Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине
Не можно не поверить сему торжественному объявлению, ежели припомнить то, что я утверждал прежде о Законе, долженствующем здесь направлять человека во всех его поступках. Не показал ли я, что все непрерывные его страдания суть следствие ложного употребления воли его; что употребление сей воли учинилось ложным тогда, как человек оставил своего предводителя, и что, следственно, ежели поступит также безрассудно и ныне, то продолжит свои преступления и усугубит тем свои несчастия?
Я осуждаю всякое противление, даже и тогда, когда бы неправосудие Начальника и Правительства дошло до высшей степени, и когда бы ни который из них не сохранял ни малых следов основания властей своих; понеже сколь ни неправедно, сколь ни гнусно таковое Управление, но я уже показал, что не Подданный учредил себе Законы политические и Начальников, так не его дело и опровергать их.
Но надлежит показать сему причины подробнейшие: ежели зло находится токмо в образе управления, а Начальник сохранил в себе сию силу и сии неоспоримые права, которые предполагаем в нем яко плод подъятых им уже трудов и упражнений: то он имеет в себе все способности нужные, чтобы узнать недостаток Правления и его поправить; и так нет нужды Подданному касаться оного.
Если же есть недостаток и в Правлении и в Начальнике, Подданный же умел себя от оного предохранить исполнением той общей всем людям обязанности, чтоб никогда не удаляться от неизменяемого Закона, долженствующего путеводительствовать людям; то сей последний будет знать, как охранять себя от притеснений, не употребляя к тому насилия; или лучше сказать узнает, не есть ли сие от Высшей десницы посланное наказание; и тогда не осмелится ни роптать, ниже противоборствовать Правосудию.
Наконец, если находится недостаток и в Начальнике, и в Правительстве, и в Подданном, в таком случае не должно спрашивать у меня, что делать; ибо сие не будет уже государственное Правление, но разбойничество; а для разбойничеств нет Законов.
Бесполезно также было бы возвещать в таком неустройстве находящимся людям, что чем долее пребудут в нем, тем более навлекут на себя страданий и болезней; что польза истинного их блага не позволяет никогда неправду неправдою отражать, и что до тех пор будет они угнетаемы бедствиями, доколе не станут стараться покорить свою мысль и волю природному их правилу. Таковые увещания не найдут себе места в сем шумном смятении; ибо они суть глаголы разума, а Существо самовольствующее не рассуждает.
Да не противуполагают мне паки сей трудности в распознавании знаков, по котроым бы можно было каждому разбирать, в порядке ли находятся вещи, или нет, и когда надлежит действовать, или остановиться. Я довольно объяснил, что всякий человек от природы имеет верный способ узнавать законность своих действий; что оный необходимо нужен для твердого определения нравственности всего поведения его, и что следственно, когда недостает ему сей достоверности, то подвергается опасности при каждом своем шаге.
Из сего можно усмотреть, позволяю ли я человеку делать малейшую безрассудность, а тем паче употреблять какое-либо насилие и самовластие.
И так надеюсь, что сие мое признание может удостоверить Государей в безопасности принятых мною во основание положений; не найдут они в них ничего, кроме ненарушимой привязанности к их особе и глубочайшего почитания к священному их сану; найдут, что ежели б и были между ими похитители чуждые власти и тираны, то Подданные их не имеют никакого законного предлога учинить противу них малейшее покушение.
Об обязанностях Царей
Ежели станут когда читать сию книгу Владыки земные, то уповаю, не вздумают, чтоб я предписанием сей покорности к ним увеличивал как-нибудь их власть и самих их освобождал от сей обязанности, по которой они, как человеки, должны подвергнуть свои поступки правилу общему, которому должно бы было руководствовать всеми нами.
Напротив, ежели по силе токмо внутреннего предполагаемого вне их знания и верного наблюдения сего правила, должны они носить титулы Царей; то давать им право отступать от него есть благоприятствовать обману и оскорблять даже самое имя, для которого их чтим.
И так ежели подданный не имеет права отмщать учиненную ими несправедливость, то ем менее они имеют право делать несправедливость; ибо Государь и Подданный, как человеки, имеют тот же Закон; политическое их положение не изменяет в них естества мыслящих Существ; но на обоих прибавляет бремя, и ни который из них не может и не должен ничего сам собою делать.
