Мартин Бубер - Хасидские предания
Нахума вызвали в синагогу помогать при чтении Торы: он
должен был помогать при чтении отрывка проклятий. Узнав,
в чтении какого фрагмента ему надлежит принимать участие, он
весьма опечалился. Отрывок проклятий читал сам Баал Шем,
а читал он обычно очень тихо. Но перед началом чтения равви
Нахум почувствовал слабость; его охватили всевозможные боли,
какие только можно себе представить. Однако, когда Баал Шем
приступил к чтению, равви Нахум почувствовал, что боли посте-
пенно оставляют его члены: после каждого прочитанного стиха
одна из болей исчезала. Когда же чтение закончилось, равви
Нахум избавился от всех своих недугов и почувствовал себя
бодрым и здоровым.
ЗАБЛУДИВШИЙСЯ
Равви Иехиэль Михал, позднее ставший маггидом из Злочова,
в молодости очень хотел встретиться с Баал Шемом, но колебал-
ся, становиться ли ему его учеником или нет. И вот однажды
цадик взял его с собой в одну из поездок. Когда они ехали, им
вдруг стало ясно, что они едут не по той дороге. "Что, равви,
- сказал Михал, - ты не знаешь дороги?"
"Я узнаю ее, когда наступит время", - ответил Баал Шем,
и они свернули на другую дорогу; но и она оказалась неверной.
"Что, равви, - снова сказал Михал, - ты совсем заблудился?"
"Сказано, - спокойно ответил Баал Шем, - что Бог "испол-
нит желания их, ибо убоялись Его". Так и твое желание Он
исполняет, дав тебе возможность посмеяться надо мной".
Эти слова пронзили сердце юного Михала, и без дальнейших
рассуждений и колебаний он со всей душой отдал себя в ученики
такому наставнику.
ПЕВЕЦ БААЛ ШЕМ ТОВА
Один из учеников Баал Шема как-то спросил его: "Чем я буду
заниматься в жизни?" - "Ты станешь певцом", - ответил
наставник. "Но я не могу петь!" - возразил ученик. "Ничего,
я привяжу тебя к музыке", - сказал цадик.
Этот человек стал непревзойденным певцом, и все называли
его "певцом Баал Шем Това".
Многие годы спустя он и еще один певец, бас, всегда с ним
путешествовавший, приехали в Лиженск и зашли к равви Элиме-
леку, ученику учеников Баал Шем Това. Довольно долго равви
и его сын Элиазар не могли решиться пригласить этих двух
певцов спеть в субботу в хоре в синагоге, ибо равви Элимелек
опасался, что своим искусством они могут поколебать умы моля-
щихся. Но равви Элиазар убеждал отца, что вследствие святости
Баал Шем Това было бы несправедливо не оказать достойной
чести его певцу; в конце концов они решили, что певец Баал
Шема будет петь в субботу. И когда в субботу он начал в синаго-
ге свою песню, равви Элимелек почувствовал, что его всего
охватывает неописуемый восторг, такой сильный, что он чуть не
лишился рассудка; поэтому он вынужден был прекратить пение.
Однако весь остаток субботы певца он от себя не отпускал,
оказывая ему всяческую честь и уважение.
По завершении субботы равви пригласил певца к себе домой
и попросил его рассказать ему какую-нибудь историю о святом
Баал Шем Тове, светоче Израилеве. На такую просьбу глаза
певца зажглись новой жизнью, и ясно было, что не меньше
оживились его уста и его сердце. Он начал рассказывать, и те-
перь, поскольку ему не дозволялось петь, весь восторг своего
сердца, с которым он обычно исполнял свои песни, певец вложил
в свои слова. Он говорил, словно пел хвалебную песнь, о том, что
учитель никогда не читал вслух ни одного стиха Писания, покуда
не лицезрел ангела этого стиха и не слышал от него истинное
значение слов стиха. Говорил певец и о тех часах, когда душа
учителя восходила на Небеса, а его тело, будто мертвое, ос-
тавалось на земле, и о том, что душа Баал Шема беседовала на
Небесах, с кем желала: с Моисеем, верным пастырем, и с Месси-
ей, и была вопрошаема, и отвечала небесным собеседникам.
Говорил певец и о том, что учитель мог с каждой тварью земной
говорить на ее языке, и с каждым небесным существом - также
на его языке. Говорил певец и о том, что как только учитель
видел какую-нибудь утварь, то сразу узнавал и характер сделав-
шего ее человека, и о чем этот человек думал, когда ее делал.
