Виталий Гладкий - Чужая игра
Там по-прежнему стреляли, и мне хотелось как можно быстрее забраться внутрь кабины и дать деру. Было бы за что голову здесь сложить…
Рефрижератор охраняли человек десять — двенадцать. Они прятались за металлическими щитами, образовавшими вокруг рефрижератора забор.
Где они их взяли — привезли с собой или нашли на территории складов, — сказать было трудно. Да это и не суть важно.
Главное, что щиты сохранили в целости шины колес тягача. И наверное, спасли несколько жизней.
Я приблизился к одному из щитов вплотную.
— Эй, мужики! — позвал я.
И мгновенно сменил позицию, переместившись ближе к переднему колесу.
Реакция последовала незамедлительно: из-за щита высунулся ствол, и пули взрыхлили точно то место, где я только что лежал.
— Смотрите лучше! — крикнул кто-то. — Крысы под ногами бегают.
— Одной уже прищемили хвост.
— Мужики! — опять крикнул я. — Кончайте бузить. Я свой.
— Мать твою! Он что, невидимка? Я же не мог промахнуться!
— Подсыпь еще с десяток пилюль.
— Стоп! Он сказал, что свой.
— Эти «свои», мать их, подставили нас, как зеленок!
— Успокойся, Малыш. Что тебе нужно, «свой»?
— Мы должны убраться отсюда. Я из охраны «Витас-банка». Это его груз.
— Откуда нам знать, что ты не мент?
— У вас нет иного выхода. Еще полчаса — и сюда подтянут ОМОН и военных. Тогда точно всем крышка.
— Он говорит разумные вещи, Крест.
— Закрой пасть, Ворон! Весь мир сошел с ума, а ты что-то болтаешь о разумных вещах.
— Бимбо, не отвлекайся! Они штурмуют здание. Подбрось туда огоньку.
Это сказал Крест; наверное, он был старшим.
— О чем базар…
Да, эти парни явно прошли серьезную школу. Милиции с ними трудновато придется.
В такой непростой обстановке — и почти олимпийское спокойствие…
— Так что будем делать, Крест? Поверим этому кенту? — Голос Ворона.
— Что, задница загорелась?
— Крест, и впрямь становится жарковато… — Это уже пробубнил Бимбо.
— Бимбо, твое дело сейчас целиться поточнее! Ладно, принимаем решение. Ты один? — спросил Крест у меня.
— На подходе мой шеф.
— Кто он?
— Его зовут Чон. Кореец.
— По-моему, встречались… когда-то… Ладно, считай, что я тебе поверил. И последнее — то, что не успели спросить по запарке. Назови пароль. Только не ори на всю округу! Шепчи, у меня слух хороший.
— Пароль — «Таран». Отзыв?
Я сказал это в полный голос.
Какой там шепот? Ветер выл, как плакальщицы на похоронах, заглушая даже звуки выстрелов.
— Ворон, мать твою! Чего отвечать? — спросил Крест. — Все на хрен из головы вылетело.
— Спроси что-нибудь полегче… — буркнул невидимый Ворон.
— Вы что, совсем ошизели?! Во козлы… — Крест смачно выругался. — Бимбо, сукин кот! Ты у нас самый умный. Щебечи.
— Отзыв — «Норд».
— Молодец, Бимбо! Теперь и я вспомнил. Доволен, «свой»?
— Вполне.
— Лады. Ты можешь водить «КамАЗ»?
— Не знаю. Не уверен.
— Вот-вот. И я не умею. Правда, можно попытаться…
— А где водитель?
— Водители. Их уже принимают на небесах.
— Может, Чон умеет…
— Так где же он, мать его?!
— Здесь, — отозвался знакомый голос с другой стороны тягача. — Мне уже надоело слушать вашу болтовню.
— Святая пятница! — возопил Крест. — Крот, ты куда смотришь, чучело гороховое! Вокруг нас посторонние ходят, как по бульвару.
— Так ведь это… То есть… — Крот говорил медленно, запинаясь.
— Помолчи, оратор хренов! — рявкнул Крест. — Кто сядет за руль?
— Я, Крест, я, — ответил Чон. — Прикройте огнем. Листопадов, ты со мной.
— Э-э, нет, так не пойдет!
Один из щитов сдвинулся, и из-под тягача вылез крепко сбитый мужик в светлой куртке и вязаной шапке-маске.
— За груз отвечаю я, — сказал он с вызовом.
— Кто спорит, — ответил Чон уже из кабины. — Забирайся сюда.
— Ворон, принимай командование. Группу раздели. Пусть Бимбо возглавит тех, кто будет прикрывать наш отход. Выедем с территории складов — прыгайте в прицеп. Двери только не забудьте загодя открыть!
— Понял, Крест, сделаем все в лучшем виде. А как остальные ребята?
