Александр Холин - Империя полураспада
Мальчика положили на тропе, где вскорости должно пройти к водопою стадо изюбрей и буйволов. Ребёнок лежал спокойно и посмотрел в сторону, только когда услышал топот тысяч ног, хрипение и рёв надвигающегося стада.
Живую волну, сметающую всё на своём пути, возглавлял огромный вожак, который, завидев на тропе маленького человека, тревожно замычал. Но стадо катилось инертной волной, и остановить его могла только вожделенная вода, до которой оставалось около ста шагов.
Тогда могучий бык, предводитель стада, вырвался вперёд, подскочил к мальчику и остановился над ним, как вкопанный. Остальное стадо протискивалось меж скалами, подступающими к тропе, и предводителем с обеих сторон, но малыш, лежащий под животом вожака, ничуть не пострадал.
Ангелы и на этот раз помогли матери отыскать сына. Она снова взяла его на руки и, затравленно озираясь на безлюдные скалы, понесла ребёнка домой. Дагда уже не знала, что ожидать от князей, правящих этим миром и можно ли надеяться на помощь сил света, но поделать ничего не могла.
Так прошло ещё восемь лет и, по законам рода Спитама, Арджаспа вступал в пору возмужания, то есть становился юношей. Дагда по этому случаю решила устроить пир и позвала именитых гостей, уважаемых, в том числе и внушающих страх людям в земле Ариан Ваэджа. Первым среди гостей был, конечно, владыка Аркаима, царь Дурансарун со свитой, в которой почётное место занимал придворный маг Бурантарус.
Гости праздновали за обширным столом во дворе дома, а женщины и сама Дагда угощали гостей. После общих поздравлений Владыка Дурансарун поднял глаза на отрока.
– А скажи-ка нам, юный сын священного воина Порушаспы, – обратился царь к мальчику. – Что растёт в поле вокруг Аркаима птицам на радость, но рыбам на погибель. Богатому доставляет почести, а бедному несёт неизгладимый позор. Умершему служит украшением, живому – устрашением?
– Это трава, – не задумываясь, ответил мальчик. – Её льном называют. Ведь лён растёт в поле, где все птицы себе на радость и веселье клюют его зёрна, рыбы на свою погибель попадают в сплетённые из него сети. Любому богатому человеку льняные одежды прибавляют почестей, поскольку только богатые могут носить неприхотливую льняную одежду, а беднякам от льняных лохмотьев кроме позора ожидать нечего, потому что лохмотья носят только самые нищие и неимущие. Покойника украшает саван, сотканный изо льна, а живого человека устрашает петля, сплетённая из нитей этой травы.
Именитые гости были потрясены ответом юноши. И только чёрный маг Бурантарус мрачно взглянул на юношу. Начинали сбываться невесёлые для тёмных сил предсказания. Возмужавший мальчик уже понял своё предназначение, и осталось ждать недолго, когда он станет Заратуштрой.[36]
В предсказаниях говорилось, что на земле будет вестник Бога, получивший силу Света и Огня, тогда князьям мира сего воистину не поздоровится.
– Заратуштра зде был, – повторил Смарагд. – Оставил в память нам веру Господню да надежду на избаву от бед всяческих. Нам не след пеняти на дела Божии, каждому – по делом его.
– Что же пророк заповедовал, ведь тогда старообрядцев не было? – поинтересовался Александр Викторович. – Да и ни одной всемирной религии – тоже не было.
– Любая религия делит людей! – строго произнёс старец. – Лишь вера единит. Что доброго, аще каждый поп глаголет, мол, только его религия самая верная, только он к Богу привести могет. А веры-то нет, и как не бывало. Господь создал сонмы людишек, и нет среди нас изборных и самых праведных. Для того и Сына Человечья к нам посылал, а Он сказывал, мол, «судите Меня по делам Моим».
А зде сам суди, не нами лыко драно, не нами писано, не нами завещано, – Смарагд снова показал на один из текстов, украшающих стену храма: «Так говорит Господь: не слушайте слов пророков, пророчествующих вам: они обманывают вас, рассказывают мечты сердца своего, а не от уст Господних… Я не посылал пророков сих, а они сами побежали; Я не говорил им, а они пророчествовали. Я слышал, что говорят пророки, Моим именем пророчествующие ложь. Они говорят: „мне снилось“. Думают ли они довести род Мой до забвения имени Моего посредством снов своих, которые они пересказывают друг другу? Посему вот Я – на пророков, которые действуют своим языком, а говорят: „Он сказал“. Вот Я – на пророков ложных снов».[37]
Ты глянь, сколь Заратуштра людишкам добра с Божьей помощью даровал. Знамо дело, не имамы мы наветов на него. А сны Дагды – первое пророчество. Потому-то и мы старамся веру имати. Без оного – и дел никаких. И «никонинаны» в безверие веруют. Так и поныне на Москве: одни-де мы праведныя, все други – неверныя, так за то и повесить всех. Чё ж за вера така? Вот ежели староверы станут одеяло на себя тянуть да на войну травить – чё ж за вера така? А многи любить пока не могут, токмо ломать лишь бы.
