Освальдо Сориано - Ни горя, ни забвенья... (No habra mas penas ni olvido)
Примерно в два тридцать Суприно приказал открыть огонь.
Затрещали выстрелы, и тут же молния пронзила темноту неба, прогремел гром.
От первого шквала пуль фасад муниципалитета не пострадал. Только картонные листы, которыми были заставлены окна, разодрало в клочья. Второй очередью из пулемета выбило филенку двери, и теперь в ней зияла огромная дыра. Именно в этот момент на Колония-Велу упали первые капли дождя.
Здание муниципалитета вздрагивало, будто фанерный ящик, под градом обрушившихся на него пуль. Капрал Гарсиа стоял у окна, тесно прижавшись к стене. Игнасио лежал на полу, а Матео укрылся в туалете.
Слабоумный Пелаес, увидев разнесенную в щепки дверь, поднялся с пола и заорал:
— Они убили Мойянито! Дайте мне ружье!
Капрал стоял в нерешительности.
— Дай ему! — закричал Игнасио. — Дай ему ружье Комини!
Пелаес, взяв дрожащими руками ружье и не зная, что с ним делать — ему было известно лишь, как нажимать на спусковой крючок, — стоял в нерешительности.
— Ложись! — закричал Игнасио, переползая к другому окну.
По стенам продолжали барабанить пули. Сквозь клочья картонных листов чернела ночь, которую временами прорезали вспышки огня автоматов,
Пелаес упал на колени и пополз к Игнасио. Приблизившись, он было высунулся в окно и тут же отлетел прочь. Пулей ему оторвало часть правого уха. Однако Пелаес, очевидно, не понял, что с ним произошло. Вдруг он как-то странно подпрыгнул и, зажмурив глаза, пальнул из ружья. Сразу после его выстрела с площади донесся гулкий хлопок. Оказывается, такой звук издала пробитая шина тракторного колеса. Отдачей в плечо при выстреле Пелаеса бросило на пол. Он попытался встать, но в эту минуту открыли огонь из всех видов оружия. Удар снова опрокинул Пелаеса, и он покатился по полу. Капрал Гарсиа приложил автомат к подоконнику словно к брустверу, дал подряд две очереди. Пелаес попытался было отползти, но на, это сил не хватило. Грудь у него была прострелена, на глаза свисал лоскут кожи, покрытой волосами. Ощупью он тянулся к автомату Игнасио. Алькальд вложил ему оружие в руки. Пелаес откинул назад закрывавший ему лоб и глаза лоскут, теперь кровь потекла по спине. Ползком он все же добрался до дверного проема, поднялся и шагнул на улицу. Дождем ему промыло глаза. Он успел разрядить свой автомат прежде, чем ответная очередь пришлась прямо по нему. На мгновение тело его взлетело над асфальтом, слабоумный чуть ли не встал на ноги, но тотчас же рухнул на панель недвижимый, а руки его свесились в канавку водяного стока.
«Бычок» с трудом оторвался от земли. Из-за перегрузки фюзеляжа самолет будто прилипал к сырой земле, по гладкой обшивке били стебли овса. Сервиньо, взяв ручку управления на себя, пытался поднять самолет, но он, взмыв метров на пять, плюхнулся на землю так, что затрещал корпус машины,
Пампа тонула в ночной темноте. Лишь за сотню метров от поля огонек в доме хозяина свинофермы Родригеса помогал ориентироваться, придавал уверенность, что не будешь поглощен тьмой.
Сервиньо прикинул — до проволочного заграждения еще далеко. Но чтобы убедиться в этом, он все-таки решил задержать взлет в ожидании очередной вспышки молнии, быть может, при свете молнии удастся что-то разглядеть. Капли дождя, вкось ударявшие по кабине и скользившие по обшивке, вызывали такой шум, будто бормотала добрая тысяча сов.
Вдали громыхал гром. Ярко сверкнувшая где-то в стороне молния на секунду осветила местность. Сервиньо понял, что ошибся в расчетах. До проволочного заграждения оставалось всего метров пятьдесят. Он развернул на сто восемьдесят градусов стонавший от ударов ветра и бешеных оборотов двигателя самолет. Перед тем как снова начать разбег, Сервиньо вытащил бутылку джина и плеснул себе в рот такую порцию, что чуть не задохнулся. Новый зигзаг молнии высветил горизонт, Сервиньо улыбнулся и погладил приборный щиток:
— Ну, трогай, «Бычок», поехали, старикан косматый. Давай тяни!
С этими словами пилот выбрал почти до предела сектор газа. После небольшой пробуксовки самолет тронулся с места и быстро покатился по овсяному полю. Почти у самой проволоки он оторвался от земли, но, набрав высоту порядка пятидесяти метров, стал тут же ее терять, смещаясь в сторону. Сервиньо со всей силой потянул ручку на себя и дал еще больше газа. Завибрировав, словно испугавшись пилота, самолет медленно пошел опять вверх и лег на курс. Альтиметр на этом аппарате никогда не работал, но по свету в доме Родригеса Сервиньо опытным глазом определил, что идет на высоте более двухсот метров.
