Луи Бодуэн - На гонках в Ле-Мане
В глазах под густыми бровями появилось ироническое выражение:
— Я знаю, что вы не питаете особой симпатии к полиции. Нелегко вам, наверное, было просить меня об услуге. Впрочем, если вы сейчас здесь, в этой комнате, то это потому, что я вынудил вас прийти.
Ронжье посмотрел на розы, украшающие его письменный стол, и снова заговорил:
— Однако если журналисты, как правило, не любят полицейских, то и полицейские, а я в особенности, самого невысокого мнения о ваших коллегах, которые слишком часто пишут всякую ерунду. Главное для них — это поразить своих читателей.
Движением руки он вновь остановил Сен-Жюста, собиравшегося протестовать:
— Это не в ваш адрес. Будем считать, что вы относитесь к исключениям, которые подтверждают правило. Но я хочу уточнить В этом деле мы с вами будем работать вместе. Это будет, скорее, брак по расчету. Если ради эффективности наших совместных действий я потребую от своих коллег умерить свой пыл, то хочу, чтобы и вы сделали то же самое.
Комиссар взглянул через окно на набережные Сены. Погода была хорошая, и, очевидно, Ронжье надоело сидеть в своем кабинете в такой прекрасный весенний день.
Сен-Жюст спросил его:
— Что вы собираетесь делать?
— В настоящий момент ничего серьезного, — ответил Ронжье. — Будем крутиться около Танаки и выжидать.
Он встал и вздохнул, на лице его возникло скептическое выражение.
— Будем надеяться, что ваш Фабиен сможет раздобыть некоторую информацию.
Сен-Жюст улыбнулся:
— Не пренебрегайте Фабиеном, он умеет отлично работать.
Ронжье пробормотал что-то, что должно было означать согласие. Однако, провожая Сен-Жюста к дверям, он не смог удержаться и сказал:
— Это не мешает вашему Фабиену оставаться в моих глазах любителем.
Пьер предпочел не отвечать. Он надеялся, что его друг не замедлит доказать комиссару обратное.
Вернувшись в отель, Сен-Жюст обнаружил записку от Риотта, который просил позвонить ему в газету. Полчаса спустя Риотт уже был в номере Пьера и рассказывал ему о событиях, произошедших в это утро.
Начал он с того, что одобрительно высказался о новом костюме своего друга:
— Тебя не узнать, — заверил Риотт.
Затем, внимательно посмотрев на лицо Пьера, он сказал со смехом:
— Твои усы будут не слишком красивы: ни черные, ни светлые, слегка рыжие. Такой оттенок волос называют «коровий хвост». Они наверняка очень понравятся Лоретте!
— Придется ей примириться с этим, — ответил Сен-Жюст, снимая очки.
Риотт плюхнулся в единственное кресло, вытянул как мог свои бесконечные ноги, провел рукой по непокорной шевелюре и начал свой отчет:
— В газете все поверили в несчастный случай на мотоцикле, даже Гонин. Эстев объяснил, что тебя перевезли в Этамп, в клинику доктора Паскье, и что посещения пока запрещены.
Сен-Жюст улыбнулся и прервал Риотта:
— Паскье — это друг детства Эстева. Я знаю его. С ним можно быть уверенным, что все останется в тайне.
Риотт продолжал:
— Утром Лоретта поехала за Кандидо в Лаенек и отвезла его в Менкур. Они добрались благополучно, так что здесь все в порядке. В газету тебе восемь раз звонили по телефону. Как договорились, я отвечал, что тебя в настоящий момент нет. Если проявляли настойчивость, я объяснял, что ты попал в аварию на мотоцикле. Все, кто звонил, называли себя, кроме двоих. Учитывая ситуацию, мне показалось это странным. Тем более что у меня создалось впечатление, будто обоим доставило удовольствие, что ты пострадал в аварии.
Один нз них даже сказал: «Бедный мальчик! Надеюсь, он скоро поправится». Но тон был скорее веселый, чем печальный.
Сен-Жюст провел большим пальцем по подбородку:
— Это наверняка кто-нибудь нз банды. Они, вероятно, удивились, когда не увидели в «Суар» некролога. Но твой ответ должен был их успокоить. Они думают, что директор газеты решил умолчать о несчастном случае, чтобы не повредить моей рубрике. Логично, а?
— Я рассудил так же, — ответил Риотт. — Теперь есть кое-какие проблемы.
— В чем дело?
— Чуть позже двенадцати в панике позвонил Дюброй, патрон Кандидо из Шартра. Он только что купил газеты и в разделе хроники прочел краткое сообщение о том, что вчера вечером на авеню Мэн перед вокзалом Монпарнас погиб молодой португалец.
Сен-Жюст поморщился. Давая эту ложную информацию, чтобы обмануть преступников, он не учел, что ее прочтет Дюброй и сразу разволнуется. Тем более что Пьер сам позвонил ему после полуночи и сказал, что Кандидо сбила машина. Обеспокоенный, он спросил у Риотта:
— Что ты ему ответил?
— Вначале я притворился, будто ничего не понимаю. К счастью, Дюброй рассказал мне, что ты позвонил ему вчера вечером и сообщил, что Кандидо слегка поранен. Тогда мне стало легче. Я сделал вид, что смотрю по записям, и сказал: «Имя португальца, которого насмерть сбила машина, Фернандо Родригес. Так ли зовут вашего служащего?» Номер удался. Дюброй тут же успокоился и сказал, перед тем как повесить трубку: «Вы меня утешили. Ведь нам предстоит еще два трудных матча!» Что это за матчи?
Пьер широко раскрыл глаза и покачал головой. Затем торжественным тоном произнес загадочную фразу:
— Сердце болельщика — это бездонная пропасть!
— Что-что?
Сен-Жюст объяснил:
— Папаша Дюброй, без сомнений, хороший человек. Но его страсть к футболу вообще и к шартрскому «Велоспорту» в частности заставляет его проявлять бесчеловечность. Ему все равно, жив Кандидо или умер. Единственное, что его интересует, сможет ли парень играть центральным нападающим в двух оставшихся матчах. — Он продолжал: — Попрошу Кандидо, чтобы он позвонил своему хозяину и успокоил его, а я сегодня вечером поеду в Шартр, чтобы нейтрализовать папашу Дюброя; чем меньше он будет об этом говорить, тем лучше.
Риотт извлек себя из кресла и посмотрел на часы:
— Я убегаю.
Он взглянул на измятую бумажку, которую вытащил из кармана:
— Да! Чуть не забыл! Звонил Фабиен. Он просил тебя зайти к нему около четырех.
Сен-Жюст удивился:
— А ты не дал ему мой номер в отеле?
— Дал, но он торопился. Если ты не сможешь быть у него в четыре, позвони. Кажется, он был очень раздражен.
Риотт опять взглянул на часы.
— Я опоздаю, — бросил он и убежал на очередное свидание.
XII
Когда Риотт ушел, Сен-Жюст вдруг почувствовал себя очень одиноким. Он испытывал какое-то неприятное ощущение пустоты и позавидовал Риотту, убежавшему на свидание.
Прежде чем идти в ресторан обедать, хотя он не был голоден, Сен-Жюст позвонил в Менкур, скорее по зову сердца, чем по необходимости.
