Николай Гарин - Таежная богиня
— Ничего не понимаю, — Никита снова закрутил головой.
— Да все ты понимаешь, принять не хочешь, не хочешь согласиться с простыми объяснениями. Вы там в городах все усложняете, и вам кажется, что от этого вы умнее.
— Но ведь для этого надо много читать, смотреть, наблюдать...
— А у папы большая библиотека, примерно шесть тысяч книг. Я ее потом покажу. Книги мы выписывали на Василия, сына Степана Паланзеева из поселка Карысь, ты его видел. Василий живет в самой Тюмени. Папа продиктует, какие книги нужны, я их и заказывала через Степана. Читать я начала в три года. С четырех лет я уже помогала папе. Не было дня, чтобы мы не сидели за книгой.
Папа мне очень много дал и многому научил. Мы с ним и мебель вместе делали, и опыты проводили, в общем, я была его глазами. А вот теперь я хотела бы ответить на твой вопрос — зачем все “это” и стоит ли жизни “это”, — Нюра подобралась, сосредоточилась, ее лицо стало строгим и взрослым. — Я прошу тебя потерпеть и выслушать для тебя очень и очень важное.
— Я весь внимание.
— Так вот, Павел, — девушка чуть повысила голос. — Раньше в представлении вогулов, как и сейчас у манси, мир состоял и состоит из семи слоев, или этажей. Елы торум — так называется первый уровень мироздания, или “Нижнее царство”, “Нижний мир”, или “Обратный мир”. Ты там только что побывал и кое-что понял. Второй уровень — это сама земля, вернее, слой земли, и он называется — Ялпын ма, — “Священная земля”, или “Сила жизни”. Третий — Ма унлуп — “Земное царство”. Это все то, что обитает на земле, но человек этого не видит. То есть пространство от Земли до голубого Неба, как они говорят. Четвертый слой — Торум, или “Небо” — голубое пространство над землей. Пятый — Нуми Торум — это мир над небесным куполом; это тот слой, на котором держится жизнь духов, или людей Верхнего мира, в том числе Бога и его детей; оттуда хорошо просматривается наша земля. Шестой слой Опыль, — это верхний слой жизненного пространства над Нуми Торумом. Опыль — значит “дед по отцу”. И наконец, седьмой слой Карс, что значит “Высокий”. На этом слое обитают всемогущие силы, всевидящие силы, не занятые земной жизнью, но при сильной беде людям можно обратиться к ним со словесной мольбой о помощи. Их символы не изображаются. Молебных мест, посвященных им, у манси нет.
Нюра перевела дух. Она говорила четко, точно читала. Никита молчал, уставившись в одну точку и покачивая головой, будто соглашаясь. Тогда девушка осторожно, словно боясь разбудить засыпающего, продолжила, понизив голос:
— Особенно интересные и важные последние три слоя — Нуми Торум, “Верхний мир”, — мир духов-богов, Опыль и Карс, — девушка бросила быстрый взгляд на брата. — Папа считал, что эти слои, особенно Карс, и есть “сфера разума”.
Нюра специально сделала небольшую паузу, давая возможность Никите-Павлу спросить или возразить по поводу услышанного, но тот продолжал мелко кивать, не отводя взгляда от чего-то, только ему видимого.
— Но чтобы подняться на этот уровень, — тихо продолжила девушка, — необходимо пройти все предыдущие слои. А чтобы пройти эти слои, их необходимо создать. И лишь тогда, как по ступеням, подняться на Карс. Два нижних слоя, или ступени: Елы Торум — “Темное царство” и “Священную землю” — папа создал. Теперь, — Нюра порывисто встала со своего места и глянула на Никиту сверху вниз. — Теперь твоя очередь. Тебе предстоит построить Ма унлуп — “Земное царство” и Торум — “Небо”.
Никита продолжал сидеть. Казалось, что он ничего не слышит и не видит, а сосредоточен на своих мыслях.
Замолчала и Нюра.
— Ладно, пошли — нарушила тишину Нюра. — Хорошо бы до темноты добраться.
Никита кивнул. Он поднялся, похлопал по шершавому стволу могучего дерева, будто прощаясь с молчаливым собеседником, который по-своему участвовал в их долгом разговоре с сестрой, и пошел следом за Нюрой.
Сон
Было уже совсем темно, когда они добрались до дома. Топчан, на котором лежал отец, был убран к дальней стене, а у чувала теперь стоял длинный черный стол, по обе стороны которого вытянулись две широкие лавки.
Нюра бесшумно, словно тень, заметалась в полумраке. Сначала она кинулась разводить огонь, потом к посудным полкам, осторожно звякнув металлом. В следующее мгновение она уже была во дворе. Потом снова к огню, к берестяным емкостям, столу, что-то резала, крошила в кипящий котел, наливала, хрустела...
Не прошло и получаса, как стол был заставлен едой.
