Натаниэль Бенчли - Русские идут!
Мотор чихнул, затарахтел и завелся, полетели брызги воды. Гарни прислушался к неровному дребезжанию, но тут мотор застучал и затих. Проклятие, выругался он, опять подача топлива барахлит. Он выключил зажигание и занялся скучным делом — разборкой бензопровода. Автомобильный гудок не умолкал по-прежнему. Гарни работал и вспоминал рассуждения Барбары о воспитании трудных детей. Помощь им, конечно, нужна, подумал он угрюмо, но суть в том, что ее предлагает не коренной островитянин. Барбара просто не понимает своего счастья. Она может уехать и найти работу в любом месте, но нет, ей непременно хочется остаться здесь. Любой, кто хочет остаться здесь на зиму, — чокнутый. Я-то на острове зимую в последний раз, решил для себя Гарни. И скажу ей об этом. Продам лодку, гараж и — прощайте. Это уже твердо. Если хочет, пусть едет со мной, но я в любом случае смоюсь отсюда.
Разобрав двигатель, Гарни стал продувать медный бензопровод. На причале поверх его головы раздались шаги, Гарни выпрямился и увидел Барбару.
— Доброе утро, — сказала она. — Это у вас такой завтрак?
Гарни вытер бензин с губ и улыбнулся.
— Вроде того. Спускайтесь.
Он протянул руку в пятнах от смазки и помог ей слезть в лодку.
— Я собирался вам звонить. Зачем вам было приходить так рано?
— Я проснулась на рассвете, а просто лежать в постели не хотелось. Куда поставить корзинку?
— Куда понравится. Кофе выпьете?
— Спасибо, нет. Уже пила.
Барбара уселась, поставив корзинку рядом с собой.
Гарни снова занялся бензопроводом. Некоторое время оба молчали.
— Знаете, — произнесла Барбара, — а ваш городок забавный.
— Вы тут еще многого не знаете, — отозвался Гарни из-под мотора.
— По пути сюда мне встретились на улице две пожилые женщины. Одна, кажется, была в ночной рубашке, а другая сообщила, что идут русские. Это что, местная шутка?
— Я такой не знаю.
— Я подумала, что это, вероятно, какой-то розыгрыш. Если бы они были лет на сорок помоложе.
— Как они выглядели?
— Та, что в ночной сорочке, — приземистая и невысокая. Вторая — громадная, похожа на мужчину. Вылитый Поппи-морячок[15].
— Сдается мне, что это Агнес Грилк. Это она сказала, что русские идут?
— Да.
— На нее временами накатывает.
— Похоже на то. А еще я разговаривала.
— У вас, смотрю, было хлопотливое утро.
— Нет, мы беседовали вечером, когда я вернулась домой.
— Интересно.
— Позвонил мистер Торп.
— Член школьного совета?
— Да.
— И чего он хотел?
— Сказал, если я не ограничусь только преподаванием, меня уволят.
— Прямо так и сказал? — Гарни вылез из-под мотора.
— Именно так. Он заявил, что я выхожу за рамки своих обязанностей, вмешиваюсь в чужие дела, о которых не имею ни малейшего представления. Точнее не скажешь.
Гарни улегся обратно под мотор.
— Что же вы собираетесь делать?
— Не знаю.
— Вы всегда можете уехать отсюда.
Барбара открыла рот для ответа, но тут со стороны города раздались выстрелы.
— Что это? — спросила она.
— Дети, наверное, шутихи пускают. Весь город потерял голову из-за этого дурацкого праздника.
Гарни закрутил болт, сел и принялся собирать карбюратор. Барбара молча наблюдала за ним.
— Что это такое? — спросила она наконец.
— Это? — переспросил Гарни. — Карбюратор.
— Понятно.
— Его надо почистить, лопасти покрылись грязью. — Собрав карбюратор, он поставил его на место.
— Наверное, это глупо, но я не знаю, как работает двигатель.
— Ничего страшного, — успокоил ее Гарни и, воспользовавшись отверткой как указкой, принялся объяснять: — Бензин поступает сюда через бензопровод, затем в карбюратор, где превращается в пар, и идет дальше на цилиндры. Все просто.
Барбара несколько секунд глядела на мотор.
— Что ж, благодарю, что попытались растолковать.
— Вы что-нибудь не поняли?
— Ничего не поняла.
— Попробуем еще раз. Бензин поступает…
— Нет, я все равно не пойму.
— Но это же очень просто! Пары бензина приводят в движение поршни, те вертят коленчатый вал, и лодка плывет куда надо.
— Поговорим лучше о чем-нибудь другом.