Я почел за нужное прежде вступления в рассматривание Тел политических сделать сие предварительное объявление, и теперь могу, как думаю, спокойно следовать моему намерению; ибо сколь ни недостаточными окажутся Правления, но не можно уже будет подозревать меня, будто я хочу разорения их: ибо напротив, Все мое стремление и желание клонится к тому, дабы дать им восчувствовать те единственные средства, которые очевидно служат к их благу и совершенству.
О колебимости правлений
Во-первых, надобно думать, что большая часть Правлений не имели основанием того начала, которое я выше сего утвердил, то есть восстановления Государей в первобытный их свет; потому что все почти политические Тела, которые существовали на земле, Миновались.
Сие простое примечание не позволяет нам почти верить, чтоб они имели существенное основание, и чтоб Закон, на котором они основывались, был истинный; ибо как сей Закон, о котором я говорю, По естеству своему имеет силу живую и непобедимую; то все, что им было бы связано, должно бы быть нерушимо, доколе бы те, которые поставлены быть его исполнителями, не отступали от него.
И так, или он худо известен был при зачатии упомянутых Правлений, или по установлении их в последующее время пренебрежен; понеже в противном случае они бы еще стояли.
Да и подлинно сие не противоречит той идее, какую мы в себе имеем о постоянности содействий сего Закона, по тем понятиям, какие есть в человеке о истине, что есть, то не преходит, и пребывание есть для нас доказательство существенности вещей. И так ежели человеки привыкли почитать Правления преходящими и подверженными переменам, то для того, что поместили их в число всех тех человеческих установлений, которые, поелику основаны на их прихотях и на испорченном воображении, могут колебаться и уничтожены быть иною прихотью.
При всем том, не чувствуя своего противоречия, требовали они от нас уважения к таким установлениям, которых дряхлость и сами признают.
А посему не очевидно ли, что и в самом их ослеплении ощущали они Начало, и видели, что как ни недостаточны, как ни тленны общественные их Установления, однако изображали собою то, которому не должно бы иметь в себе ни одного из сих недостатков.
Сего довольно бы было к утверждению предложенного мною о Законе недвижном, долженствующим начальствовать во всяком составлении общества: но не смотря на врожденную всем нам о сем Законе идею, конечно не вдруг поверят моим доводам; ибо когда видим все, что Государства исчезают, то как бы очевидною истиною кажется, что не могут они быть долговечными, и трудно уже будет поверить, чтоб были такие, которые не прешли.
О непоколебимых правлениях
Однако ж сия есть одна из тех истин, которую я более всех могу утверждать; и не почитаю за излишнее уверить подобных мне, что есть Правления, которые стоят с тех пор, как человек есть на земле, и которые будут стоять до скончания времени; и сие говорю по тем же причинам, по которым я прежде утверждал, что здесь на земле всего были и будут Правления законные.
И так по правде выводил я, что ежели бы Тела политические, которые уже исчезли от лица земли, основаны были на истинном Начале, поныне были бы еще в силе; что существующие ныне всеконечно минуются, ежели не таковое начало имеют своим основанием; и что ежели от него удалились, то лучшее средство к поддержанию их паки приближиться к нему.
Чрез долговечность, которую, как я объявил, может иметь Правление, Разумею я долговечность временную; понеже они учреждены во времени. Но хотя б и должно было им скончаться вместе с вещами, однако насладились бы они полностию своего действия, когда бы проложили его до сего предела. Вот чего могли бы они надеяться, ежели б умели подкреплять себя своим Началом!
Не стану я приводить в довод сего тщеславия, с которым хвалятся Правления своею древностию, и стараются свое происхождение относить далее; не упомяну также и о предосторожнястях, ими предприемлемых к сохранению своему и долговечности, ниже о сих учреждениях, которые они непрестанно выдумывают с дальновиднейшими намерениями, и от которых не прежде, как чрез несколько веков, можно получать плоды: все сии дела суть тайные знаки собственного их удостоверения, что должно быть им долговечным.
