Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине
О движении невещественном
Подтвердим еще сию истину, что движение может быть без протяжения. Не признали ли мы, что существа суть или чувственные, или умственные? Ежели отделение сих последних правит первыми и доставляет им сие движение, производящее чувственные вещи; то оно должно быть по естеству своему истинным источником движения; а яко источник, оно ест иного чину, нежели отделение Начал невещественных телесных, подчиненных ему; и так надобно быть в сем отделении существ действию и производствам отличным, как и оно само, и не зависящим от чувственного, то есть, в которых чувственное ничего не значит.
И так поелику чувственное ничего не значит во всех действиях первой Причины и во всех происходящих произведениях; когда оно получает жизнь токмо страдательную, оживляющую его токмо на время; когда наконец все чувственные дела в настоящем времени бытия их не имеют никакого влияния в отделение вещей, совершенно умственных: то тем паче сие отделение могло действовать прежде бытия чувственных вещей и может действовать и после того, как они исчезнут; ибо та минута, в которую сии чувственные вещи жили, ни на единое мгновение ока не остановила действия первой Причины.
И так, хотя в чувственности движение с протяжением неразлучны; но при всем том для чего в высшем отделении вещей не быть вечно движению, или действию, хотя бы и ничто чувственное не существовало? И в сем смысле можно сказать уверительно, что хотя и нельзя, кажется, представить себе протяжение без движения, однако то неоспоримо, что можно представить движение без протяжения; потому что Начало движения, как чувственное, так и умственно, есть вне протяжения.
Ежели совокупить все сии замечания, то легко увидеть, можно ли когда-нибудь справедливо приписать протяжению какое движение, якобы составляющее необходимо сущность его, и не заблуждает ли человек, когда ищет в нем Начала и познания движения?
О числе движения
Вообще сказал я, что движение не иное что, как производство действия, или паче действие, понеже оба они неразлучны. Сверх того признал я, что в чувственных вещах есть два рода движений, или противных действий, то есть возрастание и убываение, или сила, удаляющая тела от их Центра, и собственный из Закон, понуждающий приближиться к оному. Но как сие последнее движение есть не иное что, как возвращение по следам первого в одно время и по одинакому порядку, но токмо наоборот, что оба они имеют одинакое число, и последний самый Геометр знает, что сие число есть четыре.
Кому неизвестно в самом деле, что все движения и все возможные обращения тел следуют Геометрической четверной Прогрессии восходящей, или нисходящей? Кому не известно, что сие число четыре есть всеобщий Закон течений звезд, Механики, пиротехники, словом, Закон всего того, что движется в телесной Стране, естественно, ли посредством ли руки человеческой?
И поистине, ежели жизнь непрерывно действует и действие ее всегда ново, то есть, ежели она непрестанно или возрастает, или убывает в телесных существах, подверженных разрушению; то какой Закон, как не Прогрессия Геометрической восходящей, или нисходящей, лучше приличествовать может Натуре?
В самом деле, Прогрессия Арифметическая отнюдь не имеет в ней места; потому что она бесплодна и объемлет токмо ограниченные бытия, или произведения всегда, равные и единообразные. Чего ради и должно бы людям употреблять ее к вещам мертвым, к разделениям постоянным, или к составам недвижным; а когда они употребили ее к означиванию простых и живых действий Натуры, как то действий воздуха, действий производящих тепло и стужу, и всех прочих причин преобращений Атмосферы; то произведения их, или разделения, оказались весьма недостаточными; потому что они подали простому народу ложную идею о Начале жизни, или телесного действия, мера которого, поелику не есть чувственная, не может без крайнего заблуждения начертаема быть на Веществе.
И так не ведем иного в заблуждение, когда представим четвертую Геометрическую Прогрессию яко начало жизни существ, или когда докажем, что всякого действия число есть четыре, хотя и не знакомы покажутся сии изречения.
О числе протяжения
Но не утверждено еще нами, какое число принадлежит протяжению. И так надобно сказать, что его число есть десять девять (neuf), то же самое, которое выше сего приложено круговой линии. Так конечно; круговая линия и протяжение в сем отношении так неразлучны друг с другом, что необходимо имеют то же число, которое есть девять.