— Молодец, «Бычок»! — закричал пилот и снова полез за бутылкой.
Хуан, отдавая себе отчет в том, что на память слабоумного Пелаеса положиться нельзя, все же пошел на риск. Оповестив ближайших соседей, чтобы сами включили свет и попросили об этом других жителей улицы, он решился еще на один отчаянный ход. Вскочив на велосипед, он с силой нажал на Педали и понесся по покрытой щебнем дороге. Под проливным дождем, в кромешной тьме ничего не было видно. Двигался он, как автомат. На повороте у первого же оврага он врезался в проволочное заграждение, перевернулся и упал в грязь глубокой канавы. Вылезти из нее оказалось не так-то просто. Ноги скользили по склону канавы и опять погружались в грязь. Помогло подвернувшееся бревно. Уцепившись за Него, он кое-как выкарабкался. Кругом темнота непроглядная. Черными тенями вырисовывались лишь купы деревьев при всполохах молний. По лицу и груди, едва прикрытой рубашкой, хлестал дождь.
Почувствовав под ногами более твердое покрытие дороги, Хуан попытался наугад отыскать велосипед. «Черт бы тебя подрал, куда запропастился?» — сквозь зубы ругнулся ой, стараясь сохранить равновесие.
При новой вспышке молнии блеснули хромированные детали руля, вдалеке возникли очертания склада дорожного управления. Взяв велосипед обеими руками за раму и седло, Хуан с трудом вытащил его из грязи. Переднее колесо оказалось сильно погнутым. Хуан зажал его между ног и что есть мочи повернул руль — колесо удалось несколько выправить. Вновь оседлав машину, он, не теряя ни минуты, нажал на педали.
Раскаты грома и огненные змеи в небе нагоняли невольный страх. Уже почти добравшись до склада, он внезапно почувствовал резкую боль в правом колене и снова потерял равновесие. Ногу точно стрелой пронзило. Рот наполнился чем-то сладковатым. Быстро сплюнув, он так и не понял, кровь это была или просто грязь. Поискав рукой вокруг и нащупав столб, Хуан оперся о него и поднялся.
— Э, болван, похоже, в ворота врезался! — сказал вслух Хуан, сгибаясь, чтобы пролезть между двумя железными поперечинами. Очутившись по ту сторону ворот, он выпрямился и, волоча ушибленную ногу, направился к дверям склада. Двери казались неприступными — заперты накрепко. А вот окно выглядело хлипким — рама старая, из пересохшего дерева. Побродив вдоль стены, он нашел достаточно увесистый булыжник. Минут пять потребовалось на то, чтобы под ударами камня ставня дрогнула и, наконец, вылетела На руках Хуан подтянулся, влез в проем и перевалился внутрь помещения Упал он на пол, а в ноге опять так стрельнуло, что искры из глаз посыпались. От боли он с силой зажмурился. Но медлить нельзя. Нужны спички. Пошарив по карманам, он нащупал коробок. Спички, конечно, отсырели. Держась одной рукой за стенку, Хуан прошел вдоль нее к выходу. У самых дверей рука скользнула по какому-то выступу. Это был рубильник. Не раздумывая, Хуан дернул его. От контактов посыпались искры. Вспыхнул яркий свет. Под ударами ветра крыша стонала, да так сильно, что казалось, листы жести вот-вот сорвет. В одном из обнаруженных ящиков он нашел взрывчатку и запалы. Отобрав десять комплектов и завернув их в кусок брезента, он привязал сверток к поясу. Затем, прихватив попавшийся на глаза хромированный фонарь с маркировкой дорожного управления, Хуан вернулся к рубильнику, выключил его, вылез через окно и повернул к воротам. Боль в ноге немного утихла.
— Стойте! Не стреляйте! — закричал своим людям Суприно.
В темноте сквозь пелену дождя он не мог определить, кто лежал на тротуаре перед муниципалитетом, и потому решил посовещаться с Росси и Рейнальдо. Они укрылись за бульдозером.
— По-моему, это Игнасио, — сказал Суприно. — Идиот, решил умереть, как герой.
— Сколько их там еще осталось? — спросил Рейнальдо.
— Матео, Хуан и Гарсиа, — ответил Суприно.
— Эти сдадутся. Да кому они нужны? — добавил Рейнальдо.
Бросив взгляд на Росси, Суприно спросил:
— А где комиссар?
— Исчез.
— Удрал, — сказал Рейнальдо. — Перепугался.
— Ладно, — нарочито громко заговорил младший офицер Росси. — Теперь я начальник. — И, поглядев на полицейского, стоявшего рядом без фуражки и в забрызганной грязью форме, он приказал: — Принеси мне мегафон.
