Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине
Посему-то исследованию Политики могут судить о действительности Прав, служащих во основание Обществам; и когда найдутся они недостаточными, легко будет усмотреть, узнавши, в чем они погрешают, какие необходимо должно поставить на место их.
Не требуется великого размышления, чтобы почувствовать, сколь трудно представить себе добровольное соединение целого Народа. Чтобы мнения всех могли быть единогласны, надобно, чтобы все одинаково представляли себе побудительные причиныи условия нового обязательсвта; а сего не бывало и быть никогда не может в той Стране и среди тех вещей, которых основание и предмет есть Чувственное; ибо не должно более сомневаться, что в Чувственном все относительно и нет ничего постоянного.
Кроме того, что надлежало во всяком Члене утушить склонность к любоначалию, или желание быть близким к Начальнику, требуется еще соглашение бесчисленных мнений, которое никогда еще между людьми не встречалось, как о выгоднейшем образе Правеления, так и о всеобщей и частной пользе и о множестве других вещей, которые должны составлять Статьи Договоров.
И так не нужно распространять примечания, чтобы согласиться, что учреждение общежительства на свободном соизволении всех членов ни малого не имеет правдоподобия, И чтобы признаться, что не возможно, чтоб было когда подобное общество.
Но допустим возможность сего, допустим сие единодушное стечение всех голосов, И положим, что образ сего Правления, равно как и Законы, приличествующие ему, утверждены общим согласием: остается еще спросить, Имеет ли человек право вступить в такое обязательство, и согласно ли с рассудком полагаться на те обязательства, которые он сам составил.
Из всего сказанного доселе о человеке читатель должен уже знать его столько, чтобы наперед почувствовать, что таковое право никогда не могло быть ему дано, и что сие его Деяние было бы ничтожно излишне. Во-первых, припомним о той Указательнице пути неизменяемой, которую мы признали предводителем его, не упустим никогда из памяти нашей, что все шаги его, которые без ее руководства он делает, бывают сомнительны, понеже без нее человек не имеет света, и она по самой сущности своей поставлена руководствовать ему и начальствовать при всех его действиях.
И так ежели бы человек без соизволения сей Причины, бдящей над ним, вступил в столь важное обязательство, каково есть подчинение себя другому человеку: то он должен в сомнении находиться, соорбазен ли поступок его собственному его Закону, и следственно служит ли к его благополучию; и сего бы довольно было удержать его, ежели б хотя мало внушил он глас благоразумия.
Потом, размыслив прилежнее о своем поступке, не признался ли бы, что не только он подвергается быть обманут, но еще и все главные уставы Правосудия прямо нарушает, уступая другим человекам те права, которыми законно не может располагать, и о которых знает, что они существенно содержатся в руке, долженствующей все за него делать?
Во-вторых, сие обязательство было бы неосновательно и безрассудно потому, что ежели воистину сия Причина, о коей говорим, должна быть ему всегда и везде путеводительницею, и всю нужную к тому власть и силу имеет в себе, то свосвсем бесполезно употреблять вместо ее иного руководителя. Тем паче долнжы мы тоже сказать, рассуждая о человеке сходственно с Политиками: немощь, говорят они, и нестерпимая трудность естественного состояния принудила его выбрать себе Начальников и Покровителей. В самом деле, ежели бы сей человек имел силы поддерживать себя, не имел бы нужды в посторонних подкреплениях; а ежели не имеет он сих сил; ежели, потеряв оные, хочет ими поступиться другому человеку: то что же ему даст и где же искать того, что составляет вещество Договора?
И так в самой вещи добровольное общежительства учреждение есть столь же неправедное и безрассудное дело, сколько и несбытное; потому что в нем должен человек человеку вручить такое право, которым сам не обладает, то есть право располагать самим собою; и потому, что когда отдает право, которого сам не имеет, то делает договор, ничего незначущий, которому ни Начальник, ни Подчиненные не могут дать никакой силы, поелику не мог он связать ни того, ни другого.
Теперь совокупим все вышесказанное. Ежели насильственное составление общества есть явное свирепство, а добровольное не возможно и купно противно Правосудию и разуму: то где же найти нам истинные Начала правлений? Ибо наконец есть Государства, которые познали их и им следуют.