Когда ж они имеют то же число, то необходимо имеют ту же меру и тот же вес; ибо сии три Начала всегда шествуют согласно, и когда одно из них определено, тем самым и прочие два определяются.
О круговой линии
Сколь ни странно покажется сие предлоежние, но я долежн признаться, что в самом деле протяжение и прямая линия суть едино, то есть, что протяжение не иначе бывает, как чрез круговую линию, и взаимно, круговая только линия есть телесная и чувственная, то есть, что Натура вещественная и имеющая протяжение не может составлена быть как токмо из линий не прямых, или что все равно, нет в Натуре ни одной прямой линии, как то увидим после.
Прежде, нежели приступлю к объяснению сего, упомяну здесь только то, что ежели бы Примечатели прилежнее вникнули в сие, давно бы решили вопрос, по ныне еще необъясненный, то есть, от яичек, или от червячков, или от Животных семенных производится зарождение и произведение: увидели бы они, что поелику здесь на земли ничего не бывает без оболочки, а всякая оболочка, или протяжение, есть круговое; то все в Натуре есть червь, потому что все есть яйцо; и наоборот, все есть яйцо, потому что все есть червь. Обращаюсь к моему предложению.
Знаю, что сего не довольно, что исклчюил я из Натуры прямую линию; надлежит предложить и причины, побудившие меня к тому.
Во-первых, когда исследуем происхождение всех чувственных и материальных вещей, то не можем отрицать, чтоб не Огонь был Начало Существ телесных, а плотяность их чтобы не от воды происходила, и следственно, чтоб тела не от жидкого зачинались.
Во-вторых, не можем также отрицать, чтобы сие Жидкое не было то Начало, которым производится разрешение тел, следовательно, чтоб не огонь действовал в приведении их в целость; понеже сей есть изящнейший Закон Истины, что порядок прямый и порядок возвратный имеют единообразное течение, в противные токмо стороны.
Но всякое жидкое есть не иное что, как собрание шаровидных частиц; и сей то шародвиный образ их дает жидкому свойство распространяться и течь. И так ежели тела берут в нем зачатие свое, то непременно надлежит им в состоянии своего совершенства сохранить тот же образ, который получили в происхождении, так как они показывают его еще и при разрешении своем на жидкие и шаровидные частницы; и сего ради надлежит смотреть на тела, как на сборище многих сих шариков, но которые окрепли по мере того, чем больше, или меньше огонь соушил грубую часть влаги их. До какой бы степени ни доведено было сие собрание круглых шариков; но то останется всегда неоспоримым, что произведение их будет сферическое и круглое, как и начало его.
Желаешь ли вещественно удостовериться в предложении моем? Посмотрим со вниманием на тела, которых бока кажутся нам самыми прямыми; приметим самые гладкие поверхности; всякому известно, что на них находятся неравнины, возвышения и впадины; всяк знает, или должен знать, что поверхности тел, ежели рассмотреть их вблизи, Представляю бесчисленное множество ровиков.
А и самые сии ровики составлены из таких же неравнин, и сие идет до бесконечности; и сколь бы далеко ни простиралась острота глаз наших, или исправность инструментов вспомогательных, не найдем ни на поверхностях тел, ни в их ровиках ничего иного, кроме великого множества сложившихся вместе шариков, которые касаются друг другу в одной точке поверхности своей. Рассуди же, можно ли тут допустить прямую линию?
Да не возражают мне сим расстоянием между двух данных точек, между которыми можно продолжить линию прямую, соостветственную обеим.
О прямой линии
Во-первых, сии две расставленные друг от друга точки не можно почитать составляющими купно единое тело. И так полагаемая между ими прямая линия есть совершенно мысленная и не может быть принята за телесную и чувственную.
Во-вторых, самое сие расстояние, разделяющее их, наполнено меркуриальными воздушными частицами, которые, будучи шаровидны, так как и частицы прочих тел, поверхностями только могут касаться друг друга; следственно и сие расстояние есть тело, и по сей причине подвержено тем же неравнинам, как прочие тела; что весьма согласно с тем, что выше сего сказано было о Началах Вещества, которые при всем своем союзе не могут никогда смеситься.
