Ярослав Питерский - Падшие в небеса
Семнадцатая глава
— Товарищ — верь! Взойдет она! Звезда пленительного счастья! — Верочка Щукина читала стихи сама себе. И не кого-то там — а Пушкина! Его самого! Раньше, она, никогда так точно — не осознавала эти строки. Ну, что такое прочитать стихотворение?! Потом зазубрить и рассказать вслух на уроке литературы?! Просто выдохнуть из груди — какие-то слова! Какие-то буквы… и все! Получить отметку и забыть. Но теперь! Вера Щукина, с новой стороны начала открывать для себя поэзию. Понимать ее! Учиться слышать то, что хотел сказать поэт! Осознавать — что стихотворение это не просто рифмованные слова, а некое тайное послание людям! Послание своих мыслей! Послание своей души — зашифрованное в такую изящную, словесную форму. Товарищ! Верь, взойдет она! Звезда пленительного счастья! — что может быть точнее?!
Пушкин! Неужели он был пророк? Неужели он мог предвидеть будущее? Писать такое — писать предсказание? Поэты — это кто? Верочка Щукина вдруг осознала — во все времена поэты были лакмусовой бумажкой того, что творилось в стране! Они были глашатаями того, чего друг другу боялись сказать люди! Может быть, поэтому поэты так недолго живут?! Пушкин, Маяковский… Власть боится поэтов. Любая. Она боится. Почему?! Да кому же нужна — правда? Кому? Верочка Щукина с горечью и в тоже время, какой то детской наивностью искала для себя этот ответ. Искала, но не находила… Сколько времени прошло с того момента, когда они расстались с Пашей? Сколько? Много… так много. На дворе уже конец февраля. Уже и весна близится. Но до нее слишком далеко! Огромные сугробы, и колючий, и цепкий ветер — не дадут весне вступить в свои права досрочно. Но все же она придет. И это будет неизбежно.
Может быть, поэтому зима такая злая в феврале. Понимая, что она умрет. Неизбежно превратится — в талую воду и веселую капель. Но пока, пока февраль… За три месяца разлуки Вера изменилась. Нет, не внешне. Вера изменилась внутренне. Потерять все и начать с начала?! Так?! Так поступила с ней жизнь. Ее судьба — потерять все, и начать сначала. Мать, отец, любимый мужчина. Но Вера была сильной. Она даже не ожидала, что она такая сильная. Она даже не ожидала от себя такого упорства — внутреннего сопротивления. На одной чаше весов — смерть матери, арест отца и Павла. Но, на другой — надежда и будущий ребенок. И это много. И это очень много. Вера Щукина хотела жить. Да, да! Она хотела жить, как никогда раньше! Назло всем бедам и испытаниям! Вечность — целая вечность прошла с того дня в холодной пашиной комнате. Но теперь, теперь Вера была другая. Совсем другая. Она жила на квартире у Андрона Маленького. Офицер, который сначала показался ей врагом — неожиданно превратился в близкого человека. Это он — Андрон Маленький, как не странно, поддержал ее в трудную минуту. Это он оградил ее от неприятностей и предложил ей жить у себя. И Щукина была ему благодарна за это.
Вера относилась к этому человеку с теплотой. Как к брату. Она частенько хотела понять — что нужно этому лейтенанту от нее?! Что толкает этого молодого парня — помогать ей? Любовь? Нет, ей казалось это не так. Он, конечно к