Артур Гафуров - Пока не проснулись сомнамбулы
— Понятно… Выходит, они просто забили и не стали разбирать, кто прав, кто виноват.
— Выходит, что так, — по голосу было слышно, что Ира уже смирилась с неизбежным. Ей-то что горевать, она даже в коллектив толком влиться не успела. — Надеюсь, после нашего с тобой ухода у них еще пару раз слетит сеть, и тогда они поймут, что мы здесь ни при чем.
— Я тоже надеюсь. Ладно, до встречи на работе.
Кто сказал, что не может быть хуже? Получите, распишитесь. Поздравляю, Лазарев, теперь ты вдобавок ко всему прочему без пяти минут безработный.
На парковке возле офиса я с удивлением заметил машину Павла, который обычно приезжает на работу часа на два-три позже. С еще большим удивлением я обнаружил, что она не пуста. Внутри сидели мой шеф и… Ирина. Последняя, увидев меня, замахала руками.
Зовет к ним.
— Приветики, — я забрался на заднее сиденье Пашиного внедорожника. — А что вы тут сидите? Кататься собираетесь, или мы просто поболтаем в тачке в стиле ганстеров из старого кино?
— Фил, иногда твои шутки ну совсем не смешные, — заметил Паша. И… что у тебя с лицом?
— Это ты мне еще комплимент сделал: Веру мои шутки вообще не смешат уже года четыре как. А с лицом… Что, совсем плохо?
— Ну, так… Ты будто на угол дома упал.
— Давайте ближе к делу, — вмешалась Ирина.
— Я только за, — ответил я (не хватало еще мое лицо обсуждать). — Это у вас рабочий день начинается с девяти и десяти соответственно, а мне надо быть в восемь, то есть… через пятнадцать минут.
— Хорошо, тогда слушай, — Павел обернулся ко мне через сиденье. — Я знаю, Ирина тебе уже звонила, но скажу еще раз, чтобы ты не решил, что она шутит. Не сегодня, так завтра вас вызовет Кравцов и предложит написать заявления «по собственному желанию».
— По собственному? То есть, выходных пособий нам не видать?
Признаться, я уже почти смирился с увольнением и по дороге на работу успел даже прикинуть, куда можно слетать отдохнуть на полученные денежки, пока кадровые агентства будут подыскивать мне нового работодателя… А тут еще один облом.
— И не мечтай. Генеральный, как ты сам понимаешь — тоже далеко не самый генеральный в нашей структуре. Так что он тоже держит ответ перед еще более высокими начальниками. А кто-то выпустил слухи за пределы нашей фирмы, и они докатились до руководства холдинга. Смекаешь?
— Выходит, теперь наш Генеральный оказался в роли… Ну примерно, как я перед тобой, когда суд проигрываю?
— Вроде того. Только у них там все серьезнее. Согласись, не очень приятно, когда папочки и мамочки из третьих уст узнают, что ты не уследил за бардаком на вверенной территории. Особенно, если ты планировал то скрыть. Теперь он просто обязан найти виноватых, и разбираться ему некогда.
— А почему мы? — задал я глупый вопрос.
Паша поморщился, как от зубной боли.
— А сам как думаешь. Потому что тут все, как детском садике: на кого первого ткнули, тот и виноват.
— Позиция что надо.
— Да, дружок, — Ирина похлопала меня по колену, и я тут же поймал ревнивый (ого!) взгляд своего начальника. — Самое время нам с тобой обновлять резюме.
— Возможно… А если мы найдем виновника?
Вопрос был обращен к Павлу.
— Не знаю, — ответил тот. — Быть может, это все изменит. Но в таком случае у вас буквально день-два. По закону ты, Филипп, еще можешь отработать две недели, но по факту у тебя есть неотгулянный отпуск, куда тебя и постараются сбагрить. А Ирина еще на испытательном сроке, там и порядок увольнения другой.
— Три дня, — назвал я всем известные цифры.
— Да, три дня, — подтвердила Ира.
— Я вас понял. Засим позвольте откланяться, — я потянул было за ручку, но меня остановил вопрос Паши:
— Ты знаешь, кто это может быть?
Повисла секундная пауза.
— Не знаю, — наконец ответил я. — Это точно не мы трое. Подозреваю также, что не Томми, не Валя и не Игорь. С остальными сложнее. По сути, у меня всего один план: выяснить судьбу этого треклятого листка.
— Листка? Ну, удачи…
Ничего не ответив, я вышел из машины.
