Леонид Зорин - Покровские ворота
Обзор книги Леонид Зорин - Покровские ворота
Леонид Зорин
ПОКРОВСКИЕ ВОРОТА
Элегическая комедия в трех действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
(В порядке появления)
Лев Евгеньевич Хоботов.
Людочка.
Алиса Витальевна.
Аркадий Варламович Велюров.
Соев.
Костик Ромин.
Света.
Савва Игнатьевич Ефимов.
Леонтий Минаевич.
Маргарита Павловна.
Орлович.
Нина Орлович.
Анна Адамовна.
Алевтина.
Выздоравливающие доминошники.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ОСЕНЬ
Речитатив
Голос Костика.
Москва. Пятидесятые годы.
Они уже скрылись за поворотом,
Они уже стали старыми письмами
И пожелтевшими подшивками.
Но стоит рукой прикрыть глаза,
Вижу еще не снятые рельсы,
Еще не отмененные рейсы,
Здания, еще не снесенные,
И незастроенные пустыри.
Еще от Мневников до Давыдкова
Столько домов еще не взметнулось,
Столько домов, в которых сегодня
Ждут и ревнуют, глядят в телевизоры
И собираются по вечерам.
Столько домов, где клубятся страсти,
Зреют мысли, цветут надежды,
В которых дети становятся взрослыми
И выпархивают из гнезд.
Одни обернутся, другие — нет,
Иные вернутся, иные — нет.
Столько домов еще на ватманах
Или даже — в воображении.
Чертаново — за городской чертою,
Тропинки Тропарева безлюдны.
Москва… Пятидесятые годы…
Мой сосед бредет по Рождественке.
Это интеллектуал и чудак.
А на Рождественском бульваре
Шепчутся под ногами листья,
Это спешит московская осень
В порыжевшем дождевике.
1
Процедурная. Людочка и Хоботов.
Х о б о т о в (подтягивая брюки и поправляя галстук). Благодарю вас. О, благодарю.
Л ю д о ч к а. Ну вот, это был последний укол.
Х о б о т о в. Не говорите так.
Л ю д о ч к а. Курс закончен. Теперь вы будете молодцом.
Х о б о т о в. В самом деле. Мне уже стало лучше. Когда я пришел к вам в первый раз, я чувствовал полный упадок сил. (Помолчав.) И духа.
Л ю д о ч к а. Я рада, что вам помогло.
Х о б о т о в. Позвольте поцеловать вашу руку.
Л ю д о ч к а. Ой, что вы… Зачем это?
Х о б о т о в. От души. Я уж привык сюда приходить. Конечно, у вас большие очереди.
Л ю д о ч к а. Витаминизация популярна.
Х о б о т о в. Удивительно популярна. Но это — пустое… Я сидел в очереди, готовясь к тому, что увижу вас.
Л ю д о ч к а. Во мне нет ничего особенного.
Х о б о т о в. Вы ошибаетесь. О, вы ошибаетесь. Вспомните, когда я пришел в первый раз, выяснилось, что я потерял направление. Любая отправила б меня восвояси. А вы…
Л ю д о ч к а. У вас было такое лицо… смешное.
Х о б о т о в. Могу себе представить.
Л ю д о ч к а. Такое несчастное.
Х о б о т о в. Спасибо за все. Позвольте поцеловать вашу руку.
Л ю д о ч к а. Так вы уже целовали.
Х о б о т о в. Неважно. То есть не то… Вы прекрасно кололи.
Л ю д о ч к а. Ну что вы!
Х о б о т о в. Я ничего не чувствовал.
Л ю д о ч к а (негромко). Жаль.
Х о б о т о в. Нет, нет, вы меня не поняли. Я не чувствовал там, куда шприц входил. Таково ваше мастерство. Но вообще-то… я очень почувствовал.
Л ю д о ч к а. Не нужно.
Х о б о т о в (задумчиво). «Наверно, так нужно, так надо».
Л ю д о ч к а. Почему?
Х о б о т о в. Есть такие стихи:
«Наверно, так нужно, так надо,
что нам на прощанье даны
осенний огонь листопада
и льдистый покров тишины».
Стихи об осени. Их написал один поэт в далекой стране. Он умер совсем молодым. От чахотки.
Л ю д о ч к а. Какой ужас…
Х о б о т о в. Вот и у нас уже — осень. И не будет бабьего лета. Польют дожди. Ветер завоет.
Л ю д о ч к а. Самое гриппозное время.
Х о б о т о в. Вы правы.
Л ю д о ч к а. Держите ноги в тепле.
Х о б о т о в. Благодарю вас. О, благодарю.
Л ю д о ч к а. Разве жена за вами не смотрит?
Х о б о т о в. Видите ли, она занятой человек. У нее напряженная духовная жизнь. Кроме того, мы расстались.
Л ю д о ч к а. Она уехала?
Х о б о т о в. Не то что уехала. Но — ушла.
Л ю д о ч к а. Как это? Я не пойму.
Х о б о т о в. Просто она полюбила другого.
Л ю д о ч к а. Надо же!
Х о б о т о в. Наверно, так надо.
Л ю д о ч к а. Бедненький…
Х о б о т о в. Он человек достойный. Я понимаю этот выбор.
