Сергей Шапурко - Чайки за кормой (сборник)
Погоня была все ближе. Усач уже отстал, но его молодые помощники вот-вот должны были схватить Красносеева. Владлен Борисович уже чувствовал их злое дыхание за своей спиной, когда неожиданно справа от себя он увидел скромную табличку «Фракция КПРФ».
– Наши!! – взревел донельзя обрадованный, Красносеев.
Он резко раскрыл дверь и ввалился внутрь.
– Товарищи!.. – крикнул он и осекся.
В кабинете гуляли. За большим дубовым столом сидела добрая дюжина ответственных товарищей. Их пиджаки висели на спинках стульев. Галстуки были ослаблены, верхние пуговицы рубашек расстегнуты. В стране свирепствовали разруха и голод, карточная система покрыла все территорию страны, а их стол был заставлен бутылками с дорогой водкой и весьма редкой для того времени, деликатесной едой.
Товарищи очень громко разговаривали, но их голоса с легкостью покрывала песня молодой цыганки. Ей на гитаре аккомпанировал пожилой ромал. Еще несколько представителей кочующего народа стояли рядом и дружно подпевали. Молодой цыган держал на цепи медведя и, тыкая того заостренной палкой, заставлял изображать некое подобие танца. Три молодые цыганки сидели на коленях у ответственных товарищей и, судя по всему, гадали.
Спонтанный приход Красносеева не вызвал у развлекающихся какого-либо интереса. Лишь ближайший к нему депутат с холеным лицом небрежно повернулся и нехотя промолвил:
– Приходи в пятницу. Все дела – в пятницу… следующую.
– А… это… Родина в опасности! – крикнул Владлен Борисович.
Депутат махнул рукой, повернулся к столу и продолжил веселье.
Следом за вторым секретарем в кабинет ворвались его преследователи. Вид застолья не произвел на них, в отличие от Красносеева, ровно никакого впечатления. Им нужен был только Владлен Борисович.
Второй секретарь обежал стол и громко, чтобы перекричать пение и шум разговоров, завопил:
– Товарищи!!! Спасите меня от демократов!
Веселье постепенно затихло, лишь медведь продолжал по инерции крутиться и смешно переминаться с лапы на лапу.
– У него деньги! – крикнул один из преследователей.
Услышав магическое слово, пирующие тут же забыли о водке и цыганах и стали медленно подниматься со своих мест.
Владлен Борисович затравленно посмотрел вокруг. «Как же так?! Они же свои!»
Кольцо вокруг него сжималось.
– Вы, товарищ, по какому вопросу? – ласково спросил человек с холеным лицом.
Но Красносеев им уже не верил. «Бежать!» – мелькнуло в его голове. Но куда? Везде были враги.
Владлен Борисович, на секунду вспомнив свою боевую молодость, высоко поднял над собой портфель и со всей силы опустил его на голову ближайшего депутата. Тот удивленно округлил глаза и, потеряв сознание, упал. Красносеев рванул в образовавшийся проем и выскочил из кольца.
Однако выбраться из кабинета не представлялось возможным – у входа дежурили люди усатого, а у окна находился молодой цыган с медведем.
Второй секретарь увидел боковую дверь и сразу же устремился туда. Пока остальные находились в небольшом замешательстве, он заскочил и закрылся изнутри. Это оказался туалет.
Товарищи пришли в себя и, коротко посовещавшись, выгнали ромал и принялись ломать дверь.
– Гады! Гады! Кому я верил?! Страна истекает кровью, а они… Еще и с цыганами!
Дверь стала угрожающе трещать. Владлен Борисович начал в панике метаться по небольшому помещению уборной.
– Не достанутся вам деньги! – крикнул он через дверь, – на водку да на девок хотите их потратить? Вот вам!!
Он резко открыл портфель, вытряхнул все его содержимое в унитаз и спустил воду. Доллары плотной массой забили толчок, и идти дальше по фановой трубе не хотели. Красносеев взвыл от бессилья и попытался пропихнуть денежную массу ногой. Но от этого унитаз забился еще сильнее.
Снаружи кто-то принес лом, и депутаты стали более интенсивно взламывать дверь.
– Врагу не сдается наш гордый «Варяг», – затянул Владлен Борисович, но это проблему не решило – деньги по-прежнему плавали в толчке.
Окна в уборной не было – даже просто выкинуть их на улицу он не мог. Оставалось единственное решение…
Второй секретарь сел возле унитаза и стал с отвращением есть зеленые американские деньги. Они отвратительно пахли мочой, но Владлен Борисович, насколько это было возможно, отключил вкусовые рецепторы и продолжал уничтожать банкноты единственно доступным в данных обстоятельствах способом.
