Артур Гафуров - Глубинка
Артур Гафуров - Глубинка краткое содержание
Артур Гафуров
Глубинка
Пролог
Наверное, вообще не стоит об этом рассказывать. В жизни каждого человека бывают случаи, распространяясь о которых, можно встретить, в лучшем случае, непонимание. Но, с другой стороны, когда происходит такое, после чего уже нельзя оставаться прежним, то и держать все в себе не получается. И волей-неволей обмолвишься раз-другой на встрече с друзьями, а потом вдруг возьмешь и выложишь все как на духу первому встречному. Впрочем, не то, чтобы история, произошедшая со мной, является тайной или несет в себе что-то постыдное. Напротив, обо мне даже писали в газетах, причем, выставляя в лучшем свете, однако… В общем, если вам все еще интересно, я расскажу.
Начнем, пожалуй, с того, кто я вообще такой. Меня зовут Филипп Лазарев, живу я в Москве и по своей сути являюсь рядовым офисным планктоном в обычном офисном аквариуме. Работаю по профессии уже довольно долго, когда-то мне это даже нравилось — я уже не помню, когда это было. Родился я… Ай, да ну, это все не важно. Опуская подробное изложение моей мало чем примечательной биографии, перейду сразу к сути дела.
А началось все солнечным сентябрьским днем (та осень вообще выдалась на редкость теплой), когда по почте на мое имя пришел конверт из военкомата. В конверте, как можно догадаться, обнаружился документ, подтверждающий мою обязанность вступить в ряды отечественных вооруженных сил, на ближайший год передав свои тело и душу в распоряжение Министерства обороны РФ. Такие вот дела.
Обычно так все и происходит: живешь себе неспешной своей жизнью, строишь планы на будущее. Работа, дом, зарплата, телефон, что ли, новый купить, или нет, лучше, отложить на отдых летом… И вдруг все это меняется, кардинально и навсегда. Вестники у наступивших перемен бывают разные: для кого-то кирпич с крыши, для кого-то — визит к врачу по, казалось бы, пустячному поводу… А у меня повестка. Не самый худший вариант из перечисленного.
Впрочем, получил я ее не лично в руки. Треклятая бумажка пришла на адрес нашей фирмы, в отдел кадров, откуда мне позвонили и командным тоном предложили явиться и расписаться о получении. Ага, как же, размечтались. Ох, не зря я нашу начальницу кадровой службы недолюбливал. Не буду врать, что для меня призыв стал сюрпризом. Все легальные способы избежать службы в армии я исчерпал еще летом, когда в вузе, где я обучался в аспирантуре, закрыли диссертационный совет. До заветного двадцатисемилетия мне тогда оставалось еще полгода, но я надеялся, что обойдется. Ан нет, не обошлось.
Чего греха таить, топтать кирзу у меня желания не было. Не подумайте, что я какой-нибудь трус или убежденный пацифист, но одно дело идти служить в восемнадцать лет, и совсем другое — в двадцать шесть. Когда жизнь уже вошла в свою колею, когда есть дом, работа, жена, когда слишком многое жалко, а что-то и вовсе нельзя оставлять. Конечно, это все разговоры в пользу бедных: есть долг Родине, да и требования законодательства никто не отменял, особенно в части уголовной ответственности за уклонение от воинской службы. Конечно, кто-то меня осудит, и вполне заслуженно. Но в тот момент мной двигали именно эгоистические мотивы, а раз так, скрывать их — значит, проявлять неуважение к тем, кто, возможно, будет читать эти строки. В общем, в отдел кадров я не пошел, повестку под роспись получать не стал.
Тем временем до октября, то есть, до начала всеобщего призыва, оставалось еще три недели, а сам призыв, как я знал, продлится до конца года. Посему я небезосновательно полагал, что это не последний привет из военкомата, и приготовился ждать новых повесток. Мои опасения целиком оправдались, однако все оказалось гораздо неприятнее, чем я мог предположить. Миновал почти целый месяц, когда мне позвонил начальник и сообщил, что за мной пришли люди в форме. Но я был не в офисе, а в отъезде по делам, так что мне неслыханно повезло, военные ушли с пустыми руками. Но шеф, осведомленный о моей проблеме, выразился недвусмысленно:
— Бери отпуск и уезжай. В городе тебе сейчас делать нечего. Три месяца потусуйся где-нибудь, после нового года жду тебя на рабочем месте. И не вздумай загреметь под призыв, не сдав мне всех дел по арбитражу!
