Лори Нелсон Спилман - Жизненный план
Глава 28
Все свободное время на следующей неделе я провожу в больнице. Меня не волнует мнение социального работника, я не хочу терять ни минуты общения с Остин. Каждый раз, прикасаясь к ее нежной коже, я молю Бога, чтобы эти моменты сохранились в ее памяти и хоть немного помогли в жизни.
Из-за ширмы появляется Ладонна и опускается в соседнее кресло.
— Только что звонила Кирстен, просила тебя позвонить ей до пяти часов.
Я загораюсь надеждой. Может, миссис Робинсон передумала? Или суд отклонил ее просьбу?
Я передаю Остин Ладонне и несусь по коридору к стойке администратора. Остин останется со мной, я это чувствую. Впрочем, когда-то мне казалось, что я беременна. И что Брэд мужчина моей мечты.
— Кирстен, это Брет Боулингер, — говорю я, набрав номер. — Что случилось? Я сейчас в больнице и могу спуститься в ваш ка…
— Нет, в этом нет необходимости. Я хотела лишь сообщить, что слушание назначено на завтра, на восемь утра, судья Гарсиа.
— Так ничего не изменилось?
— Нет. Тиа Робинсон вернулась в город. Только чудо помешает ей выйти завтра из здания суда без права опеки над внучкой.
Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы сдержать крик отчаяния.
— Мне жаль, Брет, я лишь хотела, чтобы вы не питали надежд.
С трудом пролепетав слова благодарности, я кладу трубку и плетусь по коридору в палату. Мимо меня проходит мужчина со штативом для капельницы.
— Прогноз неутешительный? — спрашивает он.
— Смертельный, — отвечаю я, давясь слезами.
В неонатальном отделении я застаю Джин Андерсен, прижимающую к груди розовый пакет.
Увидев меня, она поднимается навстречу.
— Ну, посмотрите, что там. — Она протягивает мне подарок. — От всех женщин «Джошуа-Хаус».
Я принимаю пакет, но не могу заставить себя произнести слова благодарности.
Джин смотрит на меня во все глаза:
— Вы здоровы?
— Мать Санкиты забирает ребенка.
— Но Санкита просила вас воспитывать девочку. Она сама мне сказала.
— Слушание завтра, судья Гарсиа. Эта женщина ненормальная, Джин. Я боюсь за Остин. Вы можете пойти со мной? Расскажите судье о просьбе Санкиты.
Мисс Андерсен тяжело дышит и молчит.
— Только зря потрачу время, — говорит наконец она, зло усмехаясь. — Кому сейчас есть дело до воли Санкиты? Все это лишь слова, у нас нет доказательств. Так что сумасшедшая бабушка выиграет у школьной учительницы.
Я несколько секунд молчу и смотрю прямо в глаза Джин:
— Значит, нам надо убедить судью Гарсиа, что я действую в интересах Остин. Мы скажем, что Санкита не хотела, чтобы ее ребенок жил в Детройте, чтобы… — Я замолкаю, видя, как Джин качает головой.
— Считаете, все играют по правилам, да? Думаете, стоит вам мило улыбнуться и рассказать правду, как судья сразу же сделает по-вашему? — Глаза ее превращаются в узкие щелочки. — Нет. Боюсь, на этот раз будет иначе.
Я срываюсь и начинаю рыдать.
— Послушайте меня внимательно. — Джин больно сжимает мою руку. — Ваши крокодиловы слезы помогали вам всю жизнь, но получить ребенка они вам не помогут. Если вам действительно нужен этот ребенок, боритесь за нее. Это будет бой без правил, вам ясно?
Я всхлипываю и утираю глаза.
— Я буду бороться. Обязательно буду.
Я с удовольствием приму участие в боях без правил, жаль только, что все оружие у меня игрушечное.
Стены зала заседаний суда округа Кук выкрашены в цвет картонной коробки, и он производит впечатление заброшенного помещения, что очень соответствует и моему внутреннему состоянию. Шесть рядов пустых скамеек, разделенные проходом, повернуты лицом к кафедре и месту для свидетелей. Справа пустующие стулья для присяжных, сегодня их не будет. Вердикт будет выносить судья Гарсиа.
Брэд просматривает записи, а я кошусь на стол справа, где вполголоса переговариваются миссис Робинсон и назначенный судом адвокат мистер Крофт. Я поворачиваюсь и в очередной раз оглядываю пустые скамьи. Никому нет дела до этого процесса. Даже мисс Джин.
Ровно в восемь часов судья Гарсиа занимает место на кафедре и призывает к порядку. Мы узнаем, что миссис Робинсон не будет сегодня давать показания. Я не юрист, но понимаю, насколько опасно давать этой женщине слово. Кроме того, дело это несложное, и она ничего не выиграет своими показаниями.
Неожиданно на трибуну вызывают меня.
Я даю присягу, и Брэд просит меня представиться и объяснить, какое я имею отношение к Санките Белл. Я выдыхаю и убеждаю себя, что решение не было принято заранее и я смогу многого добиться во время слушания дела.
— Меня зовут Брет Боулингер. Я работала с Санкитой пять последних месяцев и была ей не только учительницей, но и подругой.
— Вы можете сказать, что у вас были близкие отношения с Санкитой? — спрашивает Брэд.
— Да, я очень ее любила.
— Санкита говорила с вами о матери?
Я кошусь на миссис Робинсон, сидящую футах в двадцати от меня.
— Да. Она рассказывала, что ее мать переехала в Детройт, а она приняла решение остаться. Санкита говорила, что не хочет такой жизни для себя и своего ребенка.
Брэд опирается локтем на край трибуны, со стороны может показаться, что мы с ним беседуем за столиком в «Кларке».
— Расскажите о происшествии в больнице.
— Да, конечно. — По шее тонкой струйкой стекает пот. — Это было после операции, около шести часов вечера. Я сидела одна у постели, и Санкита внезапно пришла в сознание. Она просила меня взять ребенка. — Я замолкаю на мгновение и закусываю губу. — Я пыталась убедить Санкиту, что она будет жить, но она настаивала. Понимала, что умирает. Санкита заставила меня дать слово, что я не брошу ее дочь.
Брэд протягивает мне носовой платок.
Я промокаю глаза и смотрю на миссис Робинсон — на ее лице не отражается ни одной эмоции.
— Я намерена сдержать слово.
— Благодарю, мисс Боулингер. У меня больше нет вопросов.
Приторный аромат одеколона мистера Крофта достигает трибуны на десять секунд раньше самого адвоката. Он степенно подтягивает коричневые брюки и только тогда поворачивается ко мне. Размеры его живота сравнимы с размерами живота Санкиты несколько недель назад.
— Мисс Боулингер, кто еще слышал, как Санкита просила вас взять ее ребенка?
— Никто. Мы были одни в палате. Но она раньше говорила об этом Джин Андерсен из «Джошуа-Хаус».
Адвокат машет передо мной вытянутым пальцем.
— Прошу вас отвечать да или нет. У вас есть свидетели того чуда, о котором вы говорите? О том, что Санкита вышла из комы, чтобы взять с вас слово не бросать ее ребенка?
