Мери Райнхарт - Дверь
— Чтобы молчать?
— Да, молчать.
— Настолько серьезные причины, что он готов пойти ради них на электрический стул? Это смешно.
— Нет, если он действительно узнал кого-то там, на склоне, или, может быть, в другом месте.
Тут я заметила, что Дик и Джуди опять как бы обменялись мыслями. Именно так, почти без слов, что меня всегда раздражало. Она взглянула на него, он поймал этот взгляд и сделал рукой жест, обозначающий одновременно и отрицание и поддержку.
— Ну и кто это мог быть? — осведомился я. — Ведь не Уолли. Это доказано.
Джуди подняла на меня глаза, и я поразилась неимоверной печали ее взгляда.
— Дик полагает, что этим человеком мог быть отец.
Я их не осуждаю, бедных молодых фантазеров.
Когда я потом обдумывала весь разговор, то убедилась, что они имели основание так думать. Действительно, на следующий день после смерти Сары Джим спрашивал о Говарде, который, если не ошибаюсь, в нашем городе не был уже довольно давно. А потом Джим жег свои бумаги, как если бы наводил справки и получал ответы в письменном виде.
И потом сама ситуация: Говард пишет новое завещание, которое не только сохраняется в тайне от его семьи, но еще и содержит пункт о секретном фонде. У Говарда могли быть какие-то личные мотивы для того, чтобы любыми средствами держать Кэтрин в полном неведении. Но потом, не в силах вынести мук совести или разговора с Джимом той ночью, он мог попытаться спастись самоубийством.
Однако в тот момент я была потрясена так сильно, что Джуди даже предложила мне шерри.
— Понимаю, — тихо сказала она. — Со мной происходит то же самое. Но если дядя Джим невиновен, то он не должен быть осужден. А если сейчас промедлить, то его осудят и… казнят.
Кое-что можно было сделать немедленно, причем внешне довольно простое. Мы втроем должны были попробовать пойти по тропинке в парк и провести эксперимент: узнать друг друга в темноте.
— Ночь примерно такая же, — объяснил Дик. — Звезды есть, луны нет. Вы вдвоем пойдете на то место, где стоял дядя Джим (я все же смогла заметить, что он сказал «дядя Джим»), а я пойду наперерез по склону. Вы мне скажете, когда сможете различить, что это я.
Мы так и сделали. В нашей части парка обычно мало кто гулял, и мы никого не встретили. Дик почти сразу же пошел напрямик. Некоторое время было слышно, как он пробирается сквозь кусты. Мы уже вышли на улицу и направились к началу тропинки, а потом по ней к спуску.
На середине склона Джуди остановилась и закурила сигарету. До этого она не произнесла ни слова, что для нее было довольно необычно. Правда, при свете спички мне показалось, что она плачет.
— Глупая затея, — наконец произнесла она. — Мы все сошли с ума. Какого дьявола он не идет?
Дика действительно что-то долго не было. Джуди села и обняла руками колени.
— Светлее, чем я думала. Тебя, Элизабет Джейн, я вижу очень хорошо. Лампа с улицы светит.
Мы безуспешно всматривались в темноту, и наконец Джуди встала.
— Я лучше пойду. Он, наверное, куда-то свалился.
У меня уже тогда возникло нехорошее предчувствие. Тишина действовала на нервы. Жаль, что мы не догадались взять собак. Джуди пошла вперед, едва видимая в своем черном платье. Я кое-как поспевала за ней. Так мы прошли около двухсот футов вниз по крутому склону.
Но Дика так и не нашли. Джуди запаниковала и начала громко звать его по имени. Помню, как я зачем-то взглянула вверх и удивилась, от волнения не узнав свой собственный гараж, темневший на фоне неба. Потом на крики Джуди прибежал обеспокоенный Джозеф и моментально вызвал полицию.
Дика нашли без сознания в глубоком овраге прямо перед Ларимерским участком. То ли он ударился сам, то ли ударили его, но за затылке у него была глубокая рана.
Его сразу же увезли в больницу, в операционную. Перелома основания черепа не было, но сотрясение мозга оказалось тяжелым. Мы с Джуди всю ночь провели в его палате.
В какой-то момент посреди этой бесконечной ночи, сидя возле Джуди и длинной неподвижной фигуры Дика на кровати, вздрагивая при каждом появлении сестер, молча двигавшихся в зловещей как смерть тишине, я неожиданно поняла, хотя, кажется, понимать уже ничего не могла, что теперь совершено преступление, в котором нельзя обвинить Джима. Что Джиму оно даже поможет. Вне зависимости от того, выживет или нет Дик — а я молилась, чтобы он выжил, — понятно, что убийца все еще на свободе.
И когда стало окончательно ясно, что с Диком все будет в порядке, то же самое, очевидно, пришло в голову и Джуди.