Начальник у меня был человек веселый, и говорил он свойственным ему полушутливым тоном. Однако мне было совсем не до шуток. Кое-как досидев до конца переговоров и даже не вникнув в их суть, я двинул домой, не очень хорошо сознавая, куда еще, собственно, еще двигать. Москва большая, однако друзей, которые согласились бы приютить меня на три месяца осеннего призыва… Нет, таких друзей у меня не было. К родителям в Смоленск? Там тоже искать будут, постоянной московской пропиской я так и не обзавелся, поэтому в отчий дом нагрянут во вторую очередь после работы… Вернее, в третью: после работы и дома здешнего.
В тот момент мысли мои витали где-то в панических сферах, здраво соображать категорически не получалось. Конечно, окажись тогда рядом со мной хоть один мало-мальски адекватно мыслящий человек, он живо вправил бы мне мозги, и, возможно, потом я был бы ему за это благодарен… Но такого человека рядом не оказалось. Может быть, Вера уже дома?
Жены дома не было. Еще бы, время послеобеденное, до вечера далеко… А нагрянуть могут в любой момент! Что же делать? Заперев дверь, я предался невеселым размышлениям. По всему выходило, что раз с работой вопрос разрешен, нужно уехать, хотя бы на время. Но куда? Не раз задавал я себе этот вопрос и раньше, но решать нужно именно сейчас. Снять домик за городом? Дорого. К родственникам, коих немало, в Питер, в Уфу? Не пойдет, у них своих проблем хватает и без меня. Да и безопасно ли ехать на поезде?
Перебирая в уме близких и далеких знакомых, я набрел-таки на ответ: нужно ехать за границу! Звучит громко и интригующе, но на деле все намного проще. Всего в пяти часах езды от столицы находится вполне себе незалежная и пока еще дружественная республика — Беларусь. Тем более, у меня там родственники есть, да и искать у брата в Минске точно не станут. Конечно, три месяца — большой срок, но всяко лучше провести их в европейской столице, чем год в казарме где-нибудь под Якутском. Выход, казалось, был найден, осталось рассказать о нем моему брату Андрею. И Вере.
Вера была, мягко говоря, потрясена. Точнее, просто ошарашена. Согласитесь, не каждый день вам в обеденный перерыв звонит муж и заявляет, что он уезжает на три месяца в другую страну, и до нового года дома его можно не ждать. Ну да, такая вот ситуация: грозит армия, нужно уехать… Но ведь и плюсы есть. Можно не готовить, не гладить рубашки, да и стирки в два раза меньше. Бедная Вера так обалдела, что даже не сразу смогла как-то выразить свои мысли по этому поводу. Зато потом выразилась весьма недвусмысленно, ибо эпитет «больной» в данном контексте, очевидно, не подразумевает альтернативного толкования. Но, к сожалению или к счастью, после получасовой перепалки я смог ее убедить, и на фразе «Ладно, делай, как хочешь, в конце концов, ты уже взрослый ма…» связь оборвалась, так как у меня закончились деньги.
Решив, что на этом консенсус достигнут, я переоделся в «дорожное», спешно собрал кое-какие вещи, промониторил округу в окно, тихонько вышел из подъезда, сел за руль и скрылся в потоке машин.
Так началась моя эпопея.
Глава I: Когда не знаешь, куда податься
Отрезвление наступило недалеко от Нелидово, то есть, где-то в трех сотнях километров Москвы. Из приемника доносилась бодрая музычка, небо потихоньку затягивало тучками, а я ехал себе и думал: ну что же я за идиот. И откуда вообще взялась эта параноидальная мысль о бегстве? Ну, пришли за мной на работу, ну нужно было отсидеться где-то… Но зачем рубить с плеча и при первой же угрозе, бросив все, бежать неизвестно куда? Детский сад какой-то.
Если бы Петр I после первой же военной неудачи бросил все свои начинания, на берегах Невы никогда бы не возник Петербург. Если бы Бетховен поддался своему недугу, мы никогда не услышали бы его симфонии. А Солженицын: что, если бы он сдался после первого же общения с правоохранительными органами… Если бы, если бы… По сравнению с великими мира сего я просто никто, но даже в своей ничтожной беде не смог поступить по-мужски. Едва ли кто-нибудь скажет, что мой поступок достоин уважения.
В голове невольно стали возникать картины одна неприятнее другой. Вот Вера приходит домой, вся расстроенная недавним разговором, надеясь все обсудить вечером — а мужа уже нет. Сбежал, бросил, даже не объяснив толком, куда и зачем. Захочется ли ей ждать непутевого супруга, да еще и целых три месяца? Она меня любит, я знаю, но вправе ли я был решать за нас обоих? А вот коллеги на работе за очередным обеденным перерывом перемывают косточки беглецу, кто-то сочувствует, кто-то ехидничает, но для большинства это лишь повод посудачить и через пару дней забыть. Да уж, а какие разговоры будут, когда я туда вернусь… ну нет, от таких мыслей можно совсем скиснуть.
