Майкл Коннелли - Пятый свидетель
Лайза взглядом дала понять, что не верит мне, но мне это было безразлично. Я представлял ее в суде, однако это не значило, что я должен обедать с ней и с человеком, который — в чем я не сомневался — по-прежнему лелеет план ободрать ее как липку, несмотря на романтические отношения, если они вообще таковыми были. Я вышел один и направился к Дому победы, в свой офис.
Лорна уже сбегала в конкурирующую и куда лучшую закусочную «Джерриз-Дели» в Студио-Сити и принесла сандвичи с индейкой и салат из капусты, моркови и лука. Я ел, сидя за своим столом и рассказывая Циско и Баллокс о том, что происходило утром в суде. Несмотря на сдержанное отношение к своей клиентке, я был весьма доволен перекрестным допросом Скейфер и поблагодарил Баллокс за «экспонаты», которые, без сомнения, произвели впечатление на присяжных. Ничто лучше не помогает заронить сомнения относительно предполагаемого очевидца, чем визуальные материалы.
Окончив свой рассказ, я спросил, чем они занимались тем временем. Циско сказал, что продолжает просматривать запись допроса в полиции, чтобы найти допущенные детективами ошибки и процессуальные нарушения, которые можно было бы обратить против Керлена во время его перекрестного допроса.
— Отлично, мне понадобятся все боеприпасы, какие удастся добыть, — сказал я. — Баллокс, у вас что-нибудь есть?
— Я почти все утро занималась делом об отъеме дома. Когда настанет моя очередь, я хочу быть уверенной на все сто процентов.
— Ладно, но у вас еще есть время. По моим предположениям, очередь защиты настанет не раньше следующей недели. Похоже, Фриман старается выдерживать определенный темп и ритм, но в ее списке много свидетелей, и он вовсе не выглядит дымовой завесой.
Зачастую адвокаты как обвинения, так и защиты искусственно перегружают свои списки свидетелей, чтобы противная сторона терялась в догадках, кого из них они действительно собираются вызвать и чьи показания действительно представляют ценность. Не было похоже, чтобы Фриман прибегала к подобному ухищрению в данном случае. Каждый свидетель из ее списка был способен внести в ход процесса нечто важное.
Какой-то соус типа «Тысяча островов» промочил насквозь обертку моего сандвича. Аронсон указала на один из снимков-экспонатов, которые я принес из суда. Это была сделанная с земли фотография, с помощью которой я пытался одурачить Марго Скейфер.
— Это было рискованно? А что, если бы Фриман не заявила протест?
— Я не сомневался, что она его заявит. А если не она, то это сделал бы судья. Судьи не любят, когда со свидетелями проделывают подобные трюки.
— Да, но теперь присяжные знают, что вы солгали.
— Я не лгал. Я просто задал свидетельнице вопрос: может ли она указать, где на этом снимке Лайза Треммел. Я не говорил, что она там есть. Если бы ей дали возможность ответить, ответ был бы — нет. Вот и все.
Аронсон нахмурилась.
— Помните, что я вам говорил, Баллокс? Не пестуйте свою совесть. Мы ведем жесткую игру. Я пытаюсь обыграть Фриман, она — меня. Может, в каком-то смысле она меня уже обыграла, а я этого еще даже не знаю. Я рискнул и получил легкий шлепок от судьи. Но каждый присяжный в жюри смотрел на этот снимок, пока мы совещались возле судейской скамьи, и каждый из них понимал, как трудно было бы Марго Скейфер увидеть то, что она, по ее словам, видела. Так это и работает. Хладнокровно и расчетливо. Иногда зарабатываешь на этом очко, чаще — нет.
— Я понимаю, — сказала она. — Но это вовсе не значит, что мне это нравится.
— Конечно, нет.
24После ленча Фриман удивила меня тем, что не стала возвращаться к допросу Марго Скейфер, чтобы попытаться возместить урон, нанесенный мной в ходе перекрестного допроса. Я догадался, что она планирует на более поздний период что-то другое, что позволит ей реабилитировать свидетельские показания Скейфер. Вместо нее она вызвала сержанта полиции Дэвида Ковингтона, который первым прибыл на место преступления по звонку Рики Санчес в службу 911.
Ковингтон был закаленным ветераном и надежным свидетелем для обвинения. В педантичной едва ли не до смешного манере человека, который на своем веку перевидал несчетное количество трупов и несчетное количество раз в связи с этим давал показания, он описал свой приезд и установление факта смерти предписанным для таких случаев способом. Затем он рассказал о том, как перекрыл доступ в гараж, изолировал Рики Санчес и других вероятных свидетелей и выставил охранение при въезде на второй этаж, где находилось тело.
