Александр Солженицын - Двести лет вместе (1795 – 1995)
Обзор книги Александр Солженицын - Двести лет вместе (1795 – 1995)
Александр Исаевич Солженицын
Двести лет вместе (1795 – 1995)
В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ
В УЯСНЕНИИ
Глава 13 В ФЕВРАЛЬСКУЮ РЕВОЛЮЦИЮ
Глава 14 В ХОДЕ 1917
Глава 15 В БОЛЬШЕВИКАХ
Глава 16 В ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ
Глава 17 В ЭМИГРАЦИИ МЕЖДУ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ
Глава 18 ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ
Глава 19 В ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ
Глава 20 В ЛАГЕРЯХ ГУЛАГА
Глава 21 В ВОЙНУ С ГЕРМАНИЕЙ
Глава 22 С КОНЦА ВОЙНЫ – ДО СМЕРТИ СТАЛИНА
Глава 23 ДО ШЕСТИДНЕВНОЙ ВОЙНЫ
Глава 24 НА ОТКОЛЕ ОТ БОЛЬШЕВИЗМА
Глава 25 ОБОРОТ ОБВИНЕНИЙ НА РОССИЮ
Глава 26 НАЧАЛО ИСХОДА
Глава 27 ОБ АССИМИЛЯЦИИ
ОТ АВТОРА
В УЯСНЕНИИ
Всякое рассмотрение значительной роли евреев в жизни стран и народов их рассеяния – как вот и наша книга – неизбежно останавливается перед вопросом: «кто есть еврей?», «кого считать евреем?». Пока евреи жили среди других народов обособленными анклавами – не было повода для такого вопроса. Но по мере ассимиляции или просто всё более широкого включения евреев в окружающую жизнь – вопрос стал возникать и интенсивно обсуждаться, и более всего – евреями же. Естественно, что и в послереволюционной России – вплоть до открытия еврейской эмиграции, да и позже, – ответы менялись и менялись, и уже поэтому попытка их обзора может быть небесполезна. И тут, как ни удивительно, мы от первого шага сталкиваемся с большим разноречием и спорами – и нельзя не поразиться пестроте и разнообразию взглядов.
Дореволюционная Еврейская энциклопедия в статье «Еврей» не даёт никакого определения. Она лишь указывает, что «термин еврей для обозначения израильтянина в противоположность египтянину встречается уже в древнейших частях Пятикнижия», и приводит конкурирующие гипотезы об этимологии этого слова[1]. Современная же Еврейская энциклопедия обходится таким определением: «Лицо, принадлежащее к еврейскому народу»[2].
Но, как видно, не многие удовольствовались этим определением. «Кого считать евреем? Кто – еврей?», и ещё так: «что такое еврейскость?» – это для самих евреев сегодня не простой вопрос. Вот русско-еврейские авторы пишут о понятии «еврейский»: «Ни в Израиле, ни за границей среди самих евреев нет никакого согласия относительно содержания этого понятия. Чем ближе к нему приближается новичок, тем расплывчатее становится для него этот неуловимый образ»[3]; «через 74 года после российской революции и 43 года после возрождения государства Израиль попытка определения еврея – почти головоломная задача»[4].
Однако она никогда не была сложна для евреев религиозных. Определение ортодоксальных раввинов: «Еврей – это тот, кто рождён от матери-еврейки или обращён в еврейство согласно Галахе»[5]. (Галаха – религиозная регламентация жизни евреев: «совокупность законов, содержащихся в Торе, Талмуде и в более поздней раввинистической литературе»[6].)
«Что нам давало и сейчас даёт силу жить и в чём значение этой жизни? И то и другое лежит в области религии»[7]. – Артур Кестлер писал: «Отличительной чертой еврея… является не его принадлежность к той или иной расе, культуре или языку, а религия»[8]. – Да и сегодня в израильском журнале: «Еврейская национальная полнота возможна только в религиозном образе жизни»[9].
Но уже и в античном мире можно было наблюдать не столько религиозный, сколько национальный импульс к общности. С.Я. Лурье приводит пример «эссенян». То была «еврейская секта, видевшая спасение не в национальном, а в индивидуальном самоусовершенствовании. Эссеняне были "слугами мира"», и местные властители, уважая их взгляды, не привлекали их к военной службе. «Тем не менее, когда опасность стала угрожать главному центру мирового еврейства, они, несмотря на то что относились скептически к святости храма и жертв, несмотря на свой резкий принципиальный антимилитаризм, идут добровольцами в ряды сражающихся евреев… Национально-патриотическая закваска была в них так сильна, что оказалась сильнее убеждений, составлявших дело их жизни»[10].