В сем-то изыскании, как я уже сказал, Политики все свои силы истощают; и ежели то только могли они найти, что мы видели, то справедливо можем утверждать, что они не сделали еще первых шагов к своей Науке.
Ложное заключение политиков
Есть, правда, в них некий тайный глас, побуждающий их согласиться, что какая бы ни была причина составления политического Тела, но Глава его есть непременно блюститель верховной власти и могущества, которое само собою долженствует подчинять ему всех подданных; признают они, говорю, в Государях превосходную силу, которая естественно вселяет почтение и повиновение.
Сие и я за честь себе поставляю вместе с Политиками исповедать пред целым светом; но как не могли они открыть, откуда сие превосходство должно произойти, то не умели сделать себе о том ясного понятия, и для того дальнейшие их заключения ничего им не открыли, кроме лжи и противоречий.
Почему многие из них, не весьма довольны будучи своими октрытиями, и не находя способов изъяснить человека в обществе, прибегли к первой своей идее и принуждены были сказать, что ему не надлежало бы быть в обществе; но мы ясно увидим, что сия догадка не более основательна, как и вздуманная ими о средствах, составивших общежительство, и что она есть паче ясное доказательство недоумения и торопливости их Рассуждений.
Об общественности человека
Чтобы решить сей вопрос, стоит только посмотреть на человека. Жизнь его не есть ли цепь непрерывных зависимостей? Самое деяние вступления его в телесную жизнь не являет ли уже знаков подвластности его, к коей осужден он на все время живота? В рождении его не нужно ли действие внешней причины, дабы зародыша его оплодотворить и возбудить в нем противодействие, без которого он не жил бы? А сие не есть ли то уничижительное подвластие, которое обще ему со всеми существами Натуры?
Как скоро явился он на свет, сия зависимость бывает еще ощутительнее; потому что глаза телесные человеков суть уже свидетели ее. Тогда в совершенном его бессилии и немощи, подлинно позорной, потребна ему помощь существ его рода и бесчисленные их попечения, дабы не умереть, доколе, достигнув возраста могущего обойтись без них, относительно к нуждам тела, Придет в себя и начнет пользоваться всеми преимуществами и силами своего телесного существа.
Но так устроено естество человека и так расположила Мудрость бдящего над ним Ока, что прежде, нежели достигнет он сего предела независимости телесной. Ощущает иного рода нужду, которая еще теснее связует его с десницею, подкреплявшею младенчество его; нужду, говорю, разумного существа его, которое, начиная чувствовать свое лишение, волнуется и пускается слепо на все, что может возвратить ему спокойствие.
В слабом сем возрасте естественно обращает он свое внимание на все окружающее, а паче на тех, котроые, вспомоществуя ему ежедневно в телесных нуждах, по праву кажется должны быть первыми блюстителями доверенности его. У них при каждом шаге просит он познания о самом себе, и от них только в самом деле и должен оного ожидать; ибо их дело есть направлять его, подкреплять, Просвещать, сколько позволяет возраст, вооружать противу Заблуждения и приуготовлять ко брани; словом, их долг есть делать над разумным существом его то, что делали они над телом его, когда ощущал он болезни, не будучи в силах ни сносить, Ниже избавить себя от них. Вот без сомнения истинный источник общежития людей, и вот притом картина, могущая показать человеку, какая есть главная должность его, когда он становится Отцем!
Для чего в скотах не находим ничего сему подобного? Для того, что по естеству их не свойственны им таковые нужды; для того, что скот, управляем будучи Чувственным, когда сия нужда не побуждает его, то он ничего более не знает; для того, что потребности тела суть мера всех его способностей; а как скоро сии потребности удовлетворены, то нет у него ни чувствительности, ниже желания; и потому-то нет у него общественного союза.
Да не приведут мне в пример привязанность скотов к своим ли подобным, или к человеку; мы говорим здесь о естественном токмо течении и побуждениях существ; а все, какие могут быть представлены, примеры суть конечно плод навыка, который, как инде мы сказали, может приличествовать и находиться в скоте, как в существе чувственном.