— Слушай, откуда все это? — Никита обвел глазами стол. — И так быстро и ловко!
— Как откуда, — разливая черный чай по огромным кружкам, устало проговорила девушка, — еда обычная. Рыба, мясо, ягоды — этого всегда в достатке, а вот с мукой, солью и сахаром часто перебои. И потом, у манси принято помогать родственникам и соседям. Когда ты был в сопках, мне Сайнаховы, мамины братья, принесли рыбу, оленью ногу. Утром они хора закололи. Здесь никого голодом не оставят. Последним поделятся.
Никита набросился на еду. Особенно ему понравилось полусваренное мясо. Нарезанное маленькими кубиками, оно всего на несколько секунд опускалось в кипящую воду и тут же доставалось большой деревянной поварешкой. Доставалось и укладывалось на длинную тарелку.
Сначала Никита с недоумением смотрел на сестру, дескать, она явно что-то забыла, а именно как следует проварить, но, проследив, как аппетитно девушка сама все это ест, попробовал. Попробовал и обалдел. Снаружи мясо слегка проварилось, а внутри оставалось сырым. Надкусывая мясной кубик, ощущал удивительное сочетание сырого с вареным. Кровяной сок с бульоном и обильной зеленью, главным образом диким луком, придавали невероятный вкус. Никита был потрясен изысканностью блюда.
— Это еще и полезно! — наблюдая за братом, сказала девушка. — Зубы никогда не выпадут, — добавила она, улыбаясь.
Никита подналег.
— А это, — сбегав на улицу и поставив на стол широкую деревянную тарелку, загадочно проговорила Нюра, — как у вас говорят — десерт! Таймень с душком.
Над столом поплыл такой запах, от которого его зашатало.
— Что? Какой... — Никита не успел договорить и схватился за нос. — Ты что придесла?! — продолжая сжимать нос, выкрикнул Никита. — Убери! Чечас же убери!
— Ничего, ничего, — смеясь, ответила девушка, — пообвыкнешь. Поначалу все так, а потом за уши не оттащишь.
И действительно, через пару минут Никита вовсю отмахивал ложкой. Мягкое, точно фарш, мясо рыбы он черпал ложкой прямо с рыбьей кожи и отправлял в рот, жмурясь от удовольствия.
Нюра что-то говорила, говорила, а Никита ел и слушал, но не понимал. Его качнуло, и он медленно повалился на шкуры. Сон уже нес его по своему сонному пространству неизвестно куда.
...Сначала Никите показалось, что он снова попал на озеро Щучье, однако на этот раз скальные стены были более отвесны, их темно-серый цвет кое-где переходил в черный, а вместо воды был туман! Вершин не было видно, они уходили в небо. А вот туман был более чем странным. Он не стоял, как это обычно бывает, а стекал откуда-то сверху. Туман надвигался на Никиту, прижимал его к ближайшей скале, перекрывая пути отступления. Еще одна особенность тумана заключалась в том, что он был ступенчатым, слоеным и напоминал замерзшую наледь на речном перекате.
Первый, самый нижний его слой вскоре достиг колен Никиты и не окутал их, а уперся и стал давить. Никита нагнулся и потрогал его рукой. “Невероятно!” — туман оказался твердым и крепким. Никита постучал по его поверхности кулаком, в ответ он глухо загудел. Тогда он поставил на него ногу и... встал. Туман держал его.
Между тем первый слой тумана достиг скалы и остановился. Медленно и плавно стал наплывать второй слой. Никита уже смелее поставил на него ногу и снова поднялся. Последовал третий уровень, четвертый, пятый. Никита продолжал подниматься по слоям, точно по ступеням, все выше и выше.
Подниматься было легко. Он заметил, как плавно меняется ландшафт слоев. Они выгибались, перетекали из одного в другое, становясь то тоньше, то толще, то нагромождались детскими пирамидами. А то и вовсе возникали некие вздутости, напоминающие что-то, но едва Никита концентрировал на этом внимание, как образ пропадал, а на его месте возникала дыра, через которую можно было видеть внизу землю, ручьи, речки, каменные гребни...
Он продолжал подниматься, догадываясь, что возникающие и пропадающие образы — это Пасын Торум, духи Светлого мира, как говорила Нюра, которые обычно наблюдают за ними сверху.
Постепенно, по мере продвижения вверх, туман становился светлее, пока не засветился с такой яркостью, что смотреть вперед было уже невыносимо. Столь же неожиданно засветились мягким теплом вершины гор, с которыми Никита поравнялся. Их острозубые окончания походили на гигантские щетки горного хрусталя. Они не столько светились сами, сколько, пропуская через себя свет, преломляли его, раскрывая на фоне голубого неба широчайший веер цветовой палитры. От этой красоты Никите было трудно отвести глаза. Он вбирал в себя эти сказочные небесные тона. Дальше было еще более манящее, загадочное, сияющее.
