Светлана Алешина - Радость вдовца
Обзор книги Светлана Алешина - Радость вдовца
Светлана Алешина
Радость вдовца
Глава 1
— Мне кажется, ничего лучше мы не подберем. — Я стояла рядом с Маринкой, которая в течение целого часа испытывала на прочность мои нервы.
Она примеряла уже не знаю какой по счету наряд из моей «коллекции». Когда я дала согласие отправиться сегодня вечером с ней в ресторан, то и не предполагала, что меня ждет такая тяжелая и нудная работа, как вытряхивание из шкафа моего, по словам Маринки, «залежалого шмотья». На этот раз она вертелась перед зеркалом, приложив к себе светло-бежевый костюм из «шотландки» в коричневую клетку.
— Нет, — скуксилась она, — что я, на деловую встречу иду?
Она решительно отложила костюм и смело атаковала гору платьев, жакетов и жилеток.
— Вот, — возбужденно крикнула она, выудив очередную находку — красное декольтированное платье с эффектной отделкой.
— Ну, это слишком, — скептически качнула я головой, — ты же не на торжественный прием отправляешься.
— А ты в чем пойдешь? — поинтересовалась моя подруга.
— Я еще не решила, пойду ли, — вознамерилась я тоже в свой черед пощекотать ей нервы.
— Как не решила! — испуганно округлила она свои бесстыжие синие глаза. — Нас уже ждут, я договорилась! Ну ты даешь! — Она обиженно поджала губы и рухнула на диван.
Еще минута, и она бы разревелась. Самым банальным образом.
— Ладно уж, — вздохнула я, — пойду, но только если ты пообещаешь, что через десять минут я увижу тебя в подходящем туалете!
Я гордо и неспешно покинула гостиную.
Я включила воду и встала под душ. Что вам сказать о моей секретарше и подруге в одном лице? Пожаловаться на ее мелкое, чисто женское тщеславие, которое болезненно-сговорчиво реагировало на внимание со стороны мужчин, причем, исключительно обеспеченных или подающих надежды. Или поведать тысячу грустных историй, в которые она меня втягивала — они, хоть и заканчивались всегда счастливо для нас обеих, стоили мне потрепанных нервов и чудовищных усилий.
Или рассказать вам совершенно жуткую по своим последствиям для неразговорчивого, но глубоко ранимого Виктора, нашего редакционного фотографа, историю их с Маринкой отношений, напоминающих своей непроясненностью и загадочностью туманность Андромеды? Или поделиться с вами сомнениями относительно ее суждений, надиктованных ей в часы житейских откровений демоном тоски и вздорного честолюбия? Ладно, обо всем этом я до времени умолчу, скажу лишь, что сегодня мы с ней приглашены на вечер. В ресторан. Во французский. Приглашены двумя немолодыми солидными джентльменами, холостыми и падкими до женского шарма. Я еще не разобралась, с кем предстоит мне сегодня вечером поддерживать дипломатические отношения: со Всеволодом Александровичем или с Аркадием Васильевичем.
Оба, по Маринкиному описанию, в очках. Оба еще не растолстевшие, понимающие толк в женской красоте и искусстве, оба — верх галантности и предупредительности. Как славно, что на нашей планете еще встречаются подобные реликты. Конечно, Маринка могла преувеличивать, даже врать. Делала она это, по собственному ее признанию, из желания приукрасить жизнь, расцветить ее, так сказать, красками своего буйного воображения. Это я ей тоже прощала, как и многое другое.
Абрикосовый гель для душа фирмы «Мэри Кэй» так же, впрочем, как и супы «Галлина Бланка», был моей давней, можно сказать, застарелой слабостью. Он — я имею в виду гель — придавал коже волшебную шелковистость и в то же время не оставлял неприятного ощущения несмытого мыла. Я позволила себе два раза нанести его на кожу. При необходимости он мог заменить духи.
Ополоснувшись под душем, я растерлась большим полотенцем и, завернувшись в халат, приблизила к зеркалу свое немного покрасневшее лицо. Тщательно изучила и отправилась в спальню делать макияж. По пути, естественно, заглянула в гостиную. Маринка продолжала рыться в моих вещах. Ничего ей не сказав, я занялась своей физиономией.
— Вот, — радостно распахнула она дверь в спальню, — наконец-то!
Она напялила светло-серое шелковое платье, а поверх него — идущий с ним в комплекте ажурный жакет, затканный серебристой нитью. Я воздержалась от замечаний, что, мол, этот туалет тоже слишком помпезен для встречи с двумя немолодыми джентльменами.
