Луи Бодуэн - На гонках в Ле-Мане
— А почему ты обратился ко мне?
— В отеле хозяин читает «Суар» и оставляет ее мне, чтобы я совершенствовался в языке. Я читаю ваши статьи. У вас добрые мысли, и я подумал, что надо попросить вас заняться этим делом.
Время прошло, и Кандидо нужно было отправляться на стадион. Личность молодого португальца интересовала теперь Сен-Жюста почти так же, как это леманское дело. Он включил мотор:
— Я отвезу тебя на стадион, и по дороге ты мне расскажешь о себе.
Кандидо не знал своей матери, а что касается отца, то он год назад погиб на строительстве. Тому же, что Кандидо нашел место в отеле «Авианосец», он обязан был прежде всего своим качествам... футболиста.
— У нас хорошая команда, — объяснял Кандидо, — и у нас есть все шансы попасть во вторую лигу — прославить «Шартр-Велоспорт». Как центральный нападающий я играю неплохо и с начала сезона забил двадцать три гола. Месье Дюброй, мой хозяин, помешан на футболе. Он президент клуба болельщиков и друг президента клуба «Шартр-Велоспорт». Вот так я и получил работу в отеле. Премиальные за игры помогают мне пополнить мой бюджет, и я могу готовиться к экзаменам в школу отельных служащих. К тому же месье Дюброй пообещал мне помочь получить французское подданство.
Они подъехали к стадиону. Сен-Жюст остановил машину.
— 25 мая — это послезавтра, — сказал он. — Сможешь ли ты приехать в Париж и пойти со мной в отель «ПЛМ» в полдень? Ты единственный, кто может узнать Франка и его сообщников.
Кандидо беззаботно пожал плечами:
— Спросите у месье Дюбройя. Вряд ли он будет возражать. Во-первых, ему польстит познакомиться с парижским журналистом, кроме того, он неплохой человек, и, наконец, меня больше используют как футболиста, чем как работника отеля. Нет, я не думаю, чтобы он возражал.
Кандидо легко выскочил из машины и улыбнулся Сен-Жюсту:
— Постарайтесь его увидеть, и спасибо, что приехали.
Он хотел уже захлопнуть дверцу, когда Сен-Жюст сказал ему:
— Я возвращаюсь в отель. Я оставлю тебе записочку с информацией о своих дальнейших планах.
Кандидо кивнул головой, схватил сумку и быстрым, легким шагом направился к стадиону.
Сен-Жюст возвратился в отель и поговорил с месье Дюброем. Он соответствовал портрету, нарисованному Кандидо. Славный пятидесятилетний человек в расцвете сил, немного честолюбивый — лацкан его пиджака украшали полдюжины ленточек. Он был необычайно польщен знакомством со столичным журналистом и угостил его вином.
Поскольку Сен-Жюст был уверен, что Кандидо ничего не говорил своему хозяину о леманской истории, он сымпровизировал:
— Я готовлю в настоящий момент статью о португальских рабочих во Франции, и Кандидо показался мне весьма интересным. Не смогли бы вы прислать мне его в Париж 25 мая на весь день?
Дюброй, как и предвидел Кандидо, не возражал:
— Это отличный, умный и серьезный парень, Я помогу ему в получении французского подданства. — И прибавил: — Конечно, я согласен, чтобы 25-го он поехал в Париж. Поскольку эта поездка, наверное, не помешает ему сыграть два последних матча сезона, которые очень важны для клуба, я не вижу никаких препятствий.
Сен-Жюст поблагодарил, спросил, какой самый подходящий утренний поезд, а затем попросил бумаги и конверт.
— Тот, который приходит на вокзал Монпарнас в 9.45, самый быстрый, — ответил Дюброй, протягивая бумагу.
Сен-Жюст набросал несколько слов Кандидо, чтобы уточнить время и место свидания, и, раньше чем заклеить конверт, вложил туда две бумажки по сто франков. «От газеты «Суар» за информацию и на расходы», — приписал он. Потом пожал руку хозяину и сел в машину. Время приближалось к шести, и он не хотел заставлять ждать Лоретту.
VII
Сен-Жюст вернулся в газету как раз тогда, когда Лоретта начала проявлять первые признаки нетерпения.
Она решила уже третий кроссворд, когда Пьер появился в редакции. Время приближалось к восьми — он опоздал на полчаса, но мрачная тень исчезла с лица Лоретты: он улыбался, он был доволен своей поездкой.
Во время ужина у одного итальянского ресторатора с улицы Гренель, которого Лоретта особенно ценила,— она приняла близко к сердцу этот знак внимания Сен-Жюста, — тот пересказал ей все, что услышал от Кандидо.
Когда он закончил, Лоретта высказала вслух то, о чем думал Пьер:
— Я чувствую, что эта история с преступлением то крупное дело, которое ты так нетерпеливо ждешь с тех пор, как Эстев доверил тебе твою рубрику.
Он молча покачал головой, устремив на Лоретту взгляд полный нежности.
Они ездили в ресторан на «Гордини». «Кава» осталась в гараже газеты. Вновь пошел дождь. Лоретта проводила Пьера. Когда они добрались до его дома, Пьер предложил подняться к нему послушать музыку. Она сказала «да»...
Когда Пьер вышел из ванной, он почувствовал аппетитный запах поджаренного хлеба, доносившийся из кухни. Там суетилась Лоретта. Все было готово для завтрака, вкусного и уютного завтрака, какого он никогда не мог себе приготовить.
Растроганный таким вниманием, но не желая показать этого, он закричал: «Потрясающе!» — и сел за стол. Лоретта, сидевшая напротив, с улыбкой смотрела на него, что не мешало ей с аппетитом уплетать завтрак. С набитым ртом он сказал ей:
— Я знаю кой-кого, кто был бы счастлив, если бы увидел нас в эту минуту.
— Это тетя Жанна, — ответила Лоретта со смехом. — Я знаю, что пользуюсь особым расположением супруги нашего директора.
Сен-Жюст посмотрел на часы и вскочил:
— Уже восемь часов. Мне надо позвонить Риотту, чтобы он пришел в газету к девяти. Я хочу, чтобы мы все вместе обсудили это дело и выработали план сражения.
Отдых закончился.
— Извини, что я вытащил тебя из постели, — сказал Сен-Жюст, хитро улыбаясь, когда Риотт, непричесанный, бледный, с мутным взглядом, прибежал с пятнадцатиминутным опозданием.
Сен-Жюст улыбался, наблюдая выражение лица своего товарища, но время торопило, и он начал:
— Теперь за работу. Жаки приходит в редакцию к десяти часам, а то, что я хочу сказать, ее не касается, и вообще пока никого не касается, кроме нас троих.
Он повторил Риотту рассказ о своем путешествии в Шартр. Закончив, он посмотрел на своих друзей и уточнил:
— Первый вопрос: рассказать мне обо всем этом Гонину или нет?
По этому вопросу мнения разделились. Лоретта предложила ввести в курс дела Эстева.
— Нет, — сказал Сен-Жюст, — я предпочитаю урегулировать все сам.
Он погладил подбородок большим пальцем. Риотт и Лоретта молча ждали. Они знали, что не следует нарушать размышления Сен-Жюста.
