Александр Смирнов - Раб и Царь
Я? — не поверил отец.
Обожди, обожди, папа. Я, кажется, начинаю понимать. А ведь Катя-то действительно ни в чём не виновата.
Как это ни в чём не виновата? Ты же всё своими глазами видел.
В том-то и дело, что видел. Меня же специально затащили туда, чтобы я всё увидел. Это же он всё специально подстроил, чтобы на ней жениться.
Кто он? — хором спросили родители.
Раб.
Она ещё про какую-то расписку говорила… — робко сказала мама.
Точно. И расписка была, и с бандитами я рассчитаться был должен.
Обожди, обожди, сынок. Я ничего не понимаю. Какая расписка, какие бандиты? Давай всё по порядку.
Ещё в сентябре мы всей группой отдыхали за городом. Там Раб сказал при всех, что женится на Кате, но никто, конечно, не поверил. Все думали, что это шутка. Я не помню, кто, но перед свадьбой мне сказали, что кольца должен покупать жених на свои деньги. Так вот, с этими бандитами меня познакомил Раб. А перед самым уходом из института Раб о чём-то разговаривал с Катей в кафе и они там, по-моему, что-то пили.
И что это доказывает? — спросил отец.
То, что всё это подстроил Раб, чтобы расстроить свадьбу, опорочить Катю в моих глазах, опорочить меня в глазах Кати, а самому жениться на ней.
Ты, извини, Дима, но всё это только твои домыслы. У тебя есть, хотя бы одно доказательство?
Есть. Он женится на ней.
Уже женился, — сказала мать, глядя на часы.
Ну, какое же это доказательство? — отец разочарованно развёл руками. Этак можно любого обвинить.
А у Кати тоже не было доказательств. А надо было просто поверить ей и всё. Господи, что же я наделал!
Дима обхватил руками голову и ушёл в свою комнату. День ангела так и не отметили.
В институте Дима был мрачнее тучи. Вместо того, чтобы слушать преподавателя, он сверлил глазами Раба. Не успел прозвенеть звонок, как Дима, разъярённый, как лев, стоял напротив старосты.
Ты подлец! — выкрикнул он ему в лицо.
Вокруг них тут же образовался круг из студентов.
Что!? — удивился Раб.
Да, да. Ты гнусный и отвратительный подлец. Это ты всё подстроил.
Что я подстроил?
Скажи, ты вчера женился на Кате?
Ну, женился, а что в этом есть что-то подлое?
Это ты всё устроил, чтобы жениться на ней!
Что я устроил? Ты, что несёшь Отелло?
Ты, всё просчитал. Каждый шаг. Но ты ответишь за это.
Дима сжал кулаки и набросился на Раба. Однако тот, видимо, просчитал и этот шаг. Размахнувшись, Раб изо всей силы ударил Диму ногой между ног. Тот взвыл от боли.
Остынь, Отелло, — сказал ему Раб. — Прежде, чем обвинять кого-то потрудись обзавестись хоть мало-мальски правдоподобными доказательствами.
Значит, тебе нужны доказательства? — крикнул Дима. — Так вот они!
В руках у Димы мелькнуло лезвие ножа. Он вскочил с пола и наотмашь ударил ножом своего соперника в живот. Тот схватился за рану руками и медленно повалился на пол.
Для того чтобы человеку что-то создать, приходится, порой, тратить целые годы, а то и десятилетия. Так, например, чтобы стать инженером, необходимо проучиться одиннадцать лет в школе, а после, этого, пять лет в институте. Но и это ещё не всё. Получив заветный диплом, человек осознаёт, что он ещё не полноценный инженер, а только молодой специалист. Он находится в самом начале длинного пути познания. Другое дело сломать или уничтожить. Здесь не надо долго ждать. Здесь, иногда хватает всего минуты. Да, что там минуты, одно мгновение, и то, что создавал человек годами, может обратиться в прах. Так получилось и у Димы. Одно мгновение, и вот он уже никакой ни студент. Нет друзей, нет рядом родителей, которые так любят его. Нет даже имени. Вместо него только кличка — 'Студент'. Вместо друзей теперь сокамерники, а вместо законов понятия. И ничего невозможно изменить. Нельзя вернуться назад и исправить ошибку. Можно только привыкнуть к тому, что презирал совсем недавно, что казалось чем-то диким, чего даже в страшном сне не могло присниться. А теперь это реальность и в этой реальности необходимо провести много лет. Как сложится его жизнь? Этого не знает никто. Но то, что она сложится совершенно не так, как он предполагал совсем недавно, это очевидно.
