Артур Гафуров - Пока не проснулись сомнамбулы
— Родная, все в порядке?
— Нет. У нас тут ЧП. Приезжай.
— Какое ЧП?
Но Вера уже повесила трубку.
— Что случилось? — спросила Света. Пока мы разговаривали, она успела сходить к воде и смыть, пусть и не целиком, засохшую кровь. — Вера волнуется?
— Да, немного. Нужно ехать.
— А сколько времени?
Я показался ей экран телефона, на котором горели цифры «00:06».
— Ого… Как поздно…
— Надо. Ты как?
— В порядке, — Света поднялась, я поддержал ее за руку. — Слушай, Филипп… Получается, он меня бросил?
— Ну да… Можно сказать, сразу в обоих смыслах. Ты расстроена?
Девушка отрицательно качнула головой.
— Нет. Вообще, я до сих пор не могу прийти в себя после того, что ты рассказал. Мне нужно время. Трусливый мерзавец… Если бы не ты… Спасибо, что не оставил меня. Ты самый лучший, Филипп, — она нашла в себе силы улыбнуться. — И даже хорошо, что ты женат. Я бы испортила тебе жизнь.
Увидев ее улыбку, я сам немного воспрял духом.
— Едва ли ты смогла бы испортить ее сильнее, чем порчу я сам. Но вообще, после всего произошедшего я, как порядочный человек, просто обязан сделать тебе — и уверяю, ты не сможешь отказать, — одно не очень приличное предложение.
— Какое предложение? — тут же насторожилась Света.
— Помочь мне вытолкать машину из грязи.
Глава XXII: Беспросветная
Обратно возвращались по Волоколамскому шоссе. Вышло дольше, чем по Новой Риге, но зато с минимальным риском повстречать гаишников, которые, возможно, уже получили на меня ориентировку. Вера звонила еще дважды, я лишь уклончиво отвечал, что обо всем расскажу дома. С учетом всех объездных мероприятий и остановок на заправках на дорогу ушло два часа. Так что дома мы были только в начале третьего. На Светлану, распереживавшуюся после случившегося, напала такая болтливость, что уснуть за рулем мне не грозило. Когда мы, наконец, доехали, я знал о ней так много, что при желании мы без труда могли бы изобразить семейную пару… Если, конечно, меня, как мужа, устроила бы столь вольная в нравах жена.
Простившись с соседкой на лестничной площадке, я вошел в дом и сразу же наткнулся на мрачного Дениса. Затем последовал веселый Агат, а после него такая же мрачная, как и ее брат, Вера. Так, дайте угадаю… Ден здесь, Севы и Маши нет… Неужели треугольник дал трещину?
— Где ты был?
Денис недовольно покосился на сестру: его мое времяпровождение интересовало в последнюю очередь.
— Даже не знаю, с чего начать… — затянул было я, но с Верой такие номера давно уже не проходят.
— А ты по порядку. Три ответа на три вопроса: где, с кем и что делал? А, и четвертый: что у тебя с лицом?
— Хорошо. Я гонялся по Подмосковью за любовником нашей соседки Светы, который похитил ее и собирался утопить. А с лицом… по нему ударили дверью.
Когда не знаешь, что сказать — говори правду. Все равно ведь потом узнает.
— Очень смешно, — фыркнула Вера. — Ладно, с тобой потом разберемся, гонщик.
Я даже не успел как следует возмутиться тем фактом, что она мне не поверила, но тут вмешался Ден.
— Сева и Маша сбежали. Я не знаю, куда.
— И что?
После всего пережитого нынешним вечером эта новость меня не то, что не впечатлила — даже не заинтересовала.
Ден, казалось, тоже удивился.
— Тебе наплевать?
— Сейчас я устал, — признался я. — Это может подождать до утра?
— Если бы это могло подождать до утра, я не стал бы ждать тебя. Вера сказала, мне нужно поспать.
— Так иди и ложись. Как в России говорят, утро вечера мудренее.
— Я знаю эту пословицу. В Германии говорят…
— Так, стоп игра, — вмешалась Вера. — Если сейчас вы собираетесь чесать языками, тогда извольте отложиться до утра. Времени полтретьего, мне вставать через четыре часа, Филиппу — через три.
— Если вы собираетесь спать, тогда добрых снов. А я пошел, — ответил Ден.
— Куда пошел?
— Искать Машу. И Сева… Севу.
На моей памяти он впервые назвал брата по-русски. Видимо, и вправду все серьезно.
— Ладно, черт с тобой. Идем на кухню.
Вера демонстративно вздохнула, но спорить не стала.
Рассказывать Денису было особо нечего. Когда они возвращались с базы отдыха, Маша рассказала о моей просьбе больше нас не посещать. Ребята дружно возмутились (Ден вообще деликатно умолчал, как удалось разрулить историю, свидетелями которой мы стали перед отъездом), после чего заявили, что переедут в отель. Благо большая часть вещей у них с собой.
