Александр Холин - Империя полураспада
– Если так нужно, то…, – развёл руки Рожнов.
– Нужно, ещё как. По-моему, настало время поговорить о нашей несусветной и радостной жизни. Просто необходимо поговорить прежде, чем принимать какие-либо решения. Это касается и вас, и Ксюши, и многих других. В общем, всей страны касается.
– Ну, до всей страны мы ещё не доросли, но, ежели чем могу…
– Можете. Как раз вы и можете! – несколько патетически воскликнул Дмитрий Викторович. – На таких, как вы – Россия держится, держалась и не скоро, не дай Бог, поломана будет.
– Не слишком ли высоко вы меня оцениваете? – усмехнулся Рожнов. – Я – обычный русский мужик, капитан пожарной службы и выполняю работу, которую могу делать. В общем, ничего такого, особенного.
– Вот о том и речь, – доктор даже поднял указательный палец. – Впрочем, что мы здесь взялись обсуждать вещи, на ходу не обсуждаемые. Может, ко мне в кабинет?..
Поскольку рабочий день был в полном разгаре, мимо сновали медсёстры и медбратья. Двое из них остановились неподалеку, о чём-то оживлённо беседуя. Именно это соседство не понравилось доктору.
– Как вам удобнее, – кивнул Родион.
Надо сказать, капитану было сейчас не до каких-либо дебатов, особенно касающихся вопросов существования нашего бесприютного мира, но доктор есть доктор. Тем более, что состояние Ксюши зависло в известном смысле, от настроения и профессионализма Дмитрия Викторовича. Может быть, наедине доктор скажет что-нибудь более существенное, чем дежурно успокаивающие фразы.
Кабинет Яншина находился в том же коридоре, недалеко от операционной. Во всяком случае, докторская берлога была вполне типичной для подобного рода помещений. Всё здесь, вроде бы, было на месте: гравюра Дюрера на стене; письменный стол со стадом телефонов, компьютером, малахитовым чернильным прибором и стопкой бумаг; встроенный стенной шкафчик в пять дверок бирюзового, как и стены, цвета; люстра из пяти рожков под потолком давно уже не встречавшихся с тряпкой, хотя в больнице любая стерильность – показушная примета элитарности.
– Кофе, чай? – произнёс доктор дежурную фразу.
– Нет, спасибо.
С утра, конечно, чашечка кофе не помешала бы, но у Родиона сейчас и так нервы пребывали в полном разладе с головой. В квартире Бобкова он чувствовал себя намного увереннее, а здесь… больница, Ксения без сознания… Почему? Ведь операция прошла удачно!.. И пуля эта серебряная – хреновина какая-то. По русскому поверью убить нелюдя или упыря можно только осиновым колом, вогнав его в сердце. Впрочем, кол часто заменяли увесистой пулей, только обязательно серебряной. Если «охота» проходила удачно, окаменевшее сердце нелюдя оживает за счёт неистраченной энергии любви, которая вырывается в тот момент наружу и превращается в силу, уничтожающую зло. То есть, фактически становится той же пулей, только направленной в носителя злобы.
Яншин посмотрел на часы, перевёл взгляд на Родиона, от которого за версту веяло напряжёнкой, и успокаивающе сказал:
– Не волнуйтесь вы так, время у нас ещё есть. Скоро разберёмся, насколько ваша жена наделена способностью к выживанию.
– Это что? – встревожился Рожнов. – Применение какого-то медицинского электрошока?
– Вроде того, – кивнул Яншин. – Видите ли, больница Склифасовского – единственный в России медицинский НИИ. И вы, друг мой, попали к нам как раз вовремя. На операционном столе, похоже, должны были лежать вы, только Ксения сознательно избавила вас от этого.
– А если я не дам согласия на операцию?
– Вот это будет грандиозной ошибкой, – заметил доктор. – Вы, конечно, можете не согласиться, но шансы у вашей жены, признаться, невелики. Посмотрите, она до сих пор практически в коме…
– В коме? – нахмурился Родион. – Вы не говорили.
– А что было говорить? – парировал доктор. – Я вчера вечером сказал вам, что только к утру что-нибудь прояснится. Сказал?
Рожнов также угрюмо кивнул головой. Признаться, откровение доктора ему не очень нравилось, но кто разберёт этих медиков – каждый щеголяет напыщенным цинизмом и ставит себе это в заслугу.
– Так вот, – продолжал Яншин. – Ксения находится в тяжёлом состоянии ещё из-за потери крови. Но, эту животрепещущую проблему мы обсудим чуть позже, потому что рана нанесена в область сердца. Сейчас необходимо дождаться нашего нейрохирурга – я один просто не в состоянии принять решение. И у нас пока есть время поговорить немного о другом. В частности, – о таких вот выстрелах.
Надеюсь, вы не против?