— Да-а, — сдерживая ироническую усмешку, сказала я, — это то, что нужно.
— А ты, а ты? — запрыгала она вокруг меня.
Я меланхоличным жестом показала на висевший на плечиках наряд. Черное платье с умеренным декольте. Но к нему прилагался мужской галстук. Это должно было взволновать не одно мужское воображение. Маринка про галстук ничего не знала, поэтому, небрежно потеребив мой «скромный» туалет, скептически усмехнулась и вопросительно посмотрела на меня.
— Не слишком ли мрачно?
— Как раз, — лукаво улыбнулась я, — к чему выпендриваться?
— Значит, ты считаешь, что я выпендриваюсь? — насупилась она.
— Нет, — покачала я головой, — это платье в твоем стиле, ты же не любишь темные тона.
— Это правда, — выразительно вздохнула Маринка.
Когда же я нарядилась, Маринка восхищенно присвистнула.
— Как это эротично, — пропела она своим звонким голоском, — галстук на голом теле! Плечи открыты, а все остальное утопает в первозданной ночи!
Порой в Маринке просыпался поэтический дар. Это я ей тоже прощала.
* * *«Ладу» свою я оставила киснуть под мокрым снежком во дворе. Я не хотела отказывать себе в бокале белого вина. Красные вина вместе со старушкой зимой мне не терпелось проводить. Предчувствие весны кружило голову, и хотя меня нельзя было, как Маринку, назвать сентиментальной особой, я всей кожей ощущала присутствие в воздухе чего-то волнующе-свежего и многообещающего. Когда заказанное нами такси просигналило три раза под окном, мы спустились во двор и заняли заднее сиденье желтой «Волги».
Ресторан «Триумфальная арка» располагался на одной из центральных улиц. Я не раз бывала там, а вот Маринка впервые сподобилась чести быть туда приглашенной. Блюда королевской кухни соседствовали в меню с кушаньями, приготовленными согласно рецептам провинциальной кулинарии. Но все было отменно вкусным и изысканным. В ресторане царила атмосфера Франции, хотя в оформлении интерьера чувствовалась некоторая эклектичность.
— Они уже здесь, — воскликнула Маринка, энергично кивая в сторону синего «БМВ» последней модели, — на ней Сева ездит.
— Всеволод, хотела ты сказать, — жеманно поправила я ее, — значит, мне предстоит заниматься Аркадием.
Маринка расслышала в моем вопросе иронию и отреагировала надутыми губами и оскорбленным видом.
— Да никем тебе не надо заниматься, — вспыльчиво ответила она, — это тобой займутся, — с горделивой интонацией добавила она.
Мы расплатились с таксистом, пожелали ему счастливого пути, так как уже успели с ним познакомиться, и направились в ресторан. Оставив шубы в гардеробе, мы еще минут десять вертелись перед зеркалом и, только придав своей внешности должный вид, отправились в зал.
Небольшое помещение было заполнено людьми, в основном, культурными и состоятельными, которым французский колорит и французские вина придавали бойкую живость, отличающую если не парижан, то уж марсельцев — точно. Не успели мы наглядеться на эту жующую, пьющую, говорящую и жестикулирующую публику, как к нам устремились наши кавалеры.
Оба невысокого роста и в очках, как обещала Маринка. Тот, чья внешность напоминала итальянского мафиози в облагороженном варианте, и очки которого были темными, как стекла моей машины, сдержанно улыбался. Он подал Маринке руку. Я догадалась, что это и есть Всеволод, глава фирмы по торговле оргтехникой.
Среднего телосложения, с густыми волнистыми черными волосами и бородкой, в элегантном черном костюме, с шейным платком вместо галстука, он производил впечатление человека, разбогатевшего не в последнее десятилетие, а потому уже успевшего соприкоснуться с западными идеями и западным лоском. На мизинце протянутой Маринке руки сверкнул эффектный плоский черный камень треугольной формы.
Тот, кого звали Аркадием Васильевичем и кто предназначался мне, заметно уступал своему приятелю как внешностью, так и прикидом. На нем была черная рубашка из тонкого вельвета, пиджак «в елочку», давно вышедший из моды, и серые брюки. Пепельно-седоватый ежик, настолько короткий и жиденький, что сливался с огромными залысинами, покрывал его несколько приплюснутый череп. Мелкие черты лица делали его физиономию до смешного непримечательной. Казалось, все обаяние и прелесть этого невысокого щуплого мужичка, которого я тут же про себя окрестила «гомункулусом», сосредоточились в его умном, хитроватом взгляде и благодушной улыбке.
— Знакомьтесь, — затараторила Маринка.
