Автор неизвестен - Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро

«Скачите сюда, кабальеро,
К столбу привяжите коня,
Пику воткните в землю
И выслушайте меня:
С мужем моим на чужбине,
Быть может, встречались вы?»
«А кто он, скажите, сеньора,
Приметы его каковы?»
«Мой муж белокож и статен,
Он знатен, учтив, умен;
Он страстный любитель шахмат
И картами увлечен;
Сверкают гербом маркиза
Эфес его шпаги и щит,
Камзол его золотом вышит
II алым шелком подбит;
Добытый в бою турнирном,
На древко его копья
Прибит португальский вымпел
У самого острия».
«Судя по этим приметам,
Ты стала уже вдовой:
В дому одного генуэзца
За  картами  в   час   роковой
В Валенсии неким миланцем
Супруг был заколот твой.
О нем кабальеро скорбели
И много прекрасных дам,
Но дочь генуэзца, пожалуй,
Была всех печальней там;
Молва говорит: был близок
С той девушкой ваш супруг;
Не пренебрегите мною,
Коль нужен вам новый друг».
«Не надо, сеньор, не надо,
Не надо смущать меня,
Уйду в монастырь, навеки
Верность ему храня».
«Не можете вы, сеньора,
Исполнить замысел свой,
Ведь это ваш муж любимый
Пред вами стоит живой».

Вдоль по берегу над речкой
В час прогулки неизменной
Ходит с дочками Уррака:
С Бланкой Флор и Филоменой.
И король, владыка мавров,
К ним свернул с пути однажды,
С матерью завел беседу
О своей любовной жажде.
К старшей дочке, к Филомене,
Сватался король влюбленный —
Младшая ему досталась
От Урраки непреклонной;
Лишь из вежливости Бланку
Согласился взять он в жены.
«Обещай, король Туркильо,
С ней не обращаться худо».
«Вы, сеньора, не тревожьтесь,
Я ей добрым мужем буду;
То вино, что буду пить я,
Разделю с моей женою,
И тот хлеб, что буду есть я,
Будет есть она со мною».
Повенчались и умчались,
Мать оставили в печали;
Девять месяцев со свадьбы
Старую не навещали.
На десятый месяц только
К ней король приехал снова.
«Здравствуй, зять, король Туркильо,
Бланка Флор моя здорова?»
«Будьте в добром здравье, теща,
Никогда не знайте горя;
Ваша дочь вполне здорова,
Ждет она ребенка вскоре.
Я приехал с порученьем:
Филомену к нам доставить,
Чтобы ей на время родов
Вместо Бланки домом править».
«Рано отпускать девицу
Из дому в страну чужую,
Но сестру свою проведать,
Так и быть, ей разрешу я.
Пусть она через неделю
Возвратится — ведь нескромно
Девушке простоволосой
Долго быть вдали от дома».
На коня гнедого сел он,
А она — на вороного,
И они, семь лиг проехав,
Не промолвили ни слова.
На восьмой — король Туркильо
С нею пошутил немного
И любви стал домогаться
Тут же, посреди дороги.
«Что ты делаешь, опомнись,
Ты попутан сатаною,
Зятем ты мне стал, Туркильо,
Сестры мы с твоей женою!»
Он мольбы ее не слушал,
Соскочил с коня угрюмо,
Руки ей связал и ноги,
Сделал с нею, что задумал.
Голову отрезал, вырвал
Ей язык и бездыханный
Труп закинул в ежевику,
Где не ходят христиане.
Но, ведом рукой господней,
В этой чаще ежевичной
Брел пастух, и божьей волей
Речь обрел язык девичий:
«Ты мне письма, ради бога,
Напиши, пастух… Сначала
К матери моей несчастной,—
Лучше б вовсе не рожала!
А потом к сестрице милой,—
Лучше бы меня не знала!»
«Нет пера и нет бумаги,
Чтоб помочь вам бога ради…»
«Пусть пером тебе послужит
Волос мой из черной пряди.
Нет чернил — моею кровью
Ты пиши оледенелой,
Если не найдешь бумаги,
Ты возьми мой череп белый».
Но летел письма быстрее
Слух о том, что совершилось.
Бланка Флор в тот час недобрый
Мертвым сыном разрешилась;
Скинутого в час недобрый
Бланка Флор в котле сварила,
Чтобы покормить с дороги
В дом вошедшего Туркильо.
«Чем меня ты угостила,
Чем, скажи, я пообедал?»
«Собственной вкусил ты плоти,
Потрохов своих отведал;
То был вкус твоей же крови,
Но тебе ведь, несомненно,
Более пришлись по вкусу
Поцелуи Филомены!»
«Что, изменница, ты мелеть,
Как ты все узнала, сука?
Голову тебе отрубят
Той же саблей те же руки!»
Матери,   мужей  для  дочек
Лишь в родном ищите крае;
Я   когда-то   двух   имела,
И   судьба   у   них   такая:
От меча одна погибла
И от злой любви — другая.

