Автор неизвестен - Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро

«Геринельдо, Геринельдо,
Паж любимый короля,
С кем ты ночью, Геринельдо,
Под окном моим стоял?..
Мне сдается, Геринельдо,
Нынче очередь моя».
«Вы все шутите, сеньора,
С вашим преданным слугой».
«Бог свидетель, Геринельдо,
Не до шуток мне с тобой».
«И когда, моя сеньора,
Навестить могу я вас?..»
«В полночь замок засыпает,
Приходи сегодня в час».
Час уже часы пробили,
Геринельдо нет как нет.
«Неужели, Геринельдо,
Позабыл ты обо мне?»
«Открывайте дверь, сеньора,
Или ставень на окне!»
«Кто проник в мои покои?
Чей там голос? Что за стук?»
«Это я, моя сеньора.
Это я, ваш нежный друг».
Дверь инфанта отворила,
Гостя в спальню повела.
В долгих ласках, в поцелуях
Незаметно ночь прошла.
А под утро сон опутал
Утомленные тела.
Весь в поту король проснулся,
Что привиделось ему?
«То ль похитили инфанту,
То ли враг в моем дому…»
Второпях пажа он кличет
В предрассветной тишине:
«Геринельдо! Геринельдо!
Принеси одежду мне!»
Трижды глас его раздался.
Тишина была кругом.
И пошел король к инфанте,
Опоясавшись мечом.
Видит он девичье ложе,
Двух любовников на нем.
«Заколоть мне Геринельдо —
Воспитал его я сам…
Дочь убить — тогда кому же
Королевство передам?
Меч пусть ляжет между ними,
Будет он свидетель мой…»
Вышел в сад король, согнувшись
Под нежданною бедой.
Вздрогнула во сне инфанта,
Пробудилась и глядит —
Между нею и любимым
Королевский меч лежит,
И высоко в небе синем
Солнце ясное горит.
«Просыпайся, Горинельдо!
Поднимайся, милый мой!
Лег на ложе меч отцовский
Между мною и тобой».
«Как бы мне уйти отсюда,
Не попавшись королю?»
«Незаметно выйдешь садом,
Помни, я тебя люблю,
И с тобой судьбу любую
До конца я разделю».
«Что с тобою, Геринельдо,
Ты белей, чем белый плат?»
«Я ходил, король мой добрый,
Посмотреть цветущий сад,
И согнал со щек румянец
Белой розы аромат».
«Уж не той ли, что сорвал ты?
В том порукою мой меч».
«Знаю, смерти я достоин
И готов в могилу лечь».
Тут инфанта подбежала,
Слезно молит короля:
«Мой отец и повелитель,
Дайте мне его в мужья.
А убить его велите —
Вместе с ним погибну я».

«Валенсия, ах, Валенсия!
Валенсия, валенсианка!
Вчера была мавританкой,
Сегодня ты христианка.
Но скоро вернутся мавры,
Я это тебе предрекаю,
Королю христиан я саблей
Бороду обкорнаю;
Супруга его, королева,
В служанках моих завянет,
А дочь его, недотрога,
Наложницей моей станет».
Добрый король эти речи
Услышал по воле божьей;
Пошел во дворец к инфанте,
Она почивала на ложе.
«Дочь моя дорогая,
Немедля покинь свою спальню!
Радость моего сердца,
Надень свой наряд пасхальный,
И выйди навстречу мавру,
И его задержи речами».
«Скажи мне, скажи, красотка,
Почему ты одна на поляне?»
«Отец мой в поход уехал,
В часовне мать на молитве,
А старший брат мой, Фернандо,
Врагами зарублен в битве».
«Скажи мне, скажи, красотка,
Что за крики сюда долетают?»
«Это пажи в конюшне
Коням овес засыпают».
«Скажи мне, скажи, красотка,
Не копья ли там засверкали?»
«Это пажи толпою
Охотиться поскакали».
И часу не миновало,
Король мавританский схвачен.
«Скажи мне, скажи, красотка,
Какой мне конец предназначен?»
«Заслуги твои нам известны,
Конец тебя ждет по заслугам:
Сожгут на костре тебя, нехристь,
И пепел развеют над лугом».

