Виталий Гладкий - Обреченный убивать
Обзор книги Виталий Гладкий - Обреченный убивать
Виталий Гладкий
Обреченный убивать
Киллер
За окном сумерки. Я смотрю через пыльное оконное стекло на улицу, и мне до чертиков хочется выйти в наш старый убогий двор, сесть за столик под тополями и до полуночи забивать "козла" в компании таких же, как и я, неприкаянных.
А потом, выпив на сон грядущий стакан кефира, лечь на чистую с крахмальным хрустом простыню и уснуть… И спать долго… и проснуться где угодно, только не в этой мерзкой коммунальной дыре, где меня, недоношенного, родила мать-алкоголичка. Или не просыпаться вовсе.
Спокойно, спокойно, дружище… Не дави себе на психику без нужды. В нашем деле мандраж перед работой может стать в этой жизни началом финишной прямой. А будет ли другая? Ученые умники обещают, да вот только на кой она мне? Я и этой сыт по горло.
Наган почистил и смазал еще вчера, но проверить лишний раз не помешает. Хорошая, безотказная машинка, и калибр что надо. В прошлом году "макаров", сволочь, подвел: патрон заклинило, едва ноги унес.
Попрыгали, попрыгали… Нигде не звенит, не шебаршится… Кроссовки "кошачий ход", брюки в меру просторны, куртка…
Куртку сменить, чересчур приметна. И карманы, карманы проверь, обалдуй! Ни единого клочка бумаги чтобы не было.
Похоже, все в ажуре. Готов. Время еще есть, нужно теперь себе алиби сотворить. Оно вроде и ни к чему, но береженого Бог бережет. – Петровна! – кричу; это я соседке по коммуналке.
Она на кухне, что-то стряпает; как обычно, вонючее невероятно.
– Чавой тябе, паразит? – "ласково" она мне в ответ.
– Разбудишь меня через часок, – как можно строже говорю, высунув только голову из двери своей комнаты – чтобы случаем не увидела, что я одет по-походному.
Впрочем, опасения мои беспочвенны: Петровна подслеповата, а засиженная мухами маломощная лампочка в захламленном коридоре едва высвечивает кусок потолка в ржавых разводах подтеков.
– Мине больше делов няма! – визжит в ответ Петровна, или Хрюковна по-нашему, по дворовому. – Пайшов ты!.. – Старая лярва! Зараза! Твою мать!..
Это уже я, иначе Хрюковну ничем не проймешь.
– Если не разбудишь меня ровно через час, то я и тебя… и твою маму!.. Понятно!?
Дошло. – Так бы сразу и сказал… – шипит подколодной змеей Хрюковна.
И переспрашивает:
– Во скоки? – И добавляет, но тихо: – Паразит…
– В одиннадцать нуль-нуль! – кричу как можно громче. – Сегодня "Взгляд" смотреть буду!
– Будя тябе "Згляд"… – Хрюковна снова матернулась. – Сполню…
Исполнит, в этом у меня нет ни малейших сомнений, разбудит точно в срок, уже проверено. На кухне висят старинные часы с пудовыми гирями, ничейные, и теперь Хрюковна будет следить за ажурными стрелками, как кот за мышью.
Конечно, вовсе не из уважения к моей персоне, а чтобы в одиннадцать вечера, подойдя к замызганной двери, пинать ее изо всех сил, хоть так вымещая годами накопленную злобу на соседей, которых, кроме меня, еще три семьи.
Удовлетворенный, я замыкаю дверь изнутри и со всего маху падаю на скрипучую кровать. Хрюковна уже под дверью, подслушивает, стерва старая. Впрочем, зачем я… Ее уже не изменишь. Старый кадр эпохи культа личности…
Наконец шлепанцы Хрюковны удаляются от двери, и я осторожно встаю. На улице уже темно.
Смотрю на часы – в моем распоряжении час и четыре минуты. Этого больше чем достаточно. Открываю окно, взбираюсь на подоконник. Третий этаж, в общем-то, не высоко, но случись промашка… А, что об этом думать, не впервой.
Становлюсь на карниз и, цепляясь за щербатый кирпич стены, медленно иду к пожарной лестнице. Стена увита плющом, все легче…
Лестница. Теперь быстро, быстро! Двор, проходной подъезд, переулок. Трамвай. Так надежней: леваки и таксисты имеют глаз наметанный, а мне лишние свидетели нужны, как зайцу стоп-сигнал…
Парк. Темные аллеи. Пока пустынные. Пока. Через полчаса закончатся танцы в ДК и здесь появится городская шелупень со своими шмарами. Надеюсь, им будет не до меня…
"Дубок". Ресторан из разряда престижных. Абы кого сюда на пушечный выстрел не подпускают. Только высокое начальство и деловых людей с приличной мошной. Богатый выбор вин, икорочка, белорыбица. И путаны на заказ.
Швейцар, морда барбосья, жирная, глаза рыбьи, легавый на пенсии, стоит, закрыв брюхом всю входную дверь. А мне она и не нужна.