Нашли подходящую гостиницу, заселились в два номера и решили обитать здесь остаток отпуска. То есть, так Ден думал, что решили. В понедельник гуляли по городу (втроем), сходили в Третьяковку. Во вторник ходили на Останкинскую башню, катались по монорельсовой дороге. Там Севе стало плохо — поднялась температура. Пришлось спешно возвращаться в гостиницу. Занявшись старшим Новиковым, Маша отправила младшего за лекарством. Денис обошел пять аптек прежде, чем ему сообщили, что лекарство, которое он искал — сердечное! Заподозрив неладное, он опрометью кинулся в гостиницу, где обнаружил пустующие номера. На стойке регистрации ему сообщили, что девушка и молодой человек выходили вместе с вещами полчаса назад. Кинулся искать — куда там: попробуй, найди человека в Москве.
— Вот и вся история.
— Лаконично, — отметил я. Вера утвердительно кивнула: она слушала уже во второй раз.
Ден удивленно вскинул бровь.
— Это все, что ты думаешь по этому поводу?
Я пожал плечами.
— А что я должен думать? Я понятия не имею, что у вас там за шуры-муры…
— Что такое шуры-муры? — не понял Ден.
— Ровно то, что было между вами.
— Между мной и Машей? Или между всеми нами?
— Между тобой, Машей и Всеволодом. Если под «всеми нами» ты подразумеваешь также меня с Верой, то нет: в отношении нас ваши действия можно охарактеризовать не иначе, как «насилие над мозгом и нервной системой, совершенное в особо извращенной форме».
— Я не понимаю твоего юмора.
— А что тут понимать? Логично, что рано или поздно она должна была выбрать. Вот она и выбрала. Только мы с тобой оба не угадали. Ты думал, что она выберет тебя, а я — что кого-то третьего.
— Я не верю.
Твердость, с которой были сказаны эти слова, не могла не тронуть даже мою зачерствевшую душу. Или это всего лишь упрямство вчерашнего подростка?
— Как хочешь. Но скажу честно, я не вижу ничего криминального. Пойми, дружище, в любой другой ситуации я бы с радостью помог тебе. Но у меня тоже был не самый простой вечер, а сегодня утром я должен идти на работу, где такие чудеса творятся, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Никаких сил уже нет, чтобы копаться в ваших мексиканских сериалах.
Кажется, Ден опять ничего не понял из сказанного. Но суть уловил верно.
— Если позволите, сегодня я переночую у вас. Завтра пойду искать.
— Спокойной ночи.
— Видишь, Вера, — обратился к сестре: в его голосе слышался упрек. — Я же говорил, он нам не поможет.
Вера лишь покачала головой и молча последовала за мной в спальню. Какая-то она вдруг подозрительно тихая стала. Не к добру.
Когда я проснулся, жены рядом уже не было. Причем, не просто не было в кровати — не было вообще дома. Как и Дениса. И это, между прочим, в шесть утра. На кухне холодный чайник, пустой холодильник и голодный Агат. Ни записки, ни смс. Такие дела.
И тут на меня впервые напало что-то похожее на безнадегу. Ну что за жизнь! Куда ни кинь, везде засада. На работе, с соседями, с друзьями, с родственниками… Даже дома не все ладно. Чувствую, Вера не просто так вчера замолчала. Что-то она задумала… нехорошее. Или заподозрила. Вот так и рушится понимание между любимыми людьми: когда один начинает умалчивать, а второй додумывать взамен того, о чем умолчали… А ведь всего неделю назад я и помыслить не мог, что дойдет до такого.
И даже позвонить некому, пожаловаться, попросить совета. Я же взрослый, елы-палы, все должен делать сам! И решать проблемы тоже сам. Так все вокруг твердят. Попробуй сейчас показать кому-нибудь постороннему, как тебе хреново — и все, ты для него больше не авторитет, а так, что-то среднее между тряпкой и набойкой на каблуке. Вечером надо обязательно позвонить Алене, узнать, как там Леха… Может, хоть у них есть хорошие новости.
Затренькал телефон, я спешно схватил трубку.
— Слушаю.
— Алло, Фил, это я. Не разбудила?
Ирина.
— Нет, все в порядке, говори.
— Привет, кстати. У меня для тебя плохие новости: похоже, болтовня твоего дружка Томми возымела действие.
— Болтовня Томми? В смысле, теперь все думают, что мы с тобой спим?
Так себе сострил.
— Нет, в смысле, что начальство собирается нас турнуть. Вместо Паши и Кати. Мне вчера Паша… звонил. У них после работы было большое собрание, он защищал нас, как мог, но без толку: Генеральный все уже решил.