— Предупреди их о нашем плане. Им нужно подтянуться к воротам. Но если кто замешкается, ждать не будем. Пусть отрабатывают вариант «Эксфильтрация».
— Есть!
Мотор заурчал с ленивой мощью. Пока он был еще холодный, и мы едва не молили его втихомолку, чтобы он прогревался побыстрее.
Наконец Чон дал газ, и махина рефрижератора стала разворачиваться на асфальтированном пятачке у ворот.
— Давай, давай, жми! — рычал в нетерпении Крест. — Родная, не подведи…
Это он сказал уже машине. Притом с необычной для него нежностью.
Пули застучали по кабине как горох.
Мы с Крестом не стали испытывать судьбу и сели на пол. Только Чон, яростно матерясь, лишь слегка пригнулся.
И в это время раздался какой-то странный звук, будто где-то неподалеку обрушились с высоты ящики с пустыми бутылками.
Чон затормозил так резко, что Крест разбил себе бровь о какую-то железку.
— Какого хрена! — рявкнул он. — Водила коцаный…
— Все. Приехали, — сухо сказал Чон.
Кореец открыл дверцу кабины с намерением покинуть ее.
— Ты куда?! — всполошился Крест.
— Посмотри сам…
Мы выглянули наружу.
Поперек ворот стоял автобус «Икарус» с выбитыми стеклами. Он сорвал одну из створок, и металлический столб, на котором висели ворота, влез в салон на полметра.
Теперь это уже был не автобус, а клин, вбитый в замок большой мышеловки, называемой «пороховые склады».
Нам ничего другого не оставалось, как бежать отсюда без оглядки и постараться не нарваться на пулю. А они продолжали сыпаться как из рога изобилия — даже гуще, чем прежде. И я понял почему — наши противники наконец заняли здание охраны и теперь стреляли из окон.
— Уходим. Быстрее! — скомандовал Чон, и мы вывалились наружу.
— Эй, а что нам делать?! — крикнул растерянный Крест.
— У каждого свои проблемы, — ответил Чон. — Ты отвечаешь за свою группу, а я за свою.
И он скрылся в разбушевавшейся метели. При этом демонстративно забыв позвать меня с собой. Хороший командир, ничего не скажешь…
Ко всему прочему мне показалось, что Чон совсем не огорчен неудачей.
Я тоже не стал мешкать.
Опер
Как ни прискорбно это сознавать, но я неожиданно очутился в полном вакууме.
Виктор Егорович со своей командой, прихватив содержимое рефрижератора (доллары перегрузили на «Грету» и в легковушки), исчез, как нечистый дух.
Латышеву неожиданно подвернулась срочная командировка в столицу, и теперь его замещал подполковник Семейко — скользкий тип, прозванный Иудушкой.
Он был ставленником покойного губернатора Шалычева, но по своей природной трусливости никогда и нигде не высовывался.
Семейко действовал тихой сапой и в основном отыгрывался на безответных сотрудниках, не обладающих достаточной силой воли и характером, чтобы противостоять иезуитским наскокам Иудушки.
Операция по изъятию долларовой начинки рефрижератора в сводке по городу проходила как бандитская разборка. Никто даже не подумал усомниться в этой липе — чего-чего, а подобных столкновений хватало.
Прокуратура, как обычно, завела дело, следователи что-то вяло искали, рефрижератор, как оказалось, был краденый, автобус записан на какую-то несуществующую латвийскую туристическую фирму, а легковушки, на которых приехали курьеры, исчезли.
Самое интересное, что и в автобусе, и на территории складов не нашли ни одного трупа.
А омоновцы Кузьмича, приготовившиеся ловить разбегающихся преступников, а также немного подлататься, ухватили только мертвого осла уши — охрана тягача словно сквозь землю провалилась. Не говоря уже о деньгах.
— Какого черта ты меня вызывал! — в сердцах матерился Кузьмич утром. — Знал бы ты, какая цыпа грела мне бочок.
— Кончай заливать. Ты ведь спал как сурок.
— Серега, в мои годы на марафонской дистанции нужно беречь силы, — отступил на запасные позиции Кузьмич. — Ну, вздремнул чуток. Так ведь ожидалось продолжение.
— Кузьмич, твои парни могут держать язык за зубами?
— Я бы не поручился. Нет, закладывать никто не побежит. Но в хорошей компании, да под водочку… чего только не наговоришь, когда расслабляешься. Ты что-то опять задумал?
— Я хочу, чтобы свою ночную вылазку ты представил как инициативу Латышева. Пусть даже в моем исполнении. Но это в крайнем случае, если сильно прижмут. Мне бы не хотелось светиться.
— Хе-хе-хе… С тебя причитается. Я как в воду глядел. Что нас сорвал Латышев, уже знает каждая собака. Так я и в рапорте напишу.
— Спасибо, Кузьмич. — Я от всей души потряс ему руку.
