Сергей Шапурко - Чайки за кормой (сборник)
– Обещать, конечно, не могу, но постараюсь. А вы пока учите Устав КПСС. Теперь мы можем идти?
– Да. Привет столице! Ждем от вас сообщений.
Когда Красносеев и Потапыч отошли на значительное расстояние, Болт спросил у Гири:
– А зачем нам этот Устав КПСС?
– Да кто их там московских разберет?! Все они там с придурью. Крышу пусть сделают, а там что СС, что КПСС – какая разница!
Глава 30
На обочине дороги стояли два неважно выглядевших человека. Прошедшую ночь они провели на лавочке в парке, и это не могло не повлиять на их уставшие организмы и, особенно, на внешний вид.
Один с рыжей ленинской бородой, в которой уже появились седые волосы, крепко прижимал к себе потрепанный портфель. Он непрестанно вздыхал. Выходило это у него как-то по-бабьи – горестно и безнадежно. Сталь в его глазах уже давно расплавилась и вытекла. Дорожные неприятности довольно основательно подкосили бойца.
Второй, вертлявый старик, быстрым взглядом осматривал окружающее пространство, ни на одном предмете долго не фокусируясь, и нервно почесывал грудь.
Путешественники махали руками проезжающим машинам, явно обозначая свою просьбу их подвезти. В конечном итоге, их усилия были вознаграждены – возле них остановилась «Победа».
Красносеев и Потапыч, забыв об усталости, шустро забрались в салон и с подобострастием, поблагодарив водителя, спросили:
– А вы куда едете?
– Прямо, – хмуро ответил мрачный мужчина. Его брови располагались так низко, что почти закрывали глаза. Эта особенность придавала ему чрезвычайно устрашающий вид.
Первые пятнадцать минут поездки прошли в молчании. Владлен Борисович боялся заговорить с неприветливым типом. Потапыч же, уютно устроившись на заднем сидении, прикемарил. В салоне пахло рыбой и резиновыми сапогами.
Ехавшая на приличной скорости старая, но ладно сделанная, «Победа» попала колесом в ямку. Машина дернулась, как больной на приеме у стоматолога. У хмурого водителя еще ниже опустились брови, и он глухо проговорил:
– Довели страну демократы! Все развалили, сволочи! Либерасты чертовы!
У Красносеева потеплело на душе. «Свой», – подумал он.
Водитель продолжал изрыгать проклятья.
– Я вас полностью поддерживаю, товарищ…
– Хамов. Бывший полковник бывшего КГБ.
– Красносеев. Второй секретарь горкома партии.
– Коммунист?! Партфункционер?! Это вы, суки, страну до ручки довели!
– Но позвольте, вы только что говорили, что демократы…
– Вы с ними – две стороны одной медали. Только Жириков прав. Все остальные – козлы!
Хамов резко остановил автомобиль.
– Выходи, секретарь. И моли своего красного бога, что я сегодня добрый.
Красносеев, ошалев от крайне быстро развивающихся событий, вышел. «Победа» рванула вперед. Но через сто метров она остановилась, и из нее вылетел Потапыч. Он резво поднялся и, ошалело вращая глазами, побрел к Владлену Борисовичу.
– Что это было? – спросил он, когда подошел к Красносееву.
– Идеологический конфликт.
– А-а-а, понятно. Дело в следующем: другую машину ловить надо.
Вдалеке показался неказистый «Москвич-412».
– Тормози его, Владленушка!
Автомобиль покорно остановился на протянутую руку Красносеева.
– Вам куда? – спросил водитель. Его усталые глаза без интереса рассматривали предполагаемых попутчиков.
– Поближе к Москве, – сказал Владлен Борисович.
– Я не туда еду, но километров сто нам по пути. Садитесь!
Учитывая ошибки предыдущей поездки, Красносеев молчал. Но водитель заговорил сам.
– Вот я, например, прораб. Еду сейчас из Жужаково в Мундайск. И знаете зачем? За рукавицами! За обыкновенными рабочими рукавицами. Каменщики у меня что? Да, работают голыми руками. Трест-16 что? Их не прислал! Как это называется? Бес-хо-зяй-ствен-ность!
«С этим хоть попроще: сам вопросы задает, сам на них и отвечает», – удовлетворенно подумал Владлен Борисович.
Потапыч на заднем сидении заканчивал прерванный сон.
Безо всякой связи с предыдущим монологом прораб продолжил:
– Так вы, если назвались демократами, вначале накормите народ, оденьте, снабдите рукавицами. А потом и план требуйте.
Владлен Борисович и не заметил, как медленно, под монотонный голос прораба, погрузился в сон.
Проснулся он оттого, что машина остановилась.
– Вам на Москву – налево, а я еду – направо.
