Пол Клеменс - Снятие с креста
– Все обитатели Бруа сходятся во мнении, – подхватила Катрин, – что вчера вечером, незадолго до полуночи, в дом пришли некие Раковский и Пьер Вассаль – бывший работник следственного отдела. Вели себя развязно, были пьяны, говорили гнусности. А до этого схожая история повторилась у Фанконов. Итак, месье? Скажите свое похмельное слово.
– Не согласен, – замотал головой Анджей. – Пьяны мы не были, это точно. Даже больше – вообще не пили. Могу пройти освидетельствование. И знаете, господа, в мои планы сегодня меньше всего входило отмахиваться от полиции. Меня в чем-то подозревают?
– Вы не говорили гнусности соседям?
– Говорил, – признался Анджей. – Нисколько не скрываю своих гнусных намерений. Открою истину, господа. Считается, что в замке Гвадалон спрятана неизвестная картина Рубенса. Деньги невероятные. Так считают Фанконы, так считает Луи Фортиньяк со своей шайкой. Имели место проникновения в замок, имел место сбор информации. Именно об этом я и говорил с уважаемыми соседями. Полицию в данную историю впутывать не хочу, так что расслабьтесь. Нет никакого Рубенса. Есть великое недоразумение. Или хотите включиться в поиски?
– А еще есть несколько трупов, – вспомнила Катрин.
– А при чем здесь старая Антуанетта? – не понял инспектор.
– Вы у кого спрашиваете? – удивился Анджей. – Я не убиваю людей в принципе и пожилых женщин в частности.
Он вспомнил слова Кассара о том, что в поместье Бруа проживает сообщник убийцы, который помогает проникать в Гвадалон. Что-то, видно, изменилось в его лице. Инспектор немедленно подметил метаморфозу.
– Что-то не так, месье?
– Все превосходно, инспектор. Что вы хотите от меня услышать?
– Правду, месье, – отчеканил сержант Жулье. – И желательно такую правду, которая поможет раскрыть эти ужасные преступления.
– То есть вы ничего не имеете сообщить по поводу убийства мадемуазель Антуанетты? – спросил инспектор.
– Нет, месье. Для меня это явилось полной неожиданностью.
– А между тем наш бывший коллега Пьер Вассаль показал, что после визита в Бруа вы отказались с ним возвращаться. Он возвращался один.
– Почему вы остались? – спросила Катрин.
Почему, почему… Откуда он знает, почему?
– Вы видели Антуанетту? – буравил его проникновенными глазами сержант.
– Хорошо, господа, – решился Анджей. – От вас не утаишь. Да, я видел Антуанетту. Она подошла незаметно и окликнула меня с другой стороны ограды. Она хотела поговорить со мной. Мы поговорили. Но в поместье я не возвращался и понятия не имею, что происходило с женщиной после того, как мы расстались. Хотя подождите… – он задумался. – Возможно, мне показалось, или в кустах перед беседкой кто-то был…
Полицейские переглянулись.
– Почему бы вам не осмотреть это место на предмет следов? – закончил Анджей.
– Странное дело вырисовывается, месье, – прищурился инспектор. – Посудите сами. Труп Мишель Одрэ на вашей территории… Но ладно, вас еще не было в стране. Франсуа Винье убивают после того, как он имел с вами беседу. Антуана Кассара убивают после того, как он имел с вами беседу. Старую Антуанетту Маршаль убивают после того, как… Словом, тенденция видна невооруженным глазом, не так ли, месье?
– Так, – согласился Анджей. – Тенденция безрадостная. Плюс нападение на трассе. Вам не кажется, инспектор, что меня желают устранить со сцены? Либо временно, либо… навсегда. Неплохой, согласитесь, повод поработать головой?
– Неплохой повод вас арестовать, – поправил Жулье. – Даже если вы невиновны, в другой раз просто не погибнут люди, находящиеся рядом с вами. Что за бред вы несете? Убивают людей в вашем окружении, чтобы устранить вас со сцены?
– Формально нам нечего ему предъявить, – пожала плечами Катрин. – Да и не похож он на злодея. Где мотив? Человек приезжает из другой страны, вступает в права владения недвижимостью и тут же начинает всех убивать? Чужая душа, конечно, потемки, но чтобы вот так…
– Да уж, месье, задали вы нам головоломку, – проворчал инспектор и посмотрел на часы. – Делать нечего. В ногах действительно правды нет. Сейчас вы проводите нас в буфет, где предложите выпить чего-нибудь тонизирующего мне и лейтенанту Дюссон. Сержанту Жулье предлагать не будем, он за рулем… и подробно изложите нам хитросплетения этой странной истории, включая Рубенса, соседей, вашего разговора с последней покойницей…
«Удачи тебе, художник, – с содроганием подумал Анджей. – Ты должен пройти между Сциллой и Харибдой, рассказать полиции всю правду, но ни разу не упомянуть фамилию Шандемо».
– Врать не буду, – начал он. Все насторожились. Он справился с поставленной задачей. Но три энергетических вампира от закона выпили из него все соки.