День выдался просто ужасным. Разумеется, новость о нашем с Ириной скором увольнении была строжайшим секретом, однако все уже не только были в курсе, что нас скоро уволят, но даже знали, по какой схеме это произойдет. Потому не удивительно, что со мной общались, как с туберкулезным больным: вроде, коллега, приятель, хороший человек — но лучше без особой необходимости не приближаться и долго не разговаривать. Правда, про лицо спрашивали регулярно. Развлечения ради я выдумал с десяток версий произошедшего, но это никак не помогло поднять настроение, особенно на фоне всеобщего уныния. Одна лишь Валя, презрев сложившуюся тенденцию, не отходила от меня ни на шаг. Как оказалось, вчера она подходила к Ире извиняться. Прозрела, наконец. Ирина — добрая душа, зла не держала. Теперь Валя решила вернуть также и мое расположение, но своей неумеренной заботой ближе к концу дня стала откровенно раздражать.
Я же в свою очередь тоже не сидел без дела. Конечно, сидеть на работе без дела — это вообще неправильно, но помимо работы я также пытался что-нибудь разузнать о том дне, когда Томми потерял лист. Расспрашивал коллег, но безуспешно: кто вспомнит, что с ним было в позапрошлую среду? Ну припомнил Дулев, что опоздал на работу и писал объяснительную. Наташа была на встрече с клиентом. Игорек инспектировал пожарные щиты и огнетушители. Очень ценная информация! К слову, несмотря на мое положение прокаженного, все коллеги отнеслись к расспросам с пониманием: никто не язвил, не вредничал. Но это не помогло: несмотря на все мои усилия что-либо прояснить не получилось.
Таким же фиаско окончились и попытки связаться с Верой. Трубку она брала, но отвечала односложными фразами, а на мой вопрос, во сколько будет дома, ответила: «Поздно буду». В результате я чуть было не сорвался и не накричал на нее. Остановила проходившая мимо Лена: в ее присутствии ругаться было неудобно.
Очевидно, то вопреки моему мнению, она взялась помогать Дену в его безумных поисках. Но к чему их поиски приведут? Подозреваю, к тому же результату, что и мои. А Севу мы увидим в аэропорту… Когда они там вылетают обратно? Кажется, в воскресенье.
Между тем, рабочий день подошел к концу, а нас все не вызывали. Подобная неизвестность была мучительнее самых плохих новостей. И долго нас собираются истязать этим веселым ожиданием? Или, может быть, руководство изменило свое решение? Не исключено, что их пресловутое «следствие» таки сдвинулось с мертвой точки…
Однако в десять минут шестого, когда я, по идее, должен был уже делать «чух-чух» в сторону дома, Кравцов таки соизволил вызвать… Ирину. Та ушла и вернулась только через полчаса. Несмотря на всю ее внутреннюю силу, было видно, что она еле сдерживается, чтобы не заплакать.
— Он тебя… тоже… просил зайти.
Раз просил, зайдем.
— Здравствуй, Филипп, — поприветствовал меня руководитель юридического департамента. — Ой, что это у тебя с лицом?
— Здравствуйте, Юрий Спартакович. Упал.
— Понимаю, бывает. У меня для тебя плохие новости…
— Да, я в курсе.
— Тогда не будем рассусоливать, взрослые мужики оба, — Кравцов пододвинул мне два листа бумаги.
— Второй для отпуска?
— Да. Отдохни. Ты заслужил.
«Ага, заслужил. Как я с вами согласен, Юрий Спартакович. Вот ей-богу, уже на следующей неделе свалю куда-нибудь и нормально отдохну. Хоть за границу, хоть домой в Смоленск. Лишь бы от вас от всех подальше. Блин, как спать хочется…»
Дописывал на автомате. Число, подпись, расшифровка… Готово. Формально через две недели, а по факту с послезавтрашнего дня я свободен.
— Пожалуйста.
— Спасибо, — начальник принял оба листа. — Завтра выходи, приведешь свои дела в порядок. Никаких выговоров не будет, обещаю. Нужны будут рекомендации — без проблем. Все по-честному.
— Да уж… Честнее не придумаешь.
— Только не надо, как Щукина к справедливости взывать, — Кравцов бережно положил оба моих заявления в ящик стола. — Поздно уже. Бумажки написаны. Вот она сила права: один лист — а сколько сделать может. Не находишь?
— Всегда этому поражался, — невпопад ответил я, задумавшись совсем о другом. Один лист. Один пропавший лист. Его уже не найти. Уничтожили, наверняка. Уничтожили. И с поличным виновника не поймать. Затаился гаденыш. Или уже добился своего? Но не я же был целью — это смешно. Тогда чего добился? Ирина? Тоже нет. Мы полагали, что Паша с Катей, но кто мог желать им вреда? Им вреда… Им… Ошизеть!
— Лазарев, ты о чего залипаешь?
— Простите, — я мотнул головой, прогоняя наваждение. — Можно идти?
— Да, конечно. Твой рабочий день уже закончился.
— Всего доброго.
Я вышел из кабинета, но отправился не домой, а обратно в общий кабинет. Но и до него я тоже не дошел, а вместо этого прошмыгнул в дверь, за которой обитали Телига и Васильева.