Л ю д о ч к а. Вы очень страдаете?
Х о б о т о в. Как вам сказать… (Задумчиво.) «Воспоминанья горькие, вы снова врываетесь в моей опустелый дом…»
Л ю д о ч к а. Это — вы сами?
Х о б о т о в. Нет. Это Камоэнс. Португальский поэт. Он уже умер.
Л ю д о ч к а. Ах, боже мой!
Х о б о т о в. В шестнадцатом веке.
Л ю д о ч к а. В шестнадцатом веке!
Х о б о т о в. Да, представляете. На редкость грустная биография. Сражался. Страдал. Потерял глаз. Впоследствии умер нищим.
Л ю д о ч к а. Надо же! (Утирает слезы.)
Х о б о т о в. Боже, какая у вас душа.
Л ю д о ч к а (с уважением). Сколько вы знаете… Вы профессор?
Х о б о т о в. Нет, я работаю в издательстве. Издаю зарубежных поэтов. Преимущественно романских. Но бывает — и англосаксов.
Л ю д о ч к а. И все поэты — вот так?
Х о б о т о в. Почти.
Стук в дверь.
Л ю д о ч к а. Подождите, я занята! Какие нетерпеливые люди…
Х о б о т о в. Я вас задерживаю, простите…
Л ю д о ч к а. Что вы? С вами так интересно.
Х о б о т о в. Я бы хотел увидеть вас вновь.
Л ю д о ч к а (опустив глаза). Не знаю, где мы можем увидеться.
Х о б о т о в. Мало ли где… Москва велика. Вот у вас на углу — лаборатория.
Л ю д о ч к а. Да. Туда сдают на анализ.
Х о б о т о в. Если позволите, буду вас ждать. Мы бы куда-нибудь с вами отправились.
Л ю д о ч к а. Прямо с работы? Я не одета. И дома столько всяческих дел.
Х о б о т о в. Может быть, я вам могу помочь?
Л ю д о ч к а. Нет. Ко мне неудобно.
Х о б о т о в. Так как же?
Л ю д о ч к а. Видите, вы уже растерялись!
Х о б о т о в. Мне просто стало безмерно страшно, что вы вдруг исчезнете…
Л ю д о ч к а. Вы — как дитя.
Х о б о т о в. А между тем мне сорок три года.
Л ю д о ч к а. И направление где-то посеяли… (Смеется.)
Х о б о т о в. Да… все выглядит так нелепо…
Л ю д о ч к а. Вы говорите, он глаз потерял?
Х о б о т о в. Кто?
Л ю д о ч к а. Португальский поэт.
Х о б о т о в. Камоэнс? Да. Он — глаз, а Сервантес — руку.
Л ю д о ч к а. Перестаньте! Это уж слишком.
Х о б о т о в. Я понимаю, но что же делать?
Л ю д о ч к а. Я освобожусь через час.
Х о б о т о в. Я подожду вас.
Л ю д о ч к а. Где?
Х о б о т о в. На углу.
Л ю д о ч к а. Смотрите не спутайте — на каком.
Х о б о т о в. Именно там, где сдают на анализ.
Л ю д о ч к а. Ну, идите. Очередь сердится.
Х о б о т о в. Благодарю. О, благодарю вас.
Занавес
Речитатив
Голос Костика.
В этой странной квартире, неподалеку
От Покровских ворот, было пять дверей.
Две комнаты занимали мы с теткой,
Седою как горная гряда
И восторженной как мадригал.
Две комнаты приходились на долю
Одной распавшейся семьи,
На руинах которой возникла новая.
А в пятой — жил вдохновенный артист,
Исполнитель куплетов и фельетонов.
Да, теперь их все меньше и меньше,
Муравейников под паутинкой,
С фамилиями над каждым звонком,
С тусклой лампочкой в длинном, как жизнь, коридоре,
С разместившимся вдоль темной стены
Сундуком неизвестного назначения
Таких невообразимых размеров,
Что в нем должны бы храниться мечты
По крайней мере трех поколений.
Я был молод и учился наукам.
Я приехал в Москву из южного города.
Я увидел Москву. И влюбился. По уши.
А она меня яростно обвивала,
То Бульварным кольцом,
То Садовым кольцом.
А она меня тянула сквозь улицы
И заворачивала в переулки,
Пока, окончательно оглушенного,
Не отпускала для передышки
В коммунальный очаг у Покровских ворот.
2
Коридор. Несколько дверей. Огромный сундук. Телефон на стене. Общая вешалка. Где-то бьют часы. Телефонный звонок. Кутаясь в шаль, появляется Алиса Витальевна, затейливо причесанная старая дама. Берет трубку.
А л и с а. Да, я вас слушаю. Ах, вам Костика? Соблаговолите чуть подождать. (Повысив голос.) Костик, душа моя, это тебя.
Голос К о с т и к а: «Я занят. Пусть скажут, куда звонить».
А л и с а (в телефон). Вы слушаете меня, дорогая? Костик сейчас принимает душ. Соблаговолите оставить номер. Один момент, я возьму карандаш.
В коридор выходит Велюров, высокий полный мужчина лет сорока пяти в халате, из-под которого видны его обнаженные ноги, и его гость Соев — человек неопределенного возраста.