В поля ускакал дон Педро,
Он долго был на охоте,—
Собаки его устали,
И сокол пропал в полете.
Охотника смерть настигла,
 И тень его мертвой плоти
Домой в ту ночь возвратилась
В посмертной своей заботе:
«О мать, помолчи, — ни слова
Моей донье Альде милой,
Она ведь еще ребенок,
И горе б ее убило.
Пускай она сорок суток
О смерти моей не знает…»
На сносях была донья Альда,
И сына она рожает.
«Скажи мне, свекровь, скажи мне,
Скажи, свекровь дорогая,
По ком это колокол гулкий
Звонит, звонит, не смолкая?»
«То в церкви к вечерней мессе
Колокола трезвонят».
«Ты слышишь, хор отвечает,
Кого они там хоронят?»
«То празднуют день патрона
Торжественной службой в храме».
Вот пасха пришла, и в церковь
Идет донья Альда с дарами.
«Какое надеть мне платье,
Скажи, свекровь, посоветуй?»
«Для стройных и белолицых
Нет лучше черного цвета».
«Да будет здоров дон Педро,
Сокровище моей жизни,
Успею носить я траур,
Еще далеко до тризны».
Служанки шествуют в черном,
Хозяйка — в наряде пасхальном.
Веселый пастух с волынкой
Встречает их словом похвальным:
«Что за вдовушка-щеголиха!
Что за вдовушка, что за краля!»
«Скажи мне, свекровь, скажи мне,
Что крикнул пастух, играя?»
«Что надо прибавить шагу,
Что месса начнется скоро».
На паперти с доньи Альды
Люди не сводят взора.
«Почему на меня так смотрят,
Разглядывают так странно?»
«Скажу тебе, донья Альда,
Я правды скрывать не стану:
Здесь прах королей хоронят
И первых грандов Кастильи,
И здесь твоего дона Педро
Недавно похоронили».
«Ах, горе мне, бедной, горе,
Не в трауре, не вдовою,
Пришла я сюда нарядной
Матерью молодою!
В недобрый час родила я
Тебя, мой сыночек кроткий,
Себе на беду ты будешь
Расти без отца сироткой».

«Пятнадцатилетней девчонкой
Влюбилась я в дона Родриго.
Лишь знает владыка небесный,
Что жизнь моя — тяжкое иго.
Полы волосами моими
Подметает муж бесноватый;
Скажи я отцу об этом,
Ответит: сама виновата;
Признайся я матери в этом,
Заплачет, горем объята;
Скажи я об этом сестрам,
Не выйдут замуж, поди-ка;
Скажи я об этом братьям,
Убьют они дона Родриго.
Разумные жены без жалоб
Терпят и боль и попреки,
Они от людей скрывают
Супругов своих пороки».
Услышал ее дон Родриго:
«Ты что там, жена, бормочешь,
Иль кто тебя так обидел,
Что ты сдержаться не можешь?»
«Одна из моих служанок
Перечит мне, вот досада!»
«Хватит болтать — при муже
Жене помалкивать надо».

«Геринельдо, Геринельдо,
Паж любимый короля,
С кем ты ночью, Геринельдо,
Под окном моим стоял?..
Мне сдается, Геринельдо,
Нынче очередь моя».
«Вы все шутите, сеньора,
С вашим преданным слугой».
«Бог свидетель, Геринельдо,
Не до шуток мне с тобой».
«И когда, моя сеньора,
Навестить могу я вас?..»
«В полночь замок засыпает,
Приходи сегодня в час».
Час уже часы пробили,
Геринельдо нет как нет.
«Неужели, Геринельдо,
Позабыл ты обо мне?»
«Открывайте дверь, сеньора,
Или ставень на окне!»
«Кто проник в мои покои?
Чей там голос? Что за стук?»
«Это я, моя сеньора.
Это я, ваш нежный друг».
Дверь инфанта отворила,
Гостя в спальню повела.
В долгих ласках, в поцелуях
Незаметно ночь прошла.
А под утро сон опутал
Утомленные тела.
Весь в поту король проснулся,
Что привиделось ему?
«То ль похитили инфанту,
То ли враг в моем дому…»
Второпях пажа он кличет
В предрассветной тишине:
«Геринельдо! Геринельдо!
Принеси одежду мне!»
Трижды глас его раздался.
Тишина была кругом.
И пошел король к инфанте,
Опоясавшись мечом.
Видит он девичье ложе,
Двух любовников на нем.
«Заколоть мне Геринельдо —
Воспитал его я сам…
Дочь убить — тогда кому же
Королевство передам?
Меч пусть ляжет между ними,
Будет он свидетель мой…»
Вышел в сад король, согнувшись
Под нежданною бедой.
Вздрогнула во сне инфанта,
Пробудилась и глядит —
Между нею и любимым
Королевский меч лежит,
И высоко в небе синем
Солнце ясное горит.
«Просыпайся, Горинельдо!
Поднимайся, милый мой!
Лег на ложе меч отцовский
Между мною и тобой».
«Как бы мне уйти отсюда,
Не попавшись королю?»
«Незаметно выйдешь садом,
Помни, я тебя люблю,
И с тобой судьбу любую
До конца я разделю».
«Что с тобою, Геринельдо,
Ты белей, чем белый плат?»
«Я ходил, король мой добрый,
Посмотреть цветущий сад,
И согнал со щек румянец
Белой розы аромат».
«Уж не той ли, что сорвал ты?
В том порукою мой меч».
«Знаю, смерти я достоин
И готов в могилу лечь».
Тут инфанта подбежала,
Слезно молит короля:
«Мой отец и повелитель,
Дайте мне его в мужья.
А убить его велите —
Вместе с ним погибну я».