Мери Райнхарт - Дверь
Я сначала никак не могла в это поверить. Еще и еще раз пролистала тетрадь. Просмотрела даже другие тетради, аккуратно подшитые и пронумерованные. Самое удивительное нашла, когда еще раз прочитала запись за одиннадцатое августа, но и здесь понять что-либо было трудно.
В низу страницы в графе «Замечания» Сара приписала карандашом: «Листы 11 августа и 12 августа для сохранности изъяты». И еще ниже: «Циферблат. Пять часов справа. Семь часов слева. Нажать на шесть».
«Для сохранности изъяты»! Значит, Сара понимала, что сведения, зафиксированные на этих листках, представляют исключительную важность. Я могла только молиться о том, что она не догадывалась о мере этой важности. Какие посетители были упомянуты на листке за двенадцатое августа? Или что случилось такого, что заставило Говарда изменить завещание и оставить Уолли половину всего состояния плюс секретный фонд?
Это было уже выше моих сил. Я заперла комнату, спустилась вниз и позвонила инспектору.
Он приехал к вечеру, несколько смущенный и явно не в своей тарелке.
— Не думал, что вам захочется меня видеть, — произнес он с порога.
— Вы же сами знаете, что не верите в виновность Джима Блейка, ведь так, инспектор?
К моему удивлению и даже тревоге, он покачал головой.
— Не уверен. Он был в тот вечер с Гюнтер — так говорит негритянка. Он хорошо знал о завещании. Учтите, я не говорю, что он все обдумал заранее. Он, может быть, волновался и сердился, а Сара Гиттингс завещание все не отдавала. Он, может быть, сначала ее просто ударил. Потом совсем потерял голову и добил.
У меня упало сердце.
— Ну, а потом ему пришлось покончить и с Флоренс. Она ведь слишком много знала.
— А Говард?
— Там убийство не доказано.
Однако, когда я ему рассказала о результатах поездки в отель и о Мэри Мартин, уверенности у него поубавилось.
— Странное дело с этой девушкой, — произнес он медленно. — Мы не можем ее найти. Можно было ожидать, что она тут же начнет искать работу, а не ищет. Прокурора она не интересует, а меня — даже очень. По-моему, она многое знает.
— Инспектор, а вы часто находите то, что ищете?
— Весьма часто.
Тут я выложила на стол страницу из дневника Сары и листок бумаги, который Джуди нашла в туфле Флоренс. Когда он услышал, откуда взялся второй листок, то даже изменился в лице.
— Так его нашла Джуди? — Он потыкал зубочисткой в бумагу. — Умная девушка ваша мисс Джуди. И что она о нем думает?
— С учетом произошедшего — что в таком же месте могли быть и две страницы из дневника Сары.
Он положил оба листка рядом и углубился в их изучение.
— Это не шифр, — заявил он наконец. — Это совершенно четкие указания, что надо делать, если… Вы, я думаю, уже проверили все свои часы?
— Молодые люди проверяли, — вздохнула я.
— Очень может быть, что это вообще не часы. Просто что-то напоминающее циферблат. Не более. И обе женщины имели к этой вещи доступ. Значит, не сейф.
— Вы полагаете, что там спрятаны листы из дневника?
— Вероятно. Произошло следующее: пока Сара не узнала о содержании нового завещания, дневники спокойно лежали у нее в комнате. Они никому не были нужны. Но потом она узнала, что написано в завещании, и ее записи вдруг почему-то приобрели особое значение. Она их и спрятала. Сначала, может быть, даже в дровяном сарае. Тогда это объясняет историю со стулом.
Но перед тем, как уйти из дома в последний вечер, она их перепрятала. Теперь подумаем. Она ведь не выходила из дома до семи часов вечера после того, как вернулась в четверть шестого?
— Не думаю.
— Даже это еще ничего не значит. Она умерла не раньше десяти часов. С семи до десяти она где-то была, а если верить негритянке, то где угодно, но не на Халкетт-стрит.
У меня был соблазн сообщить ему о том, как Джим описал тот вечер Годфри Лоуеллу. Но я сдержалась.
— Она куда-то пошла и спрятала записи, — продолжал тем временем инспектор. — Если установим, где она была, то найдем и листки, и, может быть, еще кое-что. Почему, например, их ищут и сейчас, когда обеих женщин уже нет? Что такое записала Сара Гиттингс тогда, из-за чего убийца никак не может успокоиться? Джиму Блейку уже предъявлено официальное обвинение, а записи еще кому-то нужны.
— Они еще очень нужны, — ответила я и рассказала об Элизе и ее привидении.
Он сразу же попросил показать ему окно, а уже потом поговорил с Элизой. Я переводила, как могла. Но только когда инспектор уже стоял в холле и собирался уходить, он спросил, не подозреваю ли я кого-нибудь из слуг.
— Вы же знаете, их можно подкупить. Уверены, что все их страхи не фальшивка?
— Инспектор, женщин я чуть не сама развожу по комнатам на ночь. Джозеф внешне держится хорошо, но я заметила, что он начал закрывать ставни еще засветло. По вечерам я боюсь неожиданно заходить в его буфетную — он может выстрелить.
— Все еще утверждает, что на него напали?
— Он в этом уверен.
Я вышла с ним из дома на дорожку. Стояла теплая весенняя ночь, небо полно звезд. Он остановился и поднял голову.
— Хорошо! Люблю звезды… И вообще природу. А занимаюсь такими делами!
Но уже через секунду начал советовать мне немедленно возвращаться в дом:
— Преступником может быть и Джим Блейк, и кто-то еще. Тогда он на свободе, и приятного в этом мало, мисс Белл. Он умеет оценивать ситуацию быстрее полиции, видит все нюансы и все предвидит. У него опасный ум, мисс Белл. Он готов идти до конца. Такой ум бывает у крупных бизнесменов, у профессиональных игроков, у некоторых маклеров на бирже.
Он подождал, пока я вошла в дом, и только потом ушел совсем.
То был вечер двадцать седьмого мая, который я наверняка буду помнить еще очень и очень долго.
В половине десятого пришли Джуди и Дик. Кэтрин ясно дала понять Дику, что в доме на Пайн-стрит ему делать нечего, и они с Джуди периодически встречались в моей библиотеке. Я обычно вежливо уходила, но думаю, что даже Кэтрин посчитала бы эти встречи достаточно безобидными. В голове у них были только преступления. В один такой незабываемый вечер Дик все-таки опустился на руках в вентиляционную шахту и доказал, что там можно как-то опереться ногой на краешек железного бруса. Но вылезти оттуда оказалось совсем нелегко. Когда, наконец, Дик, тяжело дыша, перекинул ноги через край, мы с Джуди уже совсем выбились из сил.
— Да, — заявил в итоге Дик, — если Джим Блейк вылез отсюда сам, то он даже больше мужчина, чем я или Редьярд Киплинг.
Но в тот вечер они явились уже достаточно возбужденные.
Откуда-то из своего укрытия в тот день ненадолго появился Амос, успел встретиться с Диком и рассказать ему некоторые подробности, не дошедшие до большого жюри.
Говорил Дик, а Джуди на него смотрела.
— Во-первых, вы верите в виновность Джима Блейка?
— Хорошо, мы тоже. Но кое-что сейчас заставит вас задуматься. На следующий день после убийства Амос зашел в комнату Джима Блейка и увидел на его одежде следы крови, а платок его был вообще весь перепачкан. Он спросил, в чем дело, и Джим ответил, что накануне вечером порезал руку. Рука у него была действительно порезана и забинтована. Амос это потом сам видел. Он, конечно, мог специально порезаться, чтобы объяснить наличие крови, но мы в это не верим. Амос прячется, потому что не хочет объяснять все это в суде. Он, как мог, почистил одежду, а позже, когда отдавал белье в стирку, заметил, что Джим платок выстирал.
Но есть еще кое-что. На следующий день после исчезновения Сары, около полудня, но уже после того, как вы ему позвонили, Джим Блейк вылез из постели, оделся во что-то старое и ушел из дома. Тогда шел дождь, и он вернулся весь промокший и в грязных туфлях.
Согласен, это выглядит странно. Думаю, он уходил поискать что-то на склоне, но что? Либо он Сару убил и боялся, что что-нибудь там потерял, либо знал, что там что-то произошло.
Он там накануне был. Что-то или кого-то видел, но не говорит ничего. Почему?
Что уж такое он сделал? Почему спокойно держал трость с клинком в доме до того, как нашли тело Сары, и только потом убрал ее в шкаф? Глупо же это!
А почему он все время лежал в постели? Чувствовал вину? Если да, то нормально было бы, наоборот, вести себя как всегда, будто ничего не случилось. А он, как ребенок, укладывается в постель. Что заставило его это сделать, если исключить вину или страх? У него было какое-то потрясение. Он либо наткнулся на тело, либо на убийцу возле тела. Если бы он увидел только тело, то наверняка сообщил бы в полицию. А если он видел убийцу…
Джуди повернулась ко мне.
— Дик считает, — терпеливо разъяснила она, — что дядя Джим кого-то в ту ночь на склоне видел и узнал. И что он либо боится говорить, кто это был, либо… у него есть какие-то другие причины.
— Чтобы молчать?
— Да, молчать.
— Настолько серьезные причины, что он готов пойти ради них на электрический стул? Это смешно.