Рожнов безучастно пожал плечами. Тема, может быть, интересная, захватывающая, но ему в данный момент не давала покоя мысль о предстоящей операции и вообще о происшедшей накануне заварухе. Тем более, что Бобков выявил отрицательно относящихся к Родиону близких знакомых. Знакомых?
Возможно, прямой начальник Пётр Петрович Краснов и потянет на простого знакомого, но вот Танька! С ней дело обстояло много хуже. Где, что и когда он сотворил позапрошлогодней жене такое, чтобы вызвать у неё лютую ненависть? Ведь прибор не обманешь, и диагностика проводилась не по сиюминутному изучению отношений, а по накопившимся за много лет общениям, груз которых откладывается на подкорке человеческого сознания.
Значит, Татьяна все эти годы люто ненавидела мужа и замуж вышла… А зачем тогда она за него замуж вышла?
– Нам сейчас не мешало бы обсудить результаты диагностики вашего сознания, – будто откликаясь на промелькнувшие в голове Родиона мысли, отозвался доктор. – Мне звонил братец перед вашим приездом и вкратце рассказал, что у вас там высветилось. Не возражаете, если я тоже взгляну?
Родион не возражал. Яншин тут же зарядил переданный ему диск в компьютер и принялся внимательно рассматривать записанные образы, извлечённые из подсознания сбежавшего от пули пациента. Доктор правильно решил, что причину надо искать совершенно в другой стороне, а не в организме женщины, пребывающей на грани бытия.
Компьютер выдал на экран уже знакомые Родиону цветные картинки. Яншин Поколдовал и поразмыслил над огромной массой выброшенной информации, прежде чем нашлась нужная – цветной спектр негативных чувств и взаимоотношений Рожнова и других людей.
– Странно всё-таки получается, – Дмитрий Викторович указал на экран монитора. – Вот это – спектр вашего начальника. Ну, он-то понятен, прост, как амёба. А вот ваша бывшая супружница. У неё столько обид на вас накопилось – мало не покажется. Может, всё из-за того, что вы расстались, и она бешено ревнует вас к вашей новой половине? Официально вы когда с Татьяной Клавдиевной развелись?
– Ещё не разведён, – сконфузился Рожнов.
– А вот это уже нехорошо, – покачал головой доктор. – С одной стороны, Ксюша пожертвовала собой, спасая любимого мужчину. А если под другим ракурсом взглянуть: вы пригласили девушку в ресторан и оплаченный вами киллер дожидался конца гульбища, а затем сделал «серебряный выстрел». Совсем другая картина получается.
Пока Дмитрий Викторович откровенно высказывал посетившие его докторскую голову неадекватные мысли, Рожнов весь напрягся и сидел напротив доктора, мрачно набычившись.
– Вы расслабьтесь, расслабьтесь, – попытался успокоить его доктор. – Вас никто пока не обвиняет, хотя такой расклад, скажем, для той же Татьяны Клавдиевны, вполне возможен. Судя по весьма характерному спектру, эта дамочка способна на многое. Так что с этой стороны ожидать нападения нужно больше всего.
Не знаю, кем вы были для неё в семейной жизни, и какие виды она имела, выстраивая своё будущее, только для этой фурии вы давно уже стали балластом, от которого необходимо избавиться.
Об этом говорят вот эти чёрные синусоиды. Такие в диагнозах Бобкова проявляются редко у кого, но если проявились, значит, вы точно заработали бы эту пулю. Пусть не сейчас, а немного позже, но заработали бы. Психотронный диагност не ошибается.
Мой братец потратил десяток лет, минимум, для создания этого аппарата. Там собраны все варианты преступлений этого мира за всё время его существования. Представляете, какой мощный архив? Аппарат опрашивает человеческое подсознание и вычисляет те негативные поступки, на которые способен только этот конкретный человек.
Другими словами, создаёт его психологический портрет, совершенно уникальный, единственный в своём роде, как отпечатки пальцев. Для судебной медицины этот прибор – бесценная находка, учитывая, что достоверность информации близка к ста процентам.
– Так это своеобразная электронная энциклопедия? – подытожил Родион.
– Более чем энциклопедия. Прибор способен из миллионов, даже миллиардов человеческих поступков разного рода выбрать наиболее существенные для характера данного человека, то есть высвечивает такие глубины личности, о которых никто, даже сам испытуемый, вовсе не подозревает.
– Как же это возможно, – наморщил лоб Рожнов. – Ваш электронный «психопат» выдаст приговор, будто человек-де способен на убийство и вообще неизвестно на что. Любому можно приклеить ярлык – «Социально опасен»! А исследуемый никогда даже мухи не обидел. Может такое быть? Конечно, может! Что же, прикажете верить на слово этому электронному прокурору и расстрелять подопытного кролика, чтоб другим неповадно было?
