Натаниэль Бенчли - Русские идут!
Он вышел. Собака убежала, и улица была пустой и безжизненной. Несколько бумажных вымпелов вяло свисали с деревьев перед аптекой, а лозунг «Да здравствуют наши!» за ночь сморщился и перекрутился так, что напоминал огромный носовой платок, вывешенный для просушки. На красной кирпичной стене аптеки тускло зияли пустые темные окна, лишь в двух из них отражалось голубое небо. Тишину нарушали только мягкий шелест ветра в ветвях деревьев да крики чаек из порта. Высоко над головой самолет прочертил белый след, но скоро скрылся из вида, и линия расплылась и растаяла. Никогда, даже в разгар зимы, Джонс не видел улицу столь пустынной и дивился, куда же все подевались. Неожиданно на Главной улице появились двое медленно идущих людей, потом еще двое. Следующая пара конвоировала какого-то человека. Шествие замыкали еще двое.
Джонс оглянулся. Через разбитое стекло он едва различал лица товарищей.
— Вот они. Направляются на Фруктовую, — объявил он и зашагал на середину Главной улицы. Засунув большие пальцы в карманы брюк, он приготовился достойно встретить чужаков. В ушах у Джонса звенело, во рту пересохло, и вкус был такой, словно он позавтракал протухшими консервами. В мозгу вертелась только одна мысль: какой будет позор, если он вдруг свалится в обморок. До него не сразу дошло, что отряд пересекает Главную улицу и вовсе не идет ему навстречу. Один из идущих заметил Джонса и указал на него остальным. Все заторопились и скрылись из вида.
— Они переходят улицу! — крикнул Джонс защитникам «Пальмовой рощи». — Сюда не пойдут!
Он еще раз огляделся, но улица была такой же пустынной. Джонс подошел к бару. Он испытывал громадное облегчение, но в то же время был слегка разочарован.
— Что будем делать? — спросил Палмер. — Пойдем за ними?
— Пока не надо, — решил Джонс. — А вдруг это только передовой отряд? Я не допущу, чтобы нас окружили и перестреляли как зайцев. — Он достал сигарету, сунул ее в рот и зажег спичку. Вдруг у него затряслись руки, и спичка упала на землю. Он пробовал зажечь другую, но и ее выронил. Дрожь охватила его тело. С виноватой улыбкой он взглянул на Палмера. Тот ухмылялся.
— Держи, — проговорил он и бросил Джонсу зажигалку, но тот не сумел ее поймать дрожащими пальцами, и зажигалка упала на тротуар.
Джонс присел, поднял ее и, зажав руки между коленями, прикурил. Потом выпрямился и кинул зажигалку обратно Палмеру.
— Спасибо.
Палмер поймал зажигалку, а потом в точности скопировал движения Джонса. Оба рассмеялись, а через мгновение «Пальмовая роща» наполнилась криками, гоготом и смехом. Мужчины хлопали друг друга по спине, пинали битое стекло и подбрасывали пустые бутылки в воздух. Они продолжали смеяться до тех пор, пока со стороны доков не донеслась автоматная очередь.
ГЛАВА 10
Когда Лютер Грилк выскользнул из «Пальмовой рощи» через черный ход, он понятия не имел, что будет делать дальше. Он выпил достаточно, чтобы считать себя трезвым, был полон отваги и задора, которые приходят с хорошей дозой спиртного. Шпионы, как он знал, действуют в тылу врага, но в данном случае найти врага было сложно, а где у него тыл — тем более. Еще он слыхал, что шпионы обычно маскируются. С этим было значительно легче, надо было только решить, как именно он собирается шпионить. Самое лучшее — это найти противника, выведать его численность и расположение, по возможности, дальнейшие планы и доложить ребятам в «Пальмовой роще». Итак, он все-таки будет шпионом, разведчиком… да кем захочет, тем и будет! Грилк окончательно решил, как замаскироваться. Свернув в боковую улочку, он пробежал два квартала и очутился перед черным ходом в «Индейский вигвам», штаб-квартиру общества, где он был секретарем. По пыльным скрипучим ступенькам он взлетел в Зал заклинаний, где проводились посвящения в члены общества и другие официальные церемонии. Из стеклянного ящика за почетным местом духа Маниту[13] он извлек головной убор длиной четыре фута, который вождь племени Сиу надевал, отправляясь на войну, и нахлобучил себе на голову. Секретарь не имел права надевать убор, играющий роль символа Маниту, но Грилк счел, что при нынешних обстоятельствах может нарушить правила. Грилк прошел в комнату Гайаваты и посмотрелся в зеркало, висевшее над раковиной. Вздымающиеся орлиные перья с красными кончиками совсем не шли к его очкам, а жидкие пшеничные усы, смахивающие на зубную щетку, придавали ему и вовсе не индейский вид. Однако Грилк рассудил, что на расстоянии никто ничего не заметит. Вдобавок кожа на лице была грубой, еще хранила летний загар и по цвету могла вполне сойти за индейскую. Вряд ли русские знают, как выглядят американские индейцы, подумал он, а близко подходить к ним Грилк не собирался.