И в завершение всего певец, встав, засвидетельствовал, что од-
нажды он и другие ученики получили всю Тору через уста настав-
ника точно так же, как когда-то Израиль получил ее на горе
Синай в раскатах грома, и что глас Божий не смолк еще на земле,
но звучит до сих пор, и что его можно услышать.
Через какое-то время после поездки в Лиженск певец Баал
Шем Това слег и вскоре умер. Тридцать дней спустя после его
смерти, в пятницу, другой певец, бас, придя из бани, сказал жене
умершего: "Созови скорей Святое Братство* на мои похороны,
ибо мужу твоему на Небесах повелели петь во славу прихода
субботы, а он не хочет этого делать без меня". С этими словами
он лег и умер.
НЕПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ
Рассказывают.
Когда равви Вольф Кицес покидал своего учителя, чтобы
отправиться в Святую Землю, Баал Шем протянул указательный
палец, коснулся его уст и сказал: "Заботься о своих словах
и смотри, чтобы всегда отвечать правильно!" Более он ничего не
сказал.
Корабль, на котором плыл ученик Баал Шема, сбился с пути
из-за разыгравшейся бури и пристал к какой-то неведомой пус-
тынной земле. Шторм утих, но корабль сильно пострадал и не
мог отправиться в путь немедленно. Некоторые из пассажиров,
среди них и равви Вольф, сошли на берег, чтобы исследовать
незнакомую местность. Они вскоре вернулись, только равви
Вольф, увлекшись, шел все дальше и дальше от побережья и на-
конец наткнулся на большой дом в старинном стиле, выглядев-
ший так, словно в нем никто никогда не жил. Только тогда он
сообразил, что на корабле не могут его так долго ждать. Но не
успел равви Вольф решить, как поскорей добраться до берега, на
пороге старинного дома появился человек, облаченный в льня-
ные одежды. Это был старец с седыми волосами, но на вид еще
очень крепкий и полный сил. "Не бойся, равви Вольф, - произ-
нес он. - Останься с нами на субботу, а утром сможешь продол-
жать свой путь". Словно во сне равви Вольф последовал за
старцем. Они омылись в бане, помолились в сообществе десяти
других высоких и величественных старцев, а затем все вместе
сели за трапезу. Эта суббота была похожа на чудный сон. На
следующее утро старец проводил равви Вольфа на берег, у кото-
рого стоял на якоре его корабль, и благословил его на дорогу.
И только равви Вольф собрался поставить ногу на трап, старец
спросил его: "Скажи мне, равви Вольф, как поживает народ
Израиля в твоей стране?"
"Господь не покидает их", - быстро проговорил равви Вольф
и взошел на корабль. И только в открытом море он задумался
над тем, что сказал. Он вспомнил слова своего учителя, и угрызе-
ния совести охватили его с такой силой, что он не смог продол-
жать путь в Святую Землю, но решил вернуться домой. Он
спросил у одного из корабельщиков, как ему поскорее это сде-
лать, и получил ответ, что судно и так идет домой.
Когда равви Вольф пришел к Баал Шему, наставник посмот-
рел на него строго, но не сердито, и произнес: "Как плохо ты
ответил отцу нашему Аврааму! День за днем он вопрошает Бога:
"Как там мои дети?" И Бог отвечает: "Я не покидаю их". О, если
бы ты поведал ему еще о наших муках в изгнании!"
топор
Однажды Баал Шем поручил своему ученику, равви Вольфу
Кицесу, выучить кавванот для исполнения на бараньем роге*, так
чтобы на Новый год* он смог хорошо сыграть соответствующую
мелодию. Равви Вольф учил кавванот со всей тщательностью,
а для большей надежности отмечал все ошибки на листе бумаги,
который держал за пазухой. Однако, когда все ошибки были
отмечены, равви Вольф потерял этот лист, но не заметил этого.
Говорят, что лист пропал не без помощи Баал Шема. Когда же
наступило время трубить в рог, равви Вольф стал искать свой
листок и не нашел его. Он пытался вспомнить кавванот, но, как
ни странно, забыл все. Тогда он стал плакать и рыдать и так
создал нужную мелодию без всяких специальных кавванот. Позд-
нее Баал Шем говорил ему: "Во дворце царя много залов,
и к дверям от них - много ключей, но топор сильнее их всех,
и ни один замок не устоит перед ним. Разве могут сравниться все
кавванот с одним подлинным плачем, идущим от сердца!"
СЛОВО УЧЕНИКА
Однажды в пятницу, в час, когда цадик исследовал свою
душу, весь мир стал черным в глазах Баал Шема и в нем готова
была умереть последняя искра жизни. В таком состоянии застал
его один из учеников. "Наставник и учитель мой!" - произнес он,
но тут голос его задрожал, и он не смог больше вымолвить ни
