Виталий Гладкий - Чужая игра
Наверное, и у других групп имелись потери, потому что после каждого сеанса связи по переговорному устройству лицо Чона становилось все мрачней и мрачней.
Главная наша промашка заключалась в том, что мы не могли принять непосредственное участие в схватке с противниками. Нас отсекли от основных событий автоматным огнем.
А кто эти противники, можно было только гадать. И догадки были не ахти какие хорошие. По всему чувствовалось, что нас потрошат профессионалы, а не обычные менты.
Похоже, Чон об этом догадывался. И ругал себя последними словами, что не взял нарезное оружие.
Наши помповые ружья, незаменимые в ближнем бою, на большом расстоянии, ночью и в постоянно меняющейся обстановке оказались едва полезнее обычной дубины. Пушка, она и есть пушка. Валит всех подряд.
Бить наобум лазаря означало изрешетить своих, так как в темноте все кошки серы. А окликать будущую жертву, даже держа ее на прицеле, — себе дороже.
Тем более, что наши противники, кто бы они ни были, стреляли как снайперы. И скорее всего, имели приборы ночного видения.
Хорош компот, нечего сказать…
Однако нужно было что-то делать: или отползать и драпать, или плюнуть на ружья и пойти вперед на арапа, надеясь на знание боевых искусств.
— Чон, минэ нада хадить укрытий, — гортанно заговорил Дзасохов, пытаясь приглушить свой бас. — Крова бэжит. Нада перевязка.
— Не скули, ну тя на хрен! — откликнулся Ванька Каин. — Мне грабли поковыряло — и то молчу. Тампон поставь и снегом обложи. Все дела.
Чон не откликался. Он о чем-то сосредоточенно размышлял.
— Иван! И ты, Бало, — наконец заговорил кореец. — Уходите вон за тот склад. Не туда смотрите, левее. Сделаете перевязки, соберите всех — и к машинам.
— А как же ты? — встревоженно спросил Ванька Каин.
— Я не хочу губить людей. Прорваться всем невозможно.
— Нэт, мой нэ пайдет! — отрезал Дзасохов. — Если умирать — будэм вместе.
— Это приказ! У меня есть другой план. Он более реален. Уходите!
Дзасохов хотел было еще что-то сказать, но Ванька Каин прикрикнул на него, и они поползли под прикрытие склада.
— Слушай меня, Листопадов, — обратился ко мне Чон. — Я не знаю, где ты научился всему, что умеешь, и не хочу знать. Но только ты и я сможем выполнить главную нашу задачу.
Я промолчал.
Да и о чем можно говорить, когда пули роились над головами, как шмели на летнем лугу.
— Мы должны пробраться к рефрижератору и вывести его за ворота, — выдержав паузу, сказал Чон.
— Как скажете…
— Не изображай покорность, Листопадов! — сорвался кореец. — Почему ты все время темнишь и притворяешься?! Почему дураком меня выставляешь?!
— И в мыслях не было…
— Мне плевать на твои мысли! Я уже не хочу в них разбираться. Сейчас мы или умрем, или еще долго будем жить. Ты думаешь, я не понял, что за приемы ты использовал, когда дрался в ресторане? Я не знаю, как они называются, но этот стиль гораздо древнее тхеквондо. А значит, более эффективный. Мне однажды пришлось столкнуться с чем-то подобным.
— И это все мои прегрешения?
Не знаю, видел он мое лицо в темноте или нет, но я улыбнулся.
Оказывается, у тебя, кореец, нервишки шалят. Нехорошо… Мастер тхеквондо должен быть покрепче.
— Я уже сказал: не знаю и не горю желанием знать, — отрезал Чон. — Приказать я не могу — не тот случай.
— Никаких проблем — куда вы, туда и я.
— Хорошо. Только смотри: в случае чего первая пуля — твоя. Я разнесу тебе башку. Мне ведь терять нечего.
«Бравада…» — подумалось мне.
Но я опять придержал язык.
Тебе, драгоценный мой, есть что терять, кроме жизни, подумал я. Так просто не лезут на рожон, когда на счете лежит кругленькая сумма и пакет акций под подушкой.
Вопрос заключался в другом: что ты замыслил на самом деле? И не прояснить его я не имел права…
Мы бросили ружья, как ненужный хлам.
Правда, у Чона еще остался пистолет, а у меня — нож.
Но это — официально.
На самом деле я приготовился к любым неожиданностям более тщательно.
Кроме ножа, рукоять которого я переделал в пружинный метатель отравленных иголок, у меня был набор сюрикэнов и нагэ-тэппо; это современные гранаты из арсенала ниндзя, начиненные мизерным количеством пластиковой взрывчатки, порошком магния, серой и древесным углем.
