.
Моё финансовое положение было, как и у любой другой проститутки, нестабильно. Рисуя картины, я тоже много не зарабатывала. Ренты в Шордич и Хокстоне выросли до небес. Мне пришлось переехать в Баундери Истейт, потому что так было дешевле. Но теперь уже и там поднимались цены. Я мечтала о собственной квартире, но жильё мне приходилось снимать. Мне нравился Шордич. В отличие от Брикстона и Хэкни, где анархисты, восстающие против среднего класса, первыми обнаружили возможности для дешёвого и даже бесплатного проживания, мой район стал желанным, благодаря искреннему чувству единения в артистической среде.
Однако не только скудными финансами было обусловлено моё желание вернуть в мой район трущобы. Были и другие причины. В 70-е годы о себе в полный голос заявили художницы-феминистки. Мэри Келли изучала понятие материнства, а Кози Фанни Тутти исследовала мир порнографии и стриптиза. Тогда отличие взглядов Келли и Тутти показывало силу феминистского движения. Я хотела пойти дальше, чем Тутти. Я была решительно настроена своим искусством вернуть границы на прежнее место. Я хотела документировать коммерческий секс.
Как философ создаёт идеи, а поэт стихи, так проститутка создаёт преступление. Но если внимательнее рассмотреть связь между таким преступлением и обществом, то можно избавиться от многих предрассудков. Проститутка создаёт не только преступление, но и направленные на борьбу с ним законы. Она создаёт профессора, который читает лекции об этих законах, и, как следствие, учебник, с помощью которого профессор обращает свои лекции в рыночный товар. В результате проституция как особый вид преступления влечёт за собой не только получение удовольствия, но и рост национального благосостояния.
Кроме того, проституция как старейшая преступная профессия порождает целый аппарат полиции и уголовного правосудия, адвокатов, судей, присяжных и так далее, а также разные виды занятий, в которых задействованы представители многих социальных слоев. Эти занятия развивают различные аспекты человеческого духа, создают новые нужды и новые способы их удовлетворения. Один только садизм сделал возможным появление замысловатых технических изобретений и вовлёк целую гвардию рабочих в производство секс-игрушек. Проститутка вооружилась плётками, наручниками и презервативами. Когда её арестовывают, то предъявляют обвинение в приставании к мужчинам на улице, а не в ношении орудий преступления.
Проститутка создаёт определённое отношение к себе, будь то осуждение или жалость, и, таким образом, пробуждает в людях чувства морали и эстетики. Она создает не только учебники порока, не только законы и, следовательно, законодателей, но и искусство, литературу, романы и даже трагические драмы о шлюхе с золотым сердцем, чья чувственная натура становится для неё фатальной ошибкой. Проститутка разрывает монотонность и привычное спокойствие буржуазной жизни. Она противник застоя, она рождает то безудержное рвение, то благородство духа, без которых сам по себе стимул к конкуренции перестал бы существовать.
Проститутка даёт новый импульс производительным силам. Проституция высвобождает рынок труда от избытка рабочей силы, уменьшает конкуренцию между рабочими и, тем самым, не даёт заработной плате упасть до минимума. Война против порока становится работой для некоторой части населения. Таким образом, проститутка является одной из тех уравнивающих сил, которые устанавливают равновесие в обществе, и открывают обширный спектр новых возможностей. Влияние проституции на производительные силы можно показать в деталях. Скандалы с участием девушек по вызову поднимают продажи газет. Вспомните Хью Гранта и Дивайн Браун. Килера и Профьюмо.
Мне нужно было новое имя. Такое, чтобы отдавало бесстыдством. Я назвалась Евой. Клиенты на это клюнули. И попались. Мастерский секс и имя, которое во многих странах ассоциируется с первым преступлением человека. Я работала в темноте, инстинктивно. Машины у обочины и пешеходы. С полицейскими расплачивалась минетом. Одинокие мужчины покупали общение и хотели, чтобы всё было взаимно. Секс втроём. Полработы, а денег в два раза больше. Я планировала к старости стать инвалидом и заламывать цену за извращения. Меньше значит больше. Наличие только трёх конечностей повышает цену раза в четыре. Пососи мою левую.
Попадавшиеся мне мужчины часто болтали, но редко слушали. Некоторые из них были писателями. Взять, к примеру, Адама Сколда: он искал материал для новой книги. Он расплатился со мной наличными и хотел получить своё. Просто перепихнёмся, или ты хочешь минет, дорогой? Я повела его по Вентворт-стрит к Грин Ярду. Он хотел секса по полной программе в постели. Это стоило дороже. Он отстегнул ещё денег. Я повела его по Брик Лейн на окраину. Моё жилище его не вдохновило. У меня было слишком много книг на его вкус. Я перестала казаться ему невинной.
Адаму трудно было использовать для секса женщину своего класса. Женщину, которая, очевидно, была умна. Я сказала ему, что он сентиментален. В любом случае я буду рада оставить себе его деньги, если он хочет уйти. И тут вмешалась полиция. Лондонский Сити. Копы пришли за Майклом, полупрофессиональным взломщиком, жившим в соседней квартире. Адам был впечатлён и возбудился ещё больше, когда я рассказала, что мой дом был построен на месте скандально знаменитого притона. Старая Николь. Жена Майкла Мэнди клялась жизнью малютки сына, что её мужа не было дома. Майкл выбирался через окно. Коп, оставшийся внизу в машине, его заметил. Потом потерял из виду. По рации он обрисовал картину общавшимся с Мэнди копам. Те вышли из себя. Они обозвали Мэнди толстухой. Затем перешли к оскорблениям на расовой почве. А потом пришло время возмездия. Копы стащили всю обувь десятилетнего сына Мэнди и Майкла. Мэнди вылетела из квартиры. Аза не сможет выйти из дома без обуви. Полиция прокричала, что детские вещи они вернут только когда арестуют Майкла.
Сцена с копами не на шутку распалила Адама. Я убедительно напомнила ему, что даже девушки лёгкого поведения не любят, когда на них рвут одежду жаждущие добраться до тела мужчины. В Сколде бурлили страсти, и я заставила его лечь на постель. Пришло время показать озабоченному клиенту, кто контролирует ситуацию. Я натянула презерватив на его член, и этого было достаточно, чтобы он кончил. Он был как глина в моих руках. Необходимость в половом акте отпала. Клиент был не в состоянии, поскольку напряжение уже снял.
Дешёвый трюк. Побочный эффект малобюджетного образа жизни. Меня интересовало другое. Соотношение количества и качества. Грань между удовольствием и болью. Моя собственная неспособность отличить искусство от преступления. Адам хотел знать больше. Я назвала цену. Заплатив мне за разговор, он настаивал на том, чтобы я села ему на лицо. Я послушалась. Деньги Сколда я сунула себе в лифчик, села на него верхом и продолжила свою речь. Свобода была преступлением, содержавшим в себе все иные преступления. Только искусство могло разрезать пуповину, соединявшую необходимость и свободу.
Мэнди, Мэнди, ты меня убиваешь! Копы убрались, и Майкл вернулся. В нашем районе его звали Придурок. У него не получалось завести друзей своего возраста. Когда он не был в бегах, Придурок проводил дни, рассказывая местным мальчишкам длинные истории о воровстве и тюремной жизни. Он был достаточно порядочен, чтобы не терроризировать свой квартал. К соседям он никогда не вламывался. Мэнди, Мэнди, ты меня убиваешь! Как заклинание. Мэнди должна была получить следующее пособие только через неделю. Она громко требовала денег на покупку новых ботинок для Азы.