Он было направился к лестнице, но вспомнил, что у него в шкафу с документами припрятана бутылка виски на черный день. Вернувшись, он открыл шкаф, пошарил там и достал бутылку. Грилк решил, что, перед тем как идти на трудное и опасное дело, не грех и выпить, и отпил порядочный глоток, а бутылку убрал в карман. А теперь пусть только эти русские попробуют ему хоть слово поперек сказать, приговаривал он про себя, торопливо идя по переулку. Да, пусть только посмеют, и они увидят, что получится! Я их всех перережу! Одной левой их свяжу, сниму скальпы и брошу на съедение волкам! Пусть только сунутся!
Тут Грилку пришло в голову, что шпионы без надобности не вступают в открытый бой с противником, а, напротив, должны ухитриться ускользнуть от него с добытыми сведениями, чтобы доставить их по назначению. Значит, драка отменяется, будем вынюхивать! Он прокрался вдоль стены до угла, затем опустился на четвереньки, внимательно озираясь по сторонам. Улица была пустынна. Грилк вскочил и стремглав понесся через дорогу. Длинный хвост из орлиных перьев волочился за ним, хлопал, как выстиранное белье на ветру.
Таким манером Грилк миновал несколько кварталов. Он запыхался и чуть не падал с ног. Обогнув очередной угол, он нос к носу столкнулся с колонной вооруженных мужчин. Несколько секунд никто не двигался с места: мужчины застыли с открытыми от удивления ртами, а Грилк оцепенел от ужаса. Тут автоматчик дал короткую очередь в воздух, и Грилк шлепнулся на тротуар, закрыв глаза в ожидании рокового выстрела.
— Малявин, я приказывал не стрелять без необходимости! — проревел Розанов, когда они сгрудились вокруг лежавшего ничком тела. — Он безоружен, вы что, не видите?
— Это индеец! — сказал Малявин. — Настоящий краснокожий индеец!
— Кем бы он ни был, не тратьте зря патроны! Лысенко, посмотрите, жив ли он, может ли говорить.
Двое поставили Грилка на ноги, но глаз он не открывал. Лысенко протолкался поближе и спросил:
— Вы говорите по-английски?
Грилк открыл глаза.
— Да, черт возьми, а вы?
— Да, — сказал Лысенко. — Вы из какого племени?
— Я — былое воплощение Маниту и секретарь 14-го отделения общества «Индейский вигвам».
Лысенко замялся.
— Повторите еще раз, — попросил он.
Грилк повторил.
Лысенко повернулся к Розанову.
— Он неважно говорит по-английски. Не могу разобрать.
— Может, его знает американец? — предположил Розанов и оглянулся. Оказалось, что Леверидж исчез.
— Хрущевский! — рявкнул он. — Где американец?
Хрущевский таращился так, словно его разбудили среди ночи.
— Не знаю, — вымолвил он. — Минуту назад я его еще держал.
— Лысенко, в чем дело? — спросил Розанов. — Вы ведь тоже держали пленного!
— Держал, пока…
— Что «пока»?
— Пока вы не приказали переводить. Это Хрущевский его упустил.
— Я не упускал, — заартачился Хрущевский. — Я его держал крепко.
— Сейчас уже все равно, — заметил Розанов и с сомнением оглядел Грилка. — По-моему, индеец сможет вести нас дальше. Но вы оба пойдете под трибунал. А сейчас в путь, и быстрее. Чем скорее мы выберемся отсюда, тем лучше.
Отряд снова построился. Хрущевский и Лысенко подхватили Грилка под руки.
— Спросите его, далеко ли еще до доков, — велел Розанов.
— Индеец говорит, что это зависит от того, какой док нам нужен, — перевел Лысенко. — Он говорит, их здесь несколько.
— Проклятие! Американец не предупредил нас, — вырвалось у Розанова. — Спросите его, где скорее всего можно найти лодку.
— Он спрашивает, какая лодка нам нужна. На материк обычно ходит пароход, но сейчас на нем забастовка.
— Вот! — обрадовался Василов. — Вот родимые пятна капитализма! Скажите, товарищ, — обратился он к Грилку по-английски, — мы знаем, что индейцы подвергаются ужасным гонениям, это правда?
Грилк прикрыл глаза.
— Правда, да только слабо сказано, — ответил он.
Василов ухмыльнулся.
— Так! Расскажите поподробнее.
— Белые люди обкрадывают нас. Переманивают наших шоферов, дворецких, горничных. — Грилка понесло. — Нам приходится самим водить наши лимузины — вот до чего мы дошли!