Взрыв нагэ-тэппо сначала слепит противника магниевой вспышкой. А затем дым от горящей серы и облако угольной пыли на некоторое время скрывают последующие действия ниндзя.
Он может в этот момент убежать, спрятаться. Или внезапно напасть на обескураженного и ослепленного врага. Что чаще всего и бывает…
На первый заслон мы наткнулись, когда подползли к бакам или цистернам метра по два — два с половиной в диаметре.
Они лежали на опорах двумя рядами. Наверное, в емкостях хранились какие-то масла, судя по луже возле одной из них.
Наконец я увидел корейца в действии. Да, он и впрямь оказался незаурядным мастером боевых искусств.
Чон едва не столкнулся с двумя здоровенными парнями, менявшими позицию. Они увидели его уже в тот момент, когда кореец буквально взлетел в воздух с корточек.
Похоже, парни знали толк в самозащите, потому что попытались сблокировать его удары.
Но выпрыгнувший на высоту человеческого роста Чон прокрутил в воздухе пируэт и нанес два планирующих удара обеими ногами почти одновременно.
Это был очень сложный, однако эффективный прием, сочетающий внезапность и сокрушительность.
Получив каждый по удару стопой в челюсть, парни рухнули как подкошенные, будто их лягнул жеребец.
Кореец не стал их добивать, хотя это и было второй фазой приема. Впрочем, они отрубились по крайней мере минут на десять.
Второй раз пришлось действовать мне…
Мы с Чоном немного разошлись, чтобы обеспечить себе оперативный простор.
Он забирал в сторону дома охраны, взяв курс на левую сторону тягача. А я должен был обойти рефрижератор справа.
Тем временем перестрелка несколько поутихла. Редкие щелчки выстрелов раздавались то там, то сям. Притом били наобум — почти все пули уходили в небо.
Наверное, происходила перегруппировка сил и с той и с другой стороны. А огонь вели только для отвлечения внимания.
Мы решили воспользоваться временным затишьем, чтобы выполнить задуманное как можно быстрее. Нам помогала и погода — подул сильный ветер, и снеговые вихри пустились между складами в пляс, ухудшая видимость. Это было нам на руку.
Я их заметил слишком поздно.
Видимо, Чон принял небольшие холмики за снежные наметы. И только едва заметные облачка пара, поднимавшиеся над этими «наметами», подсказывали, что там притаились люди в белых маскхалатах.
Наверное, в городских условиях кореец утратил шестое чувство, позволяющее определять присутствие притаившегося врага задолго до того, как увидишь или услышишь его.
Окликать Чона было поздно и небезопасно.
Он полз прямо им в руки, а они почему-то не стреляли, но и не подавали никаких знаков. Похоже, не могли определить — свой это или чужой.
Плюнув на маскировку, я подхватился на ноги и «фирменным» бегом ниндзя — казалось, что человек не бежит, а летит над землей, быстро-быстро перебирая ногами, но не отталкиваясь, бросился на выручку корейцу.
Когда я добежал, его уже оседлали и, выкручивая руки, месили кулаками, словно тесто, хотя в основном без толку.
Чон вертелся как юла, блокировал удары и постепенно искал надежную точку опоры, чтобы разом стряхнуть нападавших, а затем и расправиться с ними.
Противников было трое, и в пылу борьбы они меня не услышали.
Я не стал их убивать — на кой это мне? — лишь усыпил: одного пинком ноги в висок с ходу, а остальных двух короткими рубящими ударами в область сонной артерии.
Они свалились на землю и лежали, даже не трепыхаясь; это всегда так бывает, когда усыпляешь таким способом.
— Ты где должен быть?! — вместо «спасибо», прошипел разъяренной змеей кореец. — Какого хрена приперся?!
— Так ведь вас уже дожимали…
— Это мои заботы! Еще немного — и я бы вырвался.
— Откуда я знал?
Мне ничего не оставалось, как изобразить тупое недоумение.
— Лады… Все хорошо… — буркнул, отряхивая снег, кореец.
Это прозвучало как благодарность.
— Ты их… грохнул? — Он посмотрел на меня исподлобья.
— Не знаю. Скорее всего, нет. Добить? — спросил я не без задней мысли.
— Убирайся отсюда! Время не ждет, — прикрикнул на меня Чон.
Я не стал больше разводить трали-вали и опять взял курс на тягач, где снова наметилось оживление.
Я подполз к кабине тягача незамеченным.
Мы с Чоном позаимствовали у поверженных мною парней маскхалаты, и теперь в снежной круговерти я был практически невидим.
Там по-прежнему стреляли, и мне хотелось как можно быстрее забраться внутрь кабины и дать деру. Было бы за что голову здесь сложить…