Да и в XIX веке высказывалось мнение, что «евреи предшествуют иудаизму», «мы должны постоянно расширять наше понимание "еврейскости"», «вырваться из ограничений галахического иудаизма в более широкий мир»[11].
А уж в секулярный XX век религиозное понимание не могло не пошатнуться и не расплыться дальше. В размышлении (послереволюционном) Г. Слиозберга религиозный мотив оттеснён: «В чём критерий еврейской национальности? Именно в еврействе и заключалась национальная сущность в течение тысячелетий. Она – в непрерывной цепи особой еврейской культуры, в единой духовной сущности всех евреев во всех странах»[12].
Уже в середине XX века предупреждала Ханна Арендт: «Иудаизм выродился в еврейство, мировоззрение – в набор психологических черт»[13]. Почти то же отмечает израильский писатель Амос Оз: «Сработала трагическая склонность к подмене иудаизма неким душевным состоянием, которое во всём мире называется "идишкайт"… – это всего лишь один из отростков иудаизма, одна веточка, один побег»[14] .
Во второй половине XX века один из авторитетнейших евреев-интеллектуалов говорил: «Я уважаю религиозные убеждения… но… настаиваю, что еврейство не обязательно связано с религией, что, говоря об еврействе, мы имеем в виду нечто иное. Какое именно "иное", крайне трудно определить. Некие общие ценности? Несомненно. Общая история? Несомненно. Общие признаки личности? Несомненно»[15].
А в 1958 «Высший суд справедливости Израиля», разбирая одно конкретное дело, вынес решение – со ссылкой на раввинистическую литературу: «в глазах Галахи, еврей, перешедший в другую веру, тем не менее остаётся евреем… Еврей не перестаёт быть евреем, даже нарушая еврейский Закон»[16]. – Для еврея «переход… в иную веру в сущности невозможен»[17].
Не раз упоминающийся в этой книге видный меньшевик Соломон Шварц заявляет о себе (1966), что он «светский, не-религиозный еврей», но: «я глубоко ощущаю своё еврейство, и никому не дано отлучить меня от него. И что гораздо важнее: таких светских, не-религиозных евреев сотни тысяч, может быть, миллионы… Их много и среди так называемых Американцев еврейской религии, для значительной части которых принадлежность к еврейской религии сводится к простому ритуализму»[18].
Тем увереннее секулярные суждения произносятся сегодня: «Нельзя… однозначно и прямолинейно связывать роль и намерения современного еврейства, разобщённого и не имеющего ни универсального… подхода к вере, ни единой светской культуры, ни общей идеологии, с преданием о завоевании праотцами Земли Обетованной, с их моралью трёхтысячелетней давности»[19].
И правда – ушли далеко. Сегодня «ортодоксальные евреи составляют лишь небольшую часть мирового еврейства»[20].
Ныне говорится как о само собой понятном: «Решение еврейской проблемы, то есть проблемы сохранения евреев как этнической общности»[21] (курсив мой. – А.С.).
Однако понятие этнической общности имеет тенденцию огрубляться в общность по крови. В «книге о русском еврействе» так уже и пишется запросто: «Николай Метнер (в жилах которого текла еврейская кровь)»[22]. – Краткая Еврейская энциклопедия при отборе своего именного состава уверенно включает и тех евреев, кто перешёл в христианство; или, как Илья Мечников, сын гвардейского офицера, помещика, «о еврейском происхождении матери узнал сравнительно поздно»[23] – но уже достаточно оснований для включения его в Энциклопедию. Отбираются даже те, кто всю жизнь был далёк от еврейского сознания, – так, значит, определение еврейства ведётся уже по крови? – а не по духу?
Ю. Карабчиевский справедливо возмущался, что: «в зарубежных списках всяких там почётных и знаменитых евреев встречал имя Бориса Пастернака. Ну какой он еврей?.. Он сам евреем себя не чувствовал и даже не раз активно отталкивался от явно его раздражавшей еврейской общности»[24]. – И действительно так. А глубинная подлинность его евангельских стихов – не оставляет вопросов о прибежище его духа.