– Ну и мастер вы заливать, месье, – выслушав предложенный вниманию бред, похвалила Катрин. – И что теперь прикажете? Биться головой об стену?
– Головой нельзя, – рассудительно изрек сержант. – Там мозги. Накрутили вы действительно с лихвой. У меня от вас звуковая карта тормозит. Вы уверены, месье, что в вашем рассказе есть процент правды?
– Не знаю, – пожал плечами Анджей. – Сам в тумане.
– Будет неплохо, если в свободное от безделья время вы зайдете в полицию и повторите свои небылицы под протокол, – инспектор посмотрел на часы. – Ого, пора обедать, а мы еще не работали. Счастливо оставаться, месье. Кстати, вы не будете возражать, если мы захватим вот этот стаканчик? На время, так сказать. На нем так удачно отпечатались ваши пальчики…
Замок замер в тревожном ожидании. Известие о новой смерти повергло людей в уныние. Управляющий Огюст Шавр шатался по замку бестелесной зыбью, смотрел на Анджея со страхом. Горничная куда-то спряталась. Селин Шаветт не появлялась второй день. Охранники придирчиво наблюдали за его блужданиями и тихо перешептывались. Такое впечатление, что убили не старуху где-то в Бруа, а господина Раковского в Гвадалоне…
Мозги опухали от беспрерывной работы. Когда же наконец появится Павел? Он опять с биноклем стоял на башне, поглощенный недостойным подглядыванием. В Гофрэ – тишина и покой, дом заперт, ни одной живой души. В Бруа продолжалась жизнь. Старик Фортиньяк стоял на балконе, опираясь одной рукой на перила, другой на трость, смотрел на море. Ветер ворошил седые клочки волос. По морщинистому челу бегали тени. Он не был расстроен, он был испуган и озадачен. Если Антуанетта не соврала и история с адвокатской конторой Бруно Фуржетта не блеф… Анри Жюбер и Ирен Маклассар на крыльце эмоционально выясняли отношения. Блондинка при этом смотрела на своего молодого человека чуть не с ненавистью. Из-за угла за спорщиками с усмешкой наблюдала горничная Николь. Подъехала машина, вышел напыщенный господин в плаще и черном костюме – представитель похоронной фирмы. Молодые прекратили ссориться, пригласили представителя в дом…
Телефонный звонок отвлек от бесполезного созерцания.
– Добрый день, месье, – сдержанно поздоровался Пьер Вассаль. – Надеюсь, вы не в обиде, что я рассказал полиции о нашем вечернем походе?
– Нисколько, – сухо отозвался Анджей. – Это долг любого законопослушного человека.
– Я тоже так подумал. Ведь если не знаешь, что сказать, то лучше сказать правду, не так ли?
– Безусловно, – подтвердил Анджей. – Обманывать нехорошо.
– Знаете, месье, если честно, мне очень жаль, что… я согласился вчера на этот поздний променад. Вы действительно аккумулируете вокруг себя неприятности.
Анджей молчал.
– А мне ни к чему неприятности, знаете ли… Хочется спокойно пожить на свете, чтобы не докучали. Без этих досадных допросов, подозрений. Давайте оставим полиции ее работу. Любое в нее вмешательство влечет по меньшей мере труп. Надеюсь, вы понимаете меня, месье?
– Отлично понимаю, – согласился Анджей. – Не волнуйтесь, месье Вассаль, я больше вас не потревожу.
Не осталось никого, на кого он мог положиться. Он спустился в буфет, нашел ресторанную картонку с ручками, побросал в нее еды, сверху водрузил бутылку «Мартеля», побрел наверх – коротать время…Он очнулся среди ночи – муторно, тоскливо. Выбрался из кровати, посмотрел на часы – половина третьего. За окном свирепствовал ливень, капли воды барабанили по карнизу. Тучи проносились над замком – сомкнув ряды, изрыгая безумные потоки. Дождь в эту ночь его волновал в последнюю очередь. Он задернул шторы, включил ночник. Порылся в комоде, где в груде хозяйственного хлама нашел фонарик. Батарейку вытащил из напольных весов, которые непонятно зачем обретались в нижнем ящике. Фонарь испускал желтоватый мерцающий свет. Надолго ли хватит этого пролежавшего целую вечность разряженного источника питания?
Он спускался по лестнице, замирая через каждую ступень. Тишина напоминала твердеющий бетон. Остановился у подножия, слился с монументальной шестигранной опорой. С улицы не доносилось ни звука, тишина в окружающем пространстве была абсолютная. А почему он таится? – всплыла интересная мысль. Не в гостях же, в собственном доме. Перед кем собрался оправдываться? Он медленно пересек холл, выбрался на восточную обводную галерею, двинулся по ковровой дорожке. Из-за двери управляющего доносился густой сочный храп. Можно не задерживаться. Добрался до следующей двери. Пришлось постоять, прижав к ней ухо. Горничная не храпела. Но вот перевернулась на другой бок, тяжело вздохнула, скрипнула кровать…