Я обхожу ресторан с тылу, натягиваю тонкие лайковые перчатки, неспешно вынимаю несколько кирпичей из стены, вырываю решетку и спускаюсь в полуподвал. Это подсобка, в ней складируют тару.
Весь маршрут мною продуман и разработан самым тщательным образом. Кирпичи и решетка – мои вчерашние ночные труды.
Поднимаюсь по лестнице. Теперь главное проскочить незамеченным узкий коридорчик. Дверь, еще одна дверь… Комната-каморка. Ведра, тряпки, швабры – здесь ютятся уборщицы. Сейчас она пуста. Закрываюсь изнутри на задвижку. Нужно передохнуть и подготовиться.
Подставляю стул, взбираюсь на него, выглядываю в крохотное оконце под самым потолком. Лады, "наводка" не подвела: за столиком в нише сидит мой "клиент". Он в добром подпитии, хихикает.
Ему за пятьдесят, он чуть выше среднего роста, слегка располневший, в костюмчике французском тыщи на полторы, на левой руке перстень с черным бриллиантом. Шикует, кандидат…
Рядом с ним, покуривая длинные черные сигареты, кривляются две встрепанные шалавы, корчат из себя пай-девочек; видно, их, за неимением лучшего, подсунул моему "клиенту" со своего НЗ толстый барбосшвейцар.
Про девочек ладно, хрен с ними, а вон те два хмыря за его столиком, телохранители с тупыми рожами, – это да-а… Я пас этих бобиков неделю по городу, знаю все их ухватки. Серьезные ребята. "Перышки" и кастеты в карманах точно имеются. За "пушки" не ручаюсь, но подозреваю, что могли и их прихватить с собой.
А чего и кого им бояться? В ресторане все свои, все куплено и схвачено. Дежурные менты при встрече с моим "клиентом" едва не кланяются ему, губы до ушей растягивают…
Ладно, все это шелуха, время уже поджимает. Пора. И плевать я хотел на его дуболомов. Знал, на что шел. Десять штук за мякину не платят.
Интересно, что они там не поделили между собой – мой "благодетель" и этот шикунчик?
Надеваю черную вязаную шапку-маску с прорезями для глаз и рта, достаю наган из-за пазухи, сую его за пояс. Так удобней. Выхожу из каморки.
Коридор пустынен. Он ведет в кафетерий, который работает только днем. Еще одна дверь, дубовая, прочная, заперта. За нею слышен ресторанный гам и звуки оркестра. Ключ от этой двери у меня есть, добыл с великим трудом.
Приоткрываю дверь. Все точно, вот она ниша, за портьерой, рукой подать. В щелку виден мой кандидат в покойники с фужером в руках. Держит речь.
Извини, дорогой, времени у меня в обрез, доскажешь на том свете…
Достаю наган, рывком отдергиваю портьеру и выскакиваю перед честной компанией "клиента", как черт из табакерки. Стреляю в голову почти в упор. Два раза – для верности. Вполне достаточно.
Вижу, как дуболомы от неожиданности шарахаются в сторону, один из них валится со стула. Секунд пять-семь у меня есть в запасе, пока они очухаются, поэтому я спокойно возвращаюсь за портьеру и запираю дверь на ключ.
А теперь – ходу, ходу! Бегу по коридорам, спускаюсь в полуподвал. Вот и мой лаз. Выдираюсь наружу и бросаюсь в кусты. Снова бегу, не выбирая дороги.
Наконец впереди блеснул свет фонарей. Аллея. Прячу в карманы оружие, шлем, перчатки и неспешным шагом иду к выходу из парка.
Человек гуляет, вечерний променад…
– Эй, парень, дай закурить!
Компашка, человек семь. Расфуфыренные крали, раскрашенные, как индейцы сиу на военной тропе, и – один, второй… точно, четыре лба, два из которых росточком под два метра. Акселераты хреновы…
– Не курю, – бросаю на ходу и уступаю им дорогу.
– Как это не куришь? Ну-у, парень…
Начинается обычный в таких случаях базар-вокзал. Про себя матерюсь втихомолку: остолоп, нужно было кустами до самого выхода из парка чесать, а теперь стычки не миновать – сопляки на подпитии. Или накололись, что все едино.
Мне разговаривать недосуг, надо рвать когти отсюда, и поскорее, но они уже окружили меня, ржут в предвкушении спектакля. Эх, зеленка, молокососы…
Бью. Удары не сдерживаю, но стараюсь не уложить кого-нибудь навеки. Мне перебор не нужен, да и дерусь не со зла, а по необходимости; к тому же не за зарплату.
Все. Кончено. Один, сердешный, ковыляет в кусты, трое лежат. Кто-то из них подвывает от боли. Кунфу[1], детки, не игрушка…
Крали стоят в стороне, нервно повизгивают.
– Привет… – машу им рукой и исчезаю…
Двор, лестница, карниз… Немного побаливает рука: на тренировке ушиб, сегодня добавил. Ладно, до свадьбы заживет. Главное, заказ выполнен, десять тысяч в кармане.
Теперь мотать нужно отсюда на месяц-два. Но не сразу. Через неделю – в самый раз.
Закрываю окно, раздеваюсь. А все-таки устал. Чертовски устал. Спать…
