Луи Бодуэн - На гонках в Ле-Мане
Аргументы, приведенные Фабиеном, были весьма вескими, и Сен-Жюст согласился. Поднявшись, он без особого энтузиазма сказал:
— Ты прав. Я иду к Ронжье.
И, меняя тему разговора, спросил:
— Я хотел бы съездить в Менкур повидать Кандидо. Ты сможешь меня отвезти?
— Конечно, — ответил Фабиен, которому эта возможность прогуляться пришлась по душе. — Обожаю деревню в хорошую погоду. Поскольку Доротея любит роскошь и испытывает страсть к красивым домам, она тоже поедет с нами.
Провожая Сен-Жюста к дверям, Фабиен снова заговорил:
— Сообщи ей сам приятную новость. Мне надо кое-что подготовить. Через пять минут я буду в твоем распоряжении,— и грозя Пьеру пальцем, в шутку заметил: — Не вздумай воспользоваться случаем поухаживать за ней. А то я все расскажу Лоретте!
Прежде чем выйти из здания, Сен-Жюст надел очки.
— Как, тебе уже нужны очки? — удивленно спросил Фабиен.
Пьер посмотрел на него и покачал головой:
— Для детектива, претендующего на проницательность, у тебя впереди много работы. Ты даже не заметил, что я необычно одет, что я отращиваю усы...
Доротея вмешалась в разговор:
— А я заметила, что у вас плохо выбрито под носом, но ничего не сказала, потому что не хотела вас огорчать. Может быть, у вас лихорадка.
Фабиен ничего не сказал. Раз он промолчал, значит, замечание Пьера его задело. В руках он держал спортивную сумку, но Сен-Жюст не осмелился спросить, что в ней.
Они забились втроем в оранжевый «Порш» Фабиена и со скоростью фиакра, застревая в бесчисленных «пробках», выбрались из Парижа. По Западной автостраде Фабиен поехал с максимальной скоростью. В машине стоял такой шум, что никто рта не раскрыл до самого дома Эстева в Менкуре.
Они нашли Кандидо на лужайке за домом. В комнате Пьера Лоретта нашла для него спортивный костюм, шорты и теннисные туфли, а в подвале — волейбольный мяч. Экипированный таким образом, Кандидо, сделав зарядку и пройдя несколько километров быстрым шагом, вовсю тренировался на зеленой лужайке с мячом.
Увидев Сен-Жюста и его друзей, Кандидо прервал тренировку и подбежал к Пьеру. У него на голове еще была повязка, но, пожалуй, это был единственный заметный след происшествия.
— Кажется, ты в прекрасной форме, — сказал ему Сен-Жюст.
— Ничего, — ответил Кандидо, еще не отдышавшись. — Еще немного болит голова, но все остальное в порядке.
Фабиен, к которому при встрече с природой вновь вернулось хорошее настроение, спросил:
— К чему ты готовишься? К финальному матчу на Кубок Франции?
— Увы, нет! Но в воскресенье мы играем решающий матч в Гавре. — Затем Кандидо обратился к Сен-Жюсту: — Я знаю, что гонки в Ле-Мане начинаются в воскресенье в восемь часов. А мы в этот день играем в Шартре наш последний матч.
Жестом руки он остановил Сен-Жюста, который хотел что-то сказать:
— Так как я хочу быть в Ле-Мане вместе с вами, я сказал себе следующее: в настоящий момент мой клуб «Велоспорт» находится на первом месте, на три очка опережая «Камбре». До конца остается два матча. Только занявший первое место имеет право перейти во вторую лигу. Значит, нам достаточно набрать одно очко в двух матчах, чтобы остаться лидерами. Тем более что разница забитых и пропущенных мячей у нас лучше, чем у «Камбре». Вы меня понимаете?
Пьер и Фабиен понимали, но для Лоретты и Доротеи то был непонятный язык. Кандидо это заметил и, повернувшись к ним, уточнил:
— Победа дает два очка, ничья — одно, а поражение — ни одного.
Лоретта и Доротея поблагодарили его улыбкой. Он продолжил:
— Значит, если в воскресенье в Гавре нам удастся сыграть вничью, дело будет в шляпе. «Велоспорт» завоюет право подняться во вторую лигу. И если я не буду играть в последнем матче — в тот день, когда начинаются гонки, — месье Дюброй и президент клуба от этого не разболеются.
Он стукнул о землю мячом, который все время держал в руках.
— Вот почему, приехав сюда, я попросил мадмуазель Лоретту подыскать мне экипировку для тренировок. — Кандидо улыбнулся. — У меня есть серьезные причины, чтобы как следует сыграть в воскресенье в Гавре.
Сен-Жюст взглянул на Фабиена, Фабиен — на Сен-Жюста, они подмигнули друг другу.
— В спортивном снаряжении Эстева я подберу что-нибудь для Фабиена, — сказал Сен-Жюст. — У меня есть еще одни шорты и баскетбольные кеды. Через пять минут мы к тебе присоединимся. Мы умеем играть в футбол — и он и я. Небольшая тренировка нам не повредит, и тебе будет приятней.
— А нам, бедным женщинам,—сказала Лоретта,— остается только готовить обед.
После тренировки и душа у молодых людей был волчий аппетит. Лоретта и Доротея превзошли самих себя, и обед прошел очень весело.
После прекрасного обеда было принято единодушное решение отправиться в воскресенье в Гавр болеть за Кандидо.
Пробило девять часов, когда Сен-Жюст встал из-за стола. Все начали протестовать, но он был непреклонен.
— У меня встреча в Шартре с Дюброем. Я должен идти.
Пьер сделал над собой большое усилие, чтобы покинуть эту приятную обстановку. Посмотрев на часы и быстро прикинув в уме, он добавил:
— Я смогу вернуться к одиннадцати часам. Если вы захотите меня дождаться.
Это предложение было встречено радостными возгласами.
Заглянув в «Суар», Фабиен сказал:
— На этот раз хоть телевизионная программа ие очень скучная. Через пять минут по второй — фильм Хичкока. Мы будем ждать тебя без нетерпения.
По дороге в Шартр Сен-Жюст опять проклинал «Гордини» Лоретты.
«Амортизаторам конец. Ездить на этой колымаге по-настоящему опасно», — подумал он.
Но он знал, что Лоретта так же, как и он, обычно испытывала в конце месяца финансовые затруднения. Продолжая путь, он размышлял над тем, как отремонтировать машину. В газете он уже взял аванс у заведующего редакцией Виньи и знал, что новая просьба будет отвергнута. Потом он подумал о Фабиене, и его лицо прояснилось: «Будет просто невероятно, если он не сможет одолжить мне необходимую сумму».
Это решение его успокоило, и он прибыл в Шартр в прекрасном настроении. С папашей Дюброем, которого он уже раскусил, Пьер все легко уладил. Он знал, что этого добряка интересуют только деньги и футбол, но был достаточно хитер, чтобы избежать намеков на финансовые проблемы, обращаясь только к его доброму сердцу.
— Вы знаете Кандидо лучше, чем я, — сказал Пьер Дюброю. — Он очень умный паренек. Если я возьму его с собой в Париж, перед ним откроется прекрасное будущее. Но поскольку я знаю, чем вы жертвовали ради него, я не хочу, чтобы вы оказались в убытке.