Глава 4
В больничной палате тепло и покойно. Нет никаких тревог, нет переживаний. Всё регламентировано чётким распорядком дня. После завтрака обход врачей, потом процедуры, а потом посещение родственников.
Двери палаты открылись, и в неё вошла Катя. Она разложила на тумбочке фрукты и поцеловала мужа.
Ну, как ты сегодня, — спросила она Раба.
Шов уже не болит, а в остальном ничего нового. Что может быть нового в больнице? А что у тебя? Ты в институт ходила? Надо же что-то решать.
Не пойду я туда, понимаешь, не могу. После того, что произошло, я не смогу там больше учиться.
Может быть, тебе в другой ВУЗ перейти?
Не знаю. Я даже думать об этом сейчас не могу.
Ну и ладно, отдохни пока. Всё должно успокоиться.
Но покойным можно быть только в больнице. Стоит лишь выйти за её пределы, как жизнь моментально втягивает в свой водоворот, как она не даёт тебе ни дня, ни минуты, ни секунды для раздумья. Каждый шаг, каждый поступок, может в одно мгновение перевернуть всё, к чему ты стремишься, изменить, а то и совсем прекратить всё то, что мы называем жизнью. Наверное, только один господь Бог может знать наверняка, что ожидает нас завтра, в следующий час, в ближайшее мгновение.
Раб, лёжа в больнице, в полном покое, конечно не предполагал, что жизнь не будет ждать его выздоровления. Она продолжит своё движение вперёд, не обращая никакого внимания на временную недееспособность человека.
В институте, декан со своим заместителем вынуждены были разбираться в том конфликте, который произошёл между Димой и Рабом.
Значит, ты считаешь, что мы должны просмотреть эту парнуху, — говорил декан, показывая на кассету.
Хочется нам смотреть или нет, мы должны принять только объективное решение. Вы же не станете отрицать, что конфликт между студентами имеет очень веские основания?
Да, но что это может изменить? Виновный сидит в тюрьме.
Он виновен только в том, что не сдержал своих эмоций.
Ну, что ж давай.
Заместитель вставил кассету, и они замерли перед экраном. Кассета закончилась. Экран покрылся рябью.
Поставь ещё раз, — попросил декан.
Понравилось? — пошутил заместитель.
Декан выразительно посмотрел на зама.
Говорят тебе, поставь сначала.
Заместитель перемотал кассету и снова включил магнитофон.
Декан смотрел уже не отвлекаясь, рассматривая подробно практически, каждый кадр.
Вот здесь останови. Теперь вперёд, по одному кадрику — командовал он заму. — Стоп! Смотри, ты видишь?
Что? — ответил заместитель.
Вот там, шкаф.
Ну, вижу.
А зеркало в шкафу?
Зеркало вижу.
В зеркало посмотри.
Смотрю.
Вот эта фигура тебе ничего не напоминает? — декан показал пальцем на отражение, которое промелькнуло в зеркале шкафа. Это же староста их группы. Рабов.
Значит, он был там?
Значит, то, что произошло между старостой и студентом, не было простой вспышкой ревности? Значит, Рабов действительно имеет к этой истории самое непосредственное отношение.
Всему на свете когда-нибудь приходит конец. Вот и Володино заключение в больнице закончилось. Ему выписали больничный и отправили на амбулаторное лечение по месту жительства. Не успел он войти в дом, как Катя тут же подозвала его к телефону.
Володя, это тебя, — крикнула она. — Он уже третий раз сегодня звонит, — добавила она шёпотом, прикрыв ладонью микрофон трубки.
Володя взял трубку и ушёл с ней в другую комнату.
Я слушаю, — сказал он.
Слушай Раб, нам срочно нужно встретиться, — услышал он голос Серого.
Что, вот прямо сейчас?
Прямо сейчас. Дело очень срочное.
Слушай, я только из больницы выписался, даже пообедать не успел.
Потом пообедаешь. Больше ничего тебе по телефону сказать не могу. Бросай всё и приходи на наше место. Я тебя жду. — В трубке зазвучали короткие гудки.
Володя вышел из комнаты и положил трубку на место.
Кто это? — спросила его Катя.
Увы, но мне надо бежать, — ответил Володя.
Как бежать? А обедать? У меня уже всё готово.
Увы, дорогая, волка ноги кормят.
Но почему такая спешка, ты можешь объяснить?
Честное слово, я сам ничего не знаю. Вот вернусь и всё расскажу.
Под нашим местом, Серый подразумевал, как раз ту пивную, где Раб встречался с Саней.
Войдя в кафе, Владимир стал обводить взглядом весь зал.
Раб, я здесь, — услышал он знакомый голос.
В полумраке за столиком сидел Серый и махал ему рукой. Раб подошёл к Серому и сел рядом.