Через десять минут, когда мощная дверь все же не выдержала депутатского напора и открылась, товарищи увидели следующую картину. На полу сидел позеленевший человек с всклокоченной бородой и безумными глазами. Он выхватывал из унитаза мокрые бумажки и нервно запихивал их в рот. При виде депутатов он дико засмеялся и громко крикнул:
– Накося, выкуси!
Товарищи с трудом оттащили Красносеева от толчка и выудили оставшуюся валюту. Ее осталось немного – не более тридцати тысяч.
Через несколько дней, в перерыве пленарного заседания, два депутата курили в специально отведенном для этой цели помещении и беседовали.
– Слышал, как чудак один из провинции деньги коммунистам привез?
– Как не слышать?! Он еще их в сортире съел, когда в своих собратьях разочаровался.
– Не все сожрал. Те, что остались высушили и в обменник отнесли. А там не взяли.
– Из-за того, что мочой воняли?
– Нет. Что им моча – деньги не пахнут. Фальшивые оказались.
– Постой, говорили, что они в банке были получены.
– Ну и что? Банковские хлопцы же не слепые – видят, что за клиент перед ними.
– Выходит, что он муки такие принял за простые бумажки с зелеными картинками?
– Выходит, что так.
– Да… А где сейчас этот чудак?
– В психушке говорят. А как вылечат, коммунисты собираются его к себе во фракцию забрать. Такие идиоты убежденные им очень нужны.
– Такая судьба у этих коммунистов – всегда биться за фальшивые ценности.
За окном тугим ритмом билась лихая перестроечная жизнь страны. Горизонт был покрыт плотной дымкой, но желтое солнце кое-где уже проглядывало…
* * *… Из серого обшарпанного здания вышел человек, одетый в засаленный черный костюм. Он горбился и слегка припадал на левую ногу. Лицо его было болезненно худым, кожа имела нездоровый желтый цвет, но глаза пламенно горели. Человек остановился, осмотрел пространство вокруг себя и задумчиво почесывая свою рыжую ленинскую бороду сказал:
– Будут люди, будет и партия.
КАНДИДАТ
«Глядя на лица кандидатов, радуйся, что только один из них победит».
(Неизвестный мудрец)Глава 1
Величественное здание тюрьмы в городе Волнограде было построено давно – более ста лет назад. Еще со времен конармии и диктатуры пролетариата оно не испытало на себе сколь-нибудь серьезного ремонта. По этой причине обветшалое сооружение в начале третьего тысячелетия не являлось гордостью городской архитектуры. Более того, будучи классическим образцом тюремного замка – хмурым, серым и давящим, оно навевало страх, и не только на своих непосредственных постояльцев, но и на проходящих мимо него вполне законопослушных граждан. Видимо, исходя из этого профилактического эффекта, и не было попыток изменить непрезентабельный облик здания.
Главная башня, в которой располагалась администрация, вздымалась высоко в небо. Она в завершении своем имела шпиль, острый и длинный, как шпага мушкетера. Остальные корпуса, которые заселялись принудительно, были поприземистее, имели угловатые формы, архитектурные изыски на их стенах отсутствовали. Благодаря этому, даже если убрать решетки и «реснички» с окон, можно было легко определить назначение сооружения.
На небольшой площади перед зданием все еще стоял Ленин, по-прежнему указывающий каменной рукой куда-то на Восток. Поскольку место это было за время социализма «раскручено», весь постамент был обклеен объявлениями «Куплю-Продам, Сдам-Сниму». Белые бумажки, неприкрепленные края которых трепал ветер, придавали ближайшей округе обжитой вид и слегка утепляли грозный вид тюремного здания.
Начальник тюрьмы, степенный человек, имеющий паспорт на имя Маломальского Серафима Александровича, восседал на оббитом дерматином кресле в своем рабочем кабинете и скучал. Дело свое он не любил, семьи как источника постоянных возбуждения нервной системы он не имел и водку как причину всех неприятностей не пил. Основу его нынешнего времяпровождения составляло созерцание прогулочного дворика через давно не мытые стекла служебного кабинета. Значительная часть внутреннего интерьера его рабочего помещения состояла из фотографий животных. Снимки были разного размера, в рамках и без, цветные и черно-белые. Одно объединяло эти фото – на всех них страусы, зебры, кабаны, тигры, пантеры, обезьяны и прочие представители мира фауны были за решетками. Этому было свое объяснение.