— Хорошо, давайте по-другому — вы, предположим, должны…
— Давайте лучше так. — Тут Барбара, склонившись над Гарни, взяла его лицо в свои руки в перчатках и поцеловала. Лица у обоих были холодные, на его губах ощущался привкус бензина. У Гарни закружилась голова. Он откинулся назад и упал на дно лодки. Не вставая с колен, Барбара смотрела на него.
— Так о чем вы говорили?
— О том, что пары толкают поршень, — пробормотал он, собрался с силами, встал и убрал инструменты. Включив зажигание, Гарни нажал на стартер. Раздался жалобный вой мотора. Попробовав еще три раза, Гарни отошел.
— Так я и думал, — пробурчал он. — Ничего не поделаешь.
— А что будет, если в бензин попадет вода? — спросила Барбара.
— Вот это самое и будет. Конденсация или… — Вдруг Гарни ударил себя по лбу. — Пари держу, что так оно и есть. — Он опустился на колени и занялся бензопроводом. — Для того, кто не разбирается в двигателях, вы рассуждаете на редкость здраво.
— Я действительно не знаю, что будет.
— Неважно. Если дело в этом, вы заслужили награду, и немалую.
Гарни достал банку, слил в нее немного бензина и, глянув на свет, плеснул жидкость на палец, лизнул и воскликнул:
— Чистая водичка! Так какую награду вы хотите?
— Мне нужна… — не сразу ответила Барбара, — мне нужна помощь.
— Вы хотите, чтобы я помог вам уволиться?
— Я хочу, чтобы вы помогли мне удержаться.
— Я уже говорил вам, что уезжаю. Продам лодку, лавку — и куда глаза глядят.
— Вот как? Я буду скучать без вас.
— Я тоже.
Гарни отправился в кабину и принес ручной насос и шланг.
— Вы — единственная, с кем я могу здесь разговаривать. Вы словно из другого мира.
Гарни откинул крышку бака с бензином, сунул на самое дно шланг и принялся качать. С каждым нажимом за борт лилась вода. Не глядя на девушку, Гарни продолжал:
— Большинство девушек, с которыми я был знаком, настолько зациклены на себе, что и словечка на другую тему нельзя ввернуть, а если удается, тебя просто не слушают. До них доходит одно — когда говоришь про них. Честно скажу, тоска наваливается, когда без конца повторяешь одни и те же глупости одним и тем же красоткам, а стоит заговорить о чем другом, и глаза у них делаются стеклянными, берут зеркало и начинают себя разглядывать, словно лицо у них подурнело, раз не о них разговор. А вас интересует жизнь других людей. Может быть, временами и чересчур, но, по крайней мере, вы — совсем другой человек. Вот я и говорю, что мне еще много чему поучиться надо, а если здесь сидеть, ничего не выйдет.
Гарни бросил взгляд за борт. По воде начала расплываться радужная пленка бензина. Он перестал качать и закрыл бак.
— Курить пока нельзя. Мы напустили столько бензиновых паров, что весь остров взлетит на воздух. — Гарни опять продул бензопровод. — Если она и сейчас не заведется, отправимся досыпать. А может, и просыпаться не надо было.
Барбара глубоко вздохнула и огляделась по сторонам. К ним приближалась группа людей. Впереди шел человек в индейском уборе из перьев, а посередине — две растрепанные женщины.
— Боже мой! — воскликнула Барбара. — Снова те же самые женщины. Нет, это все-таки какой-то маскарад — поглядите на них!
Гарни завинтил последнюю гайку и обернулся.
— Черт возьми! Они, должно быть, в стельку пьяные.
Мужчины подбежали к причалу, и неожиданно Гарни с Барбарой увидели направленные на них дула автомата и двух пистолетов и услышали приказ:
— Выходите из лодки.
— Эй, в чем дело? — недоумевал Гарни. — Лютер, что здесь творится?
— Русские пришли, — отвечал Грилк. — Ты с ними лучше не связывайся.
— Выходите из лодки! — повторил Розанов. Двое спрыгнули, подхватили Гарни под руки и вытолкнули на причал. Барбара вскрикнула, когда ее высадили следом.
Гарни стал сопротивляться, но получил чем-то тяжелым по голове. Когда в глазах у него прояснилось, он увидел, что на причале остались только супруги Грилк, мисс Эверетт, Барбара и он сам. Русские заняли лодку. Автоматчик целил в него, другой матрос тем временем заводил мотор. Офицеры о чем-то спорили и смотрели в направлении города, словно кого-то ожидали. Гарни прислушался к шуму мотора и посмотрел на Барбару.
— Да, хорошо я его наладил, — произнес он. — Работает как часы.
— Чтоб он взорвался и разнес их всех на куски, — с чувством пожелала мисс Эверетт.
Двое с пистолетами продолжали отчаянно спорить. Наконец молодой обратился к Гарни:
— Эй вы! Где карта?
Секунду Гарни раздумывал.
