Освальдо Сориано - Ни горя, ни забвенья... (No habra mas penas ni olvido)
Агент быстро исполнил приказание.
— Скажи им, чтобы сдавались, — заявил Росси.
— Дай мне, — вмешался Суприно, забирая у него аппарат.
Усиливавшийся дождь несколько охладил осаждавших. Агенты в штатском укрылись под машинами, хотя и там к ним подбирались потоки воды, катившейся по мостовой, кое-кому удалось закурить.
Суприно залез в кабину одного из тракторов и принялся вещать через открытую дверцу:
— Матео, Гарсиа, Хуан! Выходите. Вы ни в чем не виноваты!
Сделав небольшую паузу, он продолжал:
— Игнасио мертв! За дерьмо драться не стоит!
Выждав еще немного, он добавил:
— Если выйдете, вам ничего не будет.
Ответа не последовало.
— Гарсиа! Мы признаем твое повышение, теперь ты — капрал!
С усилием разглядев сквозь дождь очертания двери муниципалитета и не обнаружив никакого движения, Суприно крепко выругался.
— Даем пять минут. Если не выйдете, снесем здание бульдозером. А вас, сволочей, расстреляем!
Посмотрел на часы. Прикинул, что ждать больше нечего. Вылез из кабины трактора и подошел к бульдозеру. У машины Суприно наклонился и осмотрел спрятавшихся под ним агентов в штатском.
Прислонившийся к колесу парень, перехватив взгляд Суприно, проговорил:
— Послушайте, дон… это же черт знает что.
— Заткни глотку и вылезай, пока тебя не переехали. Юношу передернуло:
— Ну нет, старый хрен. Поиграли и хватит. Теперь мы командуем. Друг за другом они повылезали из-под бульдозера. Первый из них приставил к груди Суприно ствол карабина.
— Мы их выбьем. В живых не останется ни один. Понятно?
— Не сомневаюсь, — промямлил Суприно. — Зачем нервничать? Я знаю, что делать.
— Дурак. По вашей вине мы схватим тут воспаление легких. Сейчас вы увидите, что с такого рода типами делают.
— Слабоумного за меня приняли, — вполголоса произнес Игнасио.
— Бульдозер запустили! — крикнул Гарсиа. — Нас снести задумали. Уж лучше сдадимся.
— Капрал прав, — сказал Матео.
— Чин мне сохранят, — вставил Гарсиа.
— Ничего тебе не сохранят, — сердито проворчал Игнасио. — А останешься с нами — завтра сержантом будешь.
— А сейчас?
— Давай хоть сейчас, ладно. Пиши, Матео, приказ о повышении! — приказал Игнасио.
Матео сел за машинку.
— Они думают, что меня уже нет в живых, — продолжал Игнасио, — Ну и пусть думают. Говори ты. Скажи им, что сдадитесь, если будут гарантии. И чтобы корреспонденты присутствовали.
— А потом?
— Увидишь, сержант. Мы их обведем вокруг пальца.
— Сержант! За сутки от солдата до сержанта!
— За это и сражаешься.
— Ясное дело. Сейчас передам.
Гарсиа подошел к дверному проему и закричал:
— Младший офицер Росси! Воцарилась минутная пауза.
— Кто говорит? — откликнулся Росси.
— Я, сержант Гарсиа!
— Какой такой сержант Гарсиа?
— Сержант Гарсиа, дружище!
— Выходи, кретин, а то от вас соплей не оставим.
— Хотим гарантий. Пусть корреспонденты будут!
Матео протянул листок бумаги алькальду. Игнасио подписал документ.
— Ну вот ты и сержант.
Обрадованный Гарсиа вытянулся в струнку и отчеканил:
— Благодарю, дон Игнасио. Этого я не забуду. Алькальд продолжал:
— А ты, Матео, пойди на кухню, принеси графин и бутыль с керосином.
— Зачем?
— Увидишь. Молись, чтобы дождь не перестал.
Матео вышел из кухни с графином и большой оплетенной бутылью.
— Гарсиа! Скажи им, что через три минуты начнем выходить. Сержант закричал:
— Дружище Росси!
— Что там еще?
— Через три минуты выходим. Корреспонденты где?
— Здесь они!
Игнасио и Матео нагромоздили у двери нечто вроде баррикады из стульев, папок и бумаг. Алькальд облил все это сооружение керосином и, поставив поверх кучи графин, сказал:
— Можете сдаваться.
— А кто пойдет сдаваться? — спросил Гарсиа.
— Вы.
— Хорошо, — произнес Матео.
— А к чему тогда все это? Чтобы сдаваться? — запротестовал сержант.
— Ничего другого не придумаешь. Если мы все пойдем через черный ход, нас перестреляют.
— Пусть Матео сдается. Ему не выдержать.
— Тебе тоже.
Гарсиа взглянул на алькальда, и горькая усмешка перекосила лицо сержанта. Под губой почти в зверином оскале мелькнули желтые, прокуренные зубы.