У ворот Гранады мавры
Собирались утром рано,
Свой они хотели праздник
Праздновать в день Сан-Хуана.
На дыбы коней вздымали
Мавры, полные отваги,
И — дары любезных сердцу —
С копий свешивались флаги.
Одеяния сверкали
Золотом и жемчугами,
Каждый был повязан лентой
В знак приязни к милой даме,—
На турнир не выходили
Те, кто дамы не имели.
Дамы с башенок Альгамбры[509]
На ристалище смотрели,
И король из Алькасабы[510]
Любовался состязаньем.
Алой кровью истекая,
Мавр примчался со стенаньем:
«Мои король, с недоброй вестью
Поспешил слуга твой бедный,
Ибо занял Антекеру
Дон Фернандо[511], принц наследный.
Пали многие в сраженье,
Я успел уйти из боя,
Сквозь меня прошло семь копий,
Грудь пронзило мне седьмое.
Пребывают в Аркидоне,
Кто ушел из битвы целым».
Услыхал король про это,
И лицо вдруг стало белым.
Повелел он звать к оружью,
Приказал трубить он горнам,
Чтобы войску на Фернандо
Строем выступить походным.

«Абенамар, Абенамар,
Истый мавр отменной чести,
В час, как ты на свет явился,
Было верное предвестье:
Море грозное затихло,
Полнолуние настало,
А рожденным в эту пору
Правду прятать не пристало».
И ответил мавр сеньору:
«Жизнью жертвуя бесценной,
Я не стану лгать, — родился
Я от христианки пленной.
Мать в младенчестве твердила,
Чтобы я не лгал вовеки,
Ложь людскую называя
Самым низким в человеке.
Спрашивай, сеньор, не думай,
Что солгу тебе хоть малость».
«За любезность, Абенамар,
Мне благодарить осталось.
Что за гордые чертоги
Перед нами засверкали?»
«Пред тобой, сеньор, Альгамбра
И мечеть чуть-чуть подале.
А за ними — Аликсарес,
Тоже — чудо как наряден.
Мавр, который это строил,
Брал по сто дублонов за день.
А не спорилась работа —
И терял он ровно столько,
Но, едва закончил замок,
Он загублен был жестоко,
Дабы в будущем соседям
Не возвел таких же самых.
Дальше — замок Алых башен,
Превосходный тоже замок;
А за ним — Хенералифе,
С садом — не сыскать второго».
И сказал — внемлите, люди! —
Дон Хуан такое слово:
«Коль согласна ты, Гранада,
Стать супругою моею,
Я в приданое Севилью
С Кордовой не пожалею».
«Я ведь замужем покуда,
Я еще не овдовела,
Я тому, с кем повенчалась,
Душу отдала и тело».
Дон Хуан, король Кастильский,
Обернулся к бомбардиру:
«Зарядить баллисту Санчу,
Выкатить вперед Эльвиру!
Кверху выстрелы направим,
Вниз посыплются каменья».
Жителей ошеломило
Беспощадное сраженье.

Мориана с мавром Гальваном
В замке тихо проводит дни.
Чтобы ей не скучать, не плакать,
Сели в карты играть они.
Если в выигрыше Мориана,
Отдает ей мавр города,
Мориане руки целует,
Если в проигрыше она.
Разнежен Гальван, доволен,
Смежает очи и спит.
В окно глядит Мориана,
Заслышав топот копыт.
Видит, всадник по полю едет,
Слезы льются из глаз ручьем:
«Аи, вставайте, псы, просыпайтесь,
Разрази вас господний гром!
Утащили волки овечку —
Где теперь мне найти их след?
По дорогам и бездорожью
Я скитаюсь уже семь лет.
Окровавил босые ноги,
Все разыскивал день и ночь
Несравненную Мориану,
Короля любимую дочь.
Утром, в день святого Хуана,
Захотелось ей роз нарвать.
Взяли мавры в плен Мориану —
Где теперь мне ее сыскать?»
Мориана его узнала
С горькой радостью и тоской,
Щеки мавра она слезами
Окропила, словно росой.
Пробудился Гальван и молвил,
От гнева белый как мел:
«Что с тобою, моя сеньора,
Кто тебя обидеть посмел?
Если мавры мои виною —
Ай, поплатятся головой,
Если злые твои служанки —
Накажу своею рукой,
Ну, а если то христиане —
Обрушусь на них войной».