Показания Ковингтона сопровождались демонстрацией на двух подвесных экранах фотографий с места преступления во всем их кровавом ужасе. Они-то гораздо больше, чем любые слова Ковингтона, живописали убийство и взывали к справедливому возмездию.
Во время предварительной схватки по поводу демонстрационных экспонатов я одержал весьма скромный успех: удалось добиться отмены планировавшейся обвинением установки увеличенных снимков на пюпитрах прямо перед ложей присяжных — на том основании, что это вызвало бы у них предубеждение против моей клиентки. Снимки реальных жертв убийства всегда шокируют и возбуждают бурные эмоции. В человеческой натуре желать сурового наказания тем, кого обвиняют в подобных преступлениях. Эти фотографии легко могли восстановить присяжных против моей клиентки независимо от того, существуют ли доказательства ее связи с этим преступлением. Перри принял соломоново решение: он свел количество снимков, которые обвинению разрешалось продемонстрировать, к четырем и предписал Фриман пользоваться только подвесными экранами, таким образом ограничив размер фотографий. Я заработал несколько очков, понимая, однако, что приказ судьи не может предотвратить инстинктивную реакцию присяжных. Настоящую победу все равно одержало обвинение.
Фриман отобрала четыре снимка, на которых было больше всего крови и где Бондурант, уткнувшийся лицом в цементный пол гаража, имел наиболее жалкий вид.
Во время перекрестного допроса я сосредоточился на одном из них и попытался переключить внимание присяжных на что-нибудь другое, помимо мысли об отмщении. Лучшим способом сделать это было побудить их к вопросам. Если у них останутся вопросы, не получившие ответов, значит, я свое дело сделал.
С разрешения судьи, воспользовавшись пультом дистанционного управления, я удалил с экранов три из четырех снимков и сказал:
— Сержант Ковингтон, хочу привлечь ваше внимание к тому снимку, который я оставил на экране. Не могли бы вы сказать, что лежит на его переднем плане?
— Это открытый портфель.
— Хорошо. Он находится в том же положении, в каком вы нашли его, прибыв на место преступления?
— Да.
— Он был вот так же открыт?
— Да.
— Спрашивали ли вы кого-нибудь из свидетелей или кого-то еще, не открывали ли они портфель после того, как была найдена жертва?
— Я спросил у женщины, позвонившей в службу девять-один-один, не открывала ли она его, она ответила — нет. Больше я на эту тему расследования на месте не проводил — предоставил это детективам.
— Вы только что сообщили суду, что все двадцать два года своей карьеры проработали патрульным, правильно?
— Да, правильно.
— Вам много раз приходилось выезжать по вызовам службы девять-один-один?
— Да.
— Что означал для вас открытый портфель рядом с жертвой?
— Ничего. Он был просто деталью места преступления.
— Не подсказал ли вам ваш опыт, что убийство могло быть как-то связано с ограблением?
— Вообще-то я об этом не думал, я ведь не детектив.
— Как вы считаете: если ограбление не являлось мотивом преступления, почему убийца рискнул потратить время на то, чтобы открыть портфель?
Не успел Ковингтон ответить, как Фриман уже вскочила с места и заявила, что этот вопрос не входит в сферу опыта и обязанностей свидетеля.
— Сержант Ковингтон всю жизнь проработал в патруле. Он не детектив и никогда не расследовал ограблений.
Судья кивнул в знак согласия:
— Я склонен поддержать мисс Фриман, мистер Холлер.
— Ваша честь, сержант Ковингтон никогда не был детективом, но, полагаю, ни у кого нет сомнений, что он неоднократно выезжал на грабежи и проводил предварительное расследование на месте. Поэтому, думаю, он может ответить на вопрос о своем первоначальном впечатлении от осмотра места преступления.
— Тем не менее я снимаю ваш вопрос. Задавайте следующий.
Потерпев поражение по этому пункту, я заглянул в записи, которые загодя составил для перекрестного допроса Ковингтона, тем не менее будучи уверен, что мне удалось заронить вопрос о грабеже и соответственно мотиве преступления в головы присяжных, однако это было еще не все. Я попробовал прибегнуть к блефу.
— Сержант, после того как вы прибыли на место преступления и осмотрели его, вы вызвали следователей, медэкспертов и криминалистов?
