Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине
И так, еще повторяю, когда видим, что погасает Государство, то можем безбоязненно увериться, что рождение его было не законное, или что Государи, преемно им управлявшие, не все старались следовать свету сего природного светильника, о котором мы им напоминаем, как о путеводителе, принадлежащем человеку и им.
Ради противной сему причины не время бы еще решить о нынешних Правлениях, когда бы мы к сей единственно точке устремили наши рассуждения; ибо пока видим, что они стоят, можем почитать их сообразными Началу, на котором бы должно быть им поставленным; а токмо разрушение их откроет недостаточество их.
Но есть другие стороны, с которых надлежит нам рассмотреть их, и которые помогут нам узнать их недостатки и неправильности.
О различии правлений
Второй недостаток принятых Правлений, которого не можем утаить, есть тот, что они разнятся друг от друга. Если бы истинное Начало составило их, то сие Начало, яко единое и непременяемое, повсюду бы являлось одинаким образом, и все Правления, произведенные им, были бы между собою подобны. Но как скоро видим в них разности, не можем уже допустить Единства в Началах их, и непременно должны быть некоторые из них незаконно установленные.
Оставляю сии местные разности, которые по обстоятельствам и по непрерывному вещей течению должны ежедневно рождаться в управлении. Понеже самый порядок управления должен быть учреждаем на Начале постановительном всеобщем; то не токмо допускаемые им по временам и местам разности не могут его поколебать, но паче откроют премудрость его и плодоносие.
И так я должен принять в рассуждение коренные токмо разности, касающиеся самого государственного постановления.
Из числа таковых суть разные образы Правления, из которых я представлю токмо два главные, для того что все прочие больше, или меньше к ним же относятся; то есть тот, в котором верховная власть в единой руке, и тот, в котором она во многих вдруг находится.
Ежели предположить, что один из сих двух родов правления сообразен Началу, то надобно думать, что другой противен ему; ибо не сходно с рассудком, чтобы они, будучи столь различны между собою, могли иметь то же основание и происхождение.
Следовательно, не могу я согласиться на сие вообще всеми принятое мнение, которое определяет образ правления по местоположению государства, по пространству и попрочим сего рода рассуждениям, на которых думают утвердить Законоположение, сходственнейшее каждому народу и каждой стране.
По сему правилу постановительное основание государства находилось бы в Причинах вспомогательных, или вторых; а сие совсем противоречит данному выше сего понятию о сей Причине, или о сем Начале постановительном. Ибо яко Началу должно ему господствовать над всем, и всем править. Поелику оно ясно все освещает, то может правда принаравливаться к помянутым мною обстоятельствам; но никогда не должно уступать им столько, чтобы даже изменить свою природу, и производить противоречущие содействия. Словом сказать, сие было бы возобновлять то заблуждение, которое мы уже обличили, когда рассуждали о Религии: то есть, сие было бы искать источника истинного Начала в действии и Законах вещей чувственных, которые напротив отдаляют его и обезображивают. И так еще подтверждаю, что из двух вышеупомянутых образов Правления неотменно должно быть одному недостаточному.
О правлении единого
Ежели б настояли на меня и непременно требовали, чтоб я решил, которому из них отдать предпочтение; то хотя мое намерение есть паче положить и утвердить Начала, нежели давать решения; однако не могу не признаться, что Правление единого без всякого прекословия есть естественнейшее и сходнейшее с истинными Законами, которые выше сего предложил я как существенно принадлежащие человеку.
В самом деле человек в самом себе и от светильника, сопутствующего ему, должен почерпать свои светы и свои знания: ежели сей человек есть Царь, то должности его, яко человека, Не пременяются, а токмо распространяются. И так и в сем высоком сане, обязан будучи тоже дело исправлять, должен всего и ожидать тех же вспоможений.
И так не должен в других членах своего государства искать себе путеводителей; но когда он муж, то будет уметь доволен быть сам собою. Все руки, которые необходимо должно употребит в Управлении, хотя они суть образ Начальника, каждая в своем отделении будет токмо споспешествовать ему, а отнюдь не наставлять его и просвещать; понеже мы признали в нем источник неограниченных властей, которые разливаются во все его Владение.
Следственно, когда можем вообразить, что один человек может вмещать в себе сии преимущества, то весьма бы бесполезно было многим человекам вместе бы начальствовать; потому что в таком положении один столько же может, сколько все прочие.
