Луи Бодуэн - На гонках в Ле-Мане
Обзор книги Луи Бодуэн - На гонках в Ле-Мане
I
Когда Сен-Жюст пришел в редакцию, он был в превосходном настроении. Недавно ему оборудовали две комнатки на третьем этаже «Суар» — большой популярной газеты, в которой пять лет назад он начинал простым репортером.
— Что нового? — спросил он у Жаки — секретарши, раньше чем проникнуть в закуток, служивший ему кабинетом.
— Какой-то тип с сильным иностранным акцентом спрашивал вас. Здесь был Риотт — ваш заместитель. Я хотела соединить с ним, но незнакомец отказался. Он желал говорить с вами и только с вами. Сказал, что перезвонит.
Пьер — так звали Сен-Жюста — что-то рассеянно пробормотал в ответ и протиснулся за свой рабочий стол. Перед столом было узкое пространство с единственным стулом для возможного посетителя. Было тесно и неудобно, но он был доволен.
Это помещение, удаленное от «вокзального перрона», в американском стиле на втором этаже, где были сосредоточены службы газеты, было в глазах Сен-Жюста маленькой победой над Гонином — заведующим отделом информации. Тот хотел оставить молодого журналиста под своим началом в большом редакционном зале.
Независимый характер Пьера восставал против «вокзального перрона» (именно он так окрестил огромную комнату). Эти же две маленькие комнатки, примыкавшие к архиву, он получил у Эстева — директора газеты, объяснив, что со своей новой рубрикой ему частенько придется принимать посетителей, не желающих афишировать себя.
Через открытую дверь маленького кабинета он быстрым взглядом окинул свои новые владения и испытал чувство удовлетворения.
Ему повезло в том, что в двадцать пять лет в самой большой газете Франции он ведет рубрику, которая носит его имя: «Сен-Жюст требует справедливости». Повезло и в том, что его помощниками являются Риетт — друг детства и Лоретта Паскье, которая ради его спасения бросилась бы в огонь... Дружная команда, на которую он мог положиться во всех отношениях.
Пьер легко писал, у него был элегантный и ядовитый стиль, он любил мотоциклы и красивых женщин, поп-музыку и истину. Это был крепкий парень, ростом сто восемьдесят сантиметров, скрывавший под внешней худощавостью значительную физическую силу.
Черты лица Пьера хоть и не отличались твердостью, но вряд ли могли быть названы тонкими, по той причине, в частности, что у него была мощная челюсть. Но лицо начинало светиться, становилось благодушным, когда Пьер улыбался, а улыбался он довольно-таки часто.
Эта улыбка обнажала два ряда крепких белоснежных зубов, а лицо освещалось синим ясным взглядом, каким обладают моряки и горцы. Большинство женщин говорило о нем: может быть, он не так уж красив, но в нем много обаяния, особенно когда он улыбается.
Что касается моды, то он следовал ей с осторожностью. Тщательно следил он лишь за своими пластинками, магнитными пленками, стереофоническим проигрывателем, мотоциклом и всем, что с этим было связано.
Чтобы приобрести могучую «Кавасаки-750», о которой столько мечтал, он залез в долги и теперь ухаживал за ней особенно скрупулезно. Такое же внимание он уделял сапогам, комбинезону, перчаткам, шлему и очкам.
Он осуществил звукоизоляцию квартиры, которую занимал на десятом этаже нового дома в XX округе.
«Теперь,— говорил он себе,— я могу слушать когда хочу и как хочу ту музыку, которую хочу слушать, с уверенностью, что не буду надоедать соседям». Это было весьма альтруистичное соображение, поскольку Сен-Жюст очень любил громкую музыку…
II
Рассматривая различные бумаги, Сен-Жюст одновременно размышлял о том, что, хотя его рубрика и завоевала за последнюю неделю некоторую популярность, она все же не отвечала его надеждам. Он по-прежнему ждал «крупного дела», которое превратило бы эту рубрику в защитницу слабых и бедных, всех тех, кому приходилось страдать от несправедливости жизни. Он мечтал стать беспощадным прокурором, наказывающим без сожаления мерзавцев-жуликов и комбинаторов, которых так много на свете.
Пьер вздохнул, подумав о том, сколько еще предстоит работать. Но поскольку он знал, что нужно быть терпеливым, он решил, что на сегодня итог все же не такой уж плохой. Ему удалось добиться закрытия дома для престарелых, где они умирали от голода. Далее Лоретте удалось разоблачить мужа и жену — «палачей своих детей». Оба преступника были в тюрьме, и читатели «Суар», полные умиления, предлагали усыновить трех невинных младенцев.
После этих двух дел почта рубрики сильно возросла. Еще сегодня утром Жаки вскрыла 62 письма, на что Сен-Жюст заметил: «Сплошные поздравления. Какой еще отдел газеты может похвастаться подобным?..» На ежедневной летучке, на которой в кабинете Эстева собирались заведующие рубриками, Гонин похвалил Сен-Жюста. Но сделал он это настолько сухо, что никого не обманул. И поскольку заведующий отделом информации насчитывал в редакции мало друзей, каждый воспользовался случаем, чтобы поднять на щит Пьера.
Но Пьер прекрасно разбирался что к чему и задал себе вопрос: не были ли эти бесчисленные поздравления медвежьей услугой? Он понимал, что Гонин может превратиться из ревнивого соперника в смертельного врага.
«Я поговорю с Эстевом, — подумал он. — Он наверняка найдет возможность уладить это дело».
И он продолжал размышлять, пока мысли его не перебил телефонный звонок.
Жаки, снявшая трубку, крикнула из своего кабинета:
— Это тот иностранец, который уже звонил и хотел говорить только с вами. Возьмите трубку.
У человека действительно был сильный иностранный акцент. Он сразу сказал:
— Я позволил себе побеспокоить вас, поскольку мне кажется, что во время 24-часовых гонок в Ле-Мане хотят совершить преступление. — И простодушно пояснил: — Вы знаете эти знаменитые автомобильные гонки.
Сначала Пьер подумал, что это розыгрыш коллег по газете, у которых во время дежурства много свободного времени.
Среди журналистов, в том числе и в «Суар», подобные телефонные шутки стали почти традицией, иные из них были весьма жестокими. И все же Пьер не решился повесить трубку. Акцент незнакомца был сильным, а голос молодым. Не желая оказаться в смешном положении в случае розыгрыша, он сказал:
— Поскольку речь идет об очень важной информации, скажите мне ваше имя и номер телефона, куда я могу позвонить вам, после этого повесьте трубку и я перезвоню. Я должен быть уверен, что это не шутка.