— Что с вами? Хотите удрать потихоньку?
— Ты же знаешь, что удирать я не намерен.
— Хорошо. Куда вы, туда и я. Неужели вы думаете, что если я сдамся, они примут меня с распростертыми объятиями?
Игнасио посмотрел на него. Попытался улыбнуться. Рукой сжал плечо полицейского, а потом, взглянув на Матео, произнес:
— Иди.
Тот шагнул было к двери, но тотчас же повернулся:
— Берегите себя, дон Игнасио.
— Конечно, будь спокоен.
Высунувшись в дверь, Матео закричал:
— Это я, Матео! Выхожу.
— Руки вверх! — заорал Росси.
Перепуганный Матео, дрожа, вышел с поднятыми руками на тротуар. Не успев сделать и нескольких шагов, он почувствовал, что промок до нитки. Дождь лил как из ведра. Пришлось перешагнуть через труп Пелаеса, чтобы направиться к площади. Вода доходила до щиколотки. Однако Матео не обращал на это внимания. Сейчас он думал только о дочери.
В свинцовом небе сверкнула молния. Последовал оглушительный раскат грома. Подоспевшие навстречу Матео двое в штатском потащили его за бульдозер к поджидавшему там Суприно.
— Я не хотел оставаться… — начал было муниципальный чиновник.
Ударом правой прямо в лицо, а точнее в нос, Суприно сбил Матео с ног. Потеряв равновесие, тот стукнулся о кабину и сполз к огромному колесу бульдозера. Один из охранников стволом автомата наподдал ему и в живот. Чтобы не захлебнуться, Матео сплюнул. На белых брюках стоявшего перед ним парня чуть выше колена расплылось красное пятно. Матео опустился на землю, голова его бессильно свесилась на грудь.
— Сукин сын! Я из тебя отбивную сделаю! — зарычал парень в выпачканных кровью брюках и ударил чиновника прикладом по голове. На волосах тотчас появилась кровь и струйкой потекла по пиджаку. Суприно протиснулся между Матео и парнем в штатском. Тот поднял автомат и, приставив ствол к самому носу партийного лидера, истошно заорал:
— Вали отсюда! А то пришью!
Суприно пришлось отойти в сторону, но он распорядился, обращаясь к Росси:
— Убери его. В комиссариат.
Заметив, что парень продолжает держать Суприно на прицеле, Росси остановился в нерешительности.
— Ни с места, — прошипел угрожающе парень, — а этого оставишь мне, — сказал он, нагибаясь, чтобы разглядеть лицо Матео.
Глаза у того были закрыты. Парень в штатском достал небольшой автоматически раскладывающийся нож, нажал кнопку и, приставив выскочившее лезвие к горлу Матео, слегка надавил на него. Выступила кровь. Матео втянул воздух и, открыв глаза, залепетал:
— Не надо… не убивайте… И-игна-сио жи…жив…ой.
— Ну как? Что, старина, скажешь теперь? — В вопросе парня Суприно уловил издевку. А парень продолжал:
— Со смеху полопались, не так ли?
Суприно нагнулся и, схватив Матео за лацканы пиджака, тряхнул как следует. Нож, приставленный парнем, вонзился еще глубже.
— Чего молчишь? — истерически заорал Суприно. — Говори, пока голову не оторвали.
Матео опустил веки, тело охватила дрожь, в углу, рта показалась темная пена. Он попытался — еще раз сплюнуть, но сил на это уже не хватило. Сделав над собой невероятное усилие, Матео зашевелил губами:
— О… Он… у… удирает…
— А чей это там труп? — спросил парень в штатском, показав рукой в сторону тротуара.
— Пелаес… слабо… слабо… — чуть слышно проговорил Матео, но произнести слово полностью так и не смог.
— Слабоумный Пелаес, — уточнил Суприно.
Собравшиеся переглянулись. Вышедший из себя Росси с силой ударил ногой по ребрам лежащего. Тело едва шевельнулось. Бросив короткий взгляд на Матео, Рейнальдо озабоченно спросил у Суприно:
— Что делать будем?
— Запусти бульдозер. Разнесем к чертям этот дом.
— А с этим что? — спросил Росси, указывая на Матео.
— Припечатай к асфальту.
— Как это?
— Барельеф оставь на асфальте!
— Ты в своем уме?
— Говорю тебе, черт возьми, ликвидируй. Или хочешь, чтобы он тебя заставил кровью харкать?
Росси уставился в блестевшие на дожде глаза Суприно. Стоявший рядом с ним агент продолжал держать Матео на прицеле.
— Не слишком ли? — усомнился Гусман. — В конце-то концов, не в нем же дело. Его можно оставить в комиссариате.
— Чтобы потом рассказал обо всем? Тут уже рыщет один репортер. А завтра и другие из Буэнос-Айреса понаедут. Влипли мы по уши. На черта мне это нужно. Влипли по уши…
— Если прикончите его, я сматываю удочки. С меня хватит.