И так, какие б ни находились выгоды в Правлении многих, я не могу сего образа правления почитать за совершенный; ибо всегда в нем будет недостаток в излишестве; а по природной нам идее истинного Правления не должно быть в нем недостаткам.
При всем том хотя и отдаю преимущество единодержавному Правлению; однако тем не решу, что все имеющие сей образ суть истинны во всей точности Начала; ибо наконец и в самых единоначальных правлениях находятся еще бесконечные разности.
В некоторых Начальник не имеет почти никакой власти; в других имеет беспредельную; в некоторых держит средину между зависимостью и самовластием; нет ничего в них определенного, Ничего постоянного. И потому—то вероятно, что не все единоначальные Правления сим неизменяемым Законом, о котором говорим теперь, управляемы были, и следственно не всех их должны мы принять.
О соперничестве правлений
Но третья и сильнейшая причина, не допускающая нас что-либо сказать о законности всех общественных Установлений на Земле, как тех, в которых един, так и тех, в которых многие начальствуют, Есть сия, что все они вообще суть друг другу враги; но без сомнения сия враждая не имела бы места, ежели бы то же Начало предводительствовало в составлении их общетечение. Ибо как цель сего Начала есть порядок, Как общий, так и частный; то все Учреждения, при которых бы оно начальствовало, имели бы ту же цель; а сия цель не только бы не состояла в угнетении друг друга, но паче в том, чтобы подкреплять друг друга противу природного и общего порока, который непрестанно готовит им разрушение.
Следственно, когда вижу, что они обращают силы свои друг против друга, и столь грубым образом отдаляются от своей цели; то необходимо должен подумать, что в числе сих Правлений нельзя не быть неправильным и порочным.
О праве войны
Знаю, что Политики напрягают все силы, чтобы прикрыть сие безобразие. Они почитают Установления общественные, якобы на подобие творений Натуры учрежденные; потом забыв, что список, а паче в их руках, не может никогда быть равен подлинник, прикладывают и приписывают сим подделанным Телам такую же жизнь, такую же способность и такую же мощь, какою снабдены телесные Существа Натуры; наделяют их такою ж деятельностью, такою ж силою и таким же правом сохранять себя, а следственно и отражать равным образом нападения и воевать противу врагов.
Вот чем оправдывают они брань между Народами, и множественность Законов, учрежденных ради безопасности Государств, как внешней, так и внутренней.
Но Законодатели сами не могут утаить слабости и недостаточества средств, употребляемых ими для удержания сих прав и для охранения политических Тел; видят они ясно, что ежели бы Начало действующее, которое предполагают в своем Творении, было живое, оно бы одушевляло без насилия и охраняло бы без разорения, подобно действующему Началу натуральных Тел.
Об истинных врагах Человека
Но как скоро совсем противное сему бывает, как скоро какие-нибудь Законы Правлений не имеют иной силы, как токмо уничтожать, а не сотворяют ничего; то начальник не находит уже истинного могущества в употребляемом им орудии, и не может не признаться внутренно, чтоб Начало, которое побудило сделать Закон свой, не обмануло его.
А посему спрашиваю: какое же может быть сие заблуждение, как не то, что он сам себя обманул, касательно того рода сражения, которое предлежало ему; что имел слабость вздумать, будто враги его были человеки и составляли политические Тела; что следственно противу сих Тел должно было ему обратить все свои силы и всю неутомимость? А как сия идея есть пагубнейшее следствие тьмы, в которой человек погружен, то не удивительно, что и права, по ее побуждению учрежденные, равномерно ложны, и что потому не могут ничего произвести.
Да не покажется кому странным, что я объявляю, что человек не может иметь истинными своими врагами человеков же, И что по силе Закона естества его воистину нечего ему от них опасаться; ибо в самом деле, поелику признано уже, что люди сами собою не могут учиниться Высшими друг над другом, и все находятся в той же немощи и в том же лишении: то без сомнения, в таковом будучи состоянии, не имеют никакого существенного преимущества над подобными себе; а если и покусятся употребить противу него телесные, какие в них есть, преимущества, как то, проворство, увертливость, или силу; то тот, на кого они нападут, конечно не упустит предохранить себя, когда предастся руководству Закона первого и всеобщего, которого я каждую минуту представлял в сем Сочинении, яко путеводителя, необходимо нужного человеку.