– Выходит, и православная вера – тоже безверие? – Александр Викторович задал старцу вопрос специально, поскольку сам не раз думал, что любая нынешняя религия на земле позволяет чтить только своих, призывая тем самым к вражде, дракам и человеконенавистничеству.
Недаром во все века вспыхивали религиозные войны и очень многие пытались ещё при жизни получить памятник. Ну, может, и не памятник, а причисление к лику святых. Это ли не человечья гордыня в чистом виде? А она с любовью к ближнему никак и никогда не уживётся. Кто чтит ненависть, того любовь обходит. Она и рада бы ненавистника коснуться, да слишком много нечисти налипло на него.
– Не вера, религия, – поправил его Смарагд. – Зде Заратуштра законы Божии оставил: как жить, как другим помогать, как землицу обихаживать, а вот как ломать да убивать – об этом не знамо зде.
– Так как же патриарх Никон…
– Нишкни, братове, – укоризненно покачал головой старец. – Он другого царя сподручник. Не нам судить, не нам кости мыть, а про «никониан» я и так вымолвил – пожалеть токмо.
– И то верно, – согласился Знатнов. – Каждый старается себе место под солнцем урвать не мытьём, так катаньем. А что человек значит на этом свете без дел своих? Пустое место.
– Ты у нас поживи пока, – продолжил старец. – Терёшечка царство наше покажет. Ан понравится.
– Уже понравилось, – признался Знатнов. – Здесь просто рай цветущий. Уж не его ли называют потерянным?
Старец ничего не ответил, только улыбнулся, перекрестил гостя, Терёшечку и снова скрылся в алтаре.
– Пойдём в терем, – подал голос мальчик. – Старца надо слушаться.
– А когда ты меня с царством вашим знакомить будешь? – поинтересовался гость. – Ведь у вас, верно, и свои законы, и свои обязательства. Не хотелось бы с первых шагов в грязь лицом. Поможешь?
– Дак меня для того и приставили! – мальчик взял Знатнова за рукав и потащил к выходу, по дороге втолковывая гостю прописные истины. – Сам суди: для чужих весь мир – тайна вселенского равновесия меж бесконечной Божественной мудростью и бесконечным Божественным могуществом. То есть, устойчивость мира у них на двух началах: между Силой-Мудростью и Мужским-Женским. Из всего этого для них происходит рождение мира.
– А это не так? – невинно поинтересовался Александр Викторович.
– Бог с тобой, Бог с тобой, – затараторил мальчик. – Следуя этим понятиям, неизбежно попадёшь на то, что человек сотворён не по образу и подобию Всевышнего, а по собственной силе и разуму. Разве могли бы мы здесь оказаться без Божьего благословения?
За попутным разговором они вышли из храма. Александру Викторовичу не хотелось уходить отсюда, уж очень тут было спокойно, умиротворённо, и он чувствовал себя в храме настолько уверенно, что тут же готов был сразиться с любым легионом чужих. Воспоминание о рыскающих вокруг Кунгурского треугольника боевиках, несколько омрачило сознание, но быстро улетучилось. С ними разговор будет особый, Знатнов это чувствовал, но не хотел пока бежать впереди паровоза, теряя тапочки – всему своё время.
Глава 14
Москва всегда туго просыпается. Уже приехав в больницу и разыскав среди дежуривших полусонных медиков Яншина, Родион даже забеспокоился, увидев измождённое лицо доктора и глаза, буквально за ночь ввалившиеся. Сегодняшнее дежурство у него явно выдалось трудным.
– Дмитрий Викторович, – окликнул доктора Рожнов. – Я, вроде бы, не опоздал.
Родион демонстративно глянул на часы. Что-что, а опаздывать он не любил, тем более, что в реанимации лежала Ксения. Ведь попасть под серебряную пулю и выжить – это дано далеко не каждому. Так думал Рожнов, так думал доктор, так думают даже те, кто посылает эту пулю в цель.
– Доброе утро, – поприветствовал он раннего посетителя. – Ну и как вам мой братец?
– Расскажу, всё расскажу, – нетерпеливо отмахнулся Рожнов. – Что с Ксюшей? Она очнулась? И какой всё-таки диагноз?
– Ваша драгоценная половина жива-здорова, чего и вам желает, – успокоил его доктор. Сейчас ей через катетер промывают кровь, потому как некоторые анализы, сами понимаете, оставляют желать лучшего. Мы пока другую тему затронем, не возражаете?