– Да, да, конечно, – бормотал, просыпаясь Красносеев, – пойдем, Потапыч. Спасибо вам, товарищ прораб!
Друзья-путешественники вышли из автомобиля и осмотрелись. Вокруг уже спустилась черная ночь. Фонарей поблизости не было. Лишь Луна слегка освещала трассу.
«Москвич», посигналив на прощанье, поехал дальше и через несколько минут скрылся из виду.
Глава 31
Около получаса брели по безмолвному шоссе Красносеев и Потапыч, пока их не обогнала «копейка». Машина остановилась и тут же подала назад.
Из машины вышел подтянутый пожилой мужчина. На нем была военная форма без знаков различия. Он подошел к изрядно подуставшим странникам и громко спросил:
– Пачему в ночное время перемещаетесь без светоотражающих знаков?!
– Вы бы, товарищ, не вопросы непонятные задавали, а подвезли бы нас. С ног валимся, – сказал Потапыч.
– Помощь населению всегда входила в почетные обязанности армии. Па-прашу занять места!
После того, как пассажиры и водитель устроились в автомобиле, мужчина представился:
– Майор в отставке Пискунов.
Когда «копейка» тронулась, отставной майор не преминул заметить:
– Довели страну демократы! По ночам люди вынуждены перемещаться! Под суд банду Эльцмана!
Через минуту он неожиданно подвел черту:
– Нет, в этой стране мы ничего не построим.
– Это почему же? – слабым голосом спросил Потыпыч.
– Ваучеры не того калибра, – голосом генерала Лебедя ответил военный.
Ехали долго и южные странники успели заснуть.
Под утро, когда желтые лучи только начали ощупывать темноту, майор разбудил своих пассажиров.
– Деревня Погановка-Мутино. На Москву вон туда. А я здесь остаюсь у родственников погостить. Был рад, так сказать, помочь населению. Желаю здравствовать!
Следующим, кто подобрал путников, был худой человек с длинными волосами, ехавший на «восьмерке». Тот так быстро начал разглагольствовать о политике, что, казалось, он просто восстановил прерванный с кем-то спор.
– …й на заборе кто-то написал, а они это называют свободой слова. К истинной демократии это не имеет никакого отношения. А задаешь им вопрос: «Что же вы творите?», они сразу же: «Это была не наша идея – так захотел народ». И это все, на что они способны!
Рассуждения длинноволосого продолжались добрый час. Красносеев не выдержал и спросил:
– Товарищ, а когда мы в Москву приедем?
– «Товарищ»?! Это кого вы – меня «товарищем» назвали?! А сами вы кем будете?
– Дело в следующем: беженцы мы. Правда, Владленушка? – попытался поправить ситуацию бывший сторож.
Но Красносеев уже был укушен незримой мухой. Вся психологическая усталость от путешествия вылилась в один отчаянный крик:
– Это все вы, демократы недоделанные, страну развалили!
– Что?! Да я… да мы… Выходите из машины!
– А вы ее сначала остановите!
Уже бредя по обочине Потапыч заскавчал:
– Куда мы идем? Зачем нам это все надо? Я уже и Ленина не хочу смотреть.
– Перестань ныть, уже немного осталось. Вон, смотри, машина идет!
Красносеев и Потапыч помахали руками и, к их удивлению, серебристая «Волга» остановилась.
Глава 32
За рулем сидел холеный мужчина средних лет и приятно пах дорогим одеколоном. Он, лучезарно улыбаясь, пригласил усталых путников в салон машины.
Депутат Лодкин. Вам в Москву? Отлично! Я еду на заседание Государственной Думы и, конечно же, вас подвезу. Я всецело за социальное партнерство. Люди разных уровней, – сказал депутат, внимательно осмотрев мятую и потрепанную одежду пассажиров, – должны помогать друг другу.
У Красносеева и, тем более, у Потапыча не было никакого желания общаться, но Лодкин как-то незаметно умудрился втянуть их в разговор.
– Ну как дела в регионах? Настроение у электората бодрое?
Потапыч прошептал на ухо Владлену Борисовичу:
– Я тебя умоляю – не спорь с ним. Немного осталось.
Красносеев слегка насупился и сказал:
– Удовлетворительное.
– Замечательно! Проведем заседание в Думе, наметим новые задачи и вывернемся из оков прошлого строя! Впереди нас ждет свобода и созидательный труд!
Красносеев заскрежетал зубами, но не сказал ни слова.
– Ничего, ничего! Заживет страна!
«Ты-то уж точно заживешь!» – зло подумал второй секретарь.
– Вопросик позвольте: а когда именно заживет страна? А то дело в следующем: годов мне мало осталось по земле ходить.
– Скоро, дедушка, совсем скоро. Добьем гидру коммунизма, и вздохнет свободно страна. Поднимется она с колен и поразит мир своей мощью!