Ближе к утру она неловко встала со стула и, разминая затекшее тело, подошла ко мне.
— Ты видишь, мы были не правы, — сказала она совсем по-детски, положив руку мне на плечо. — Мы оба были не правы.
На рассвете Дик пришел в сознание и сразу стал искать руку Джуди. Но рассказать, что с ним случилось, смог только к вечеру.
Он добрался до границы Ларимерского участка и начал спускаться по склону. Возле оврага остановился, выбирая, как его пересечь. В этот момент сверху донесся шорох.
Уличная лампа была уже не видна, только ее слабое отраженное сияние, и на его фоне — отчетливый силуэт вершины холма. Низко над землей на фоне этого силуэта двигалось что-то неясное.
Движущийся предмет был примерно в восьми футах над ним. Дик решил, что это собака, и попытался подняться повыше, чтобы обойти овраг сверху. Тень вдруг надвинулась на него. Дик больше ничего не помнил, больше мы не знаем и до сих пор.
Возможно, что за нами только наблюдали. Но когда Дик неожиданно двинулся вверх, встреча лицом к лицу стала неизбежной. Ответная реакция неизвестного была мгновенной и жестокой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Удивительная сила молодости поставила Дика на ноги уже через несколько дней. Приготовления к суду над Джимом шли очень быстро. Тем не менее нападение на Дика не только полностью деморализовало мою прислугу, но и заставило инспектора Гаррисона провести несколько бессонных ночей.
Он снова обследовал весь холм и снова безрезультатно. Стояла сухая и теплая погода, следов ног не осталось. Он не пытался скрыть, что полностью сбит с толку.
— Я не хочу никаких ошибок правосудия. Я не окружной прокурор. У меня есть работа, и я ее делаю. Независимо от любых приговоров. А на прессу мне наплевать. Мне нужен преступник. И я не уверен, что мы его уже нашли.
Случай с Диком произошел двадцать седьмого мая, в пятницу. В понедельник утром я спустилась вниз и обнаружила в своем доме инспектора, смакующего кофе в буфетной. Увидев меня, он совсем не смутился, положил на стол кухонные часы, которые, очевидно, рассматривал, сказал, что их пора почистить, и вышел со мной в прихожую.
По своему обыкновению, он остановился возле умывальной и заглянул внутрь:
— Вам никогда не приходило в голову, что Уолтер Сомерс нашел в вентиляционной шахте совсем не карандаш?
— Думаю, Джуди…
— Ха! — заявил он. — Верьте мисс Джуди. Она знает. Так вот, не карандаш. Несколько фактов о карандаше, мисс Белл. Во-первых, это ваш карандаш. По правде говоря, мы нашли на нем отпечатки пальцев. Ваши и Уолтера Сомерса. Никаких других. Во-вторых, думаю, что карандаш взяли с вашего стола в тот же вечер и умышленно положили на слуховое окно. Не утверждаю, что взяли именно для этого, но это возможно. Вы не помните, Уолтер Сомерс в тот вечер брал карандаши? Перед тем, как начал осмотр?
— Нет, не помню. Но мог.
— Не было так, что он сначала заглянул в шахту, потом спустился вниз и зачем-то сходил в библиотеку?
— Он ходил за спичками.
— Но он курит, а у курящих обычно спички есть. Думаю, карандаш взял он. Проверим, прав ли я. Конечно, надо учитывать, что Уолтер Сомерс знает больше, чем говорит. Итак, он смотрит в шахту и видит там какую-то знакомую вещь: может, ключ, или брелок, или авторучку, даже вставную челюсть! Что угодно, но то, что ему знакомо или кажется знакомым. Он спускается вниз, идет в библиотеку за спичками, видит карандаш и кладет его в карман. Потом влезает по лестнице, забирает ту вещицу и предъявляет вам карандаш. Все просто.
Ничего не боясь, он запечатывает его в конверт и отдает полиции. Умно, правда? Только чуть-чуть слишком умно.
— Значит, он нас всех одурачил.
— Не совсем всех, — весело ответил инспектор. — Вы сами не курите, ведь так?
— Нет, не курю.
— И в карманах карандаши не носите?
— В женской одежде теперь нет карманов.
— Хорошо. В чем был Уолтер Сомерс в тот вечер?
— В смокинге.
— В черном. И вот что показал микроскоп, мисс Белл. Этот карандаш лежал в кармане черного костюма. В боковом кармане, где мужчины часто носят пачку сигарет. В креплении ластика нашли крошки табака и черные ворсинки. Я наблюдал за Уолтером Сомерсом. У него нет портсигара. Он носит сигареты в бумажных пачках в правом боковом кармане. Не хочу скрывать, его пиджак побывал у меня. В кармане остались следы. Когда он лез в вентиляционную шахту, карандаш был у него с собой.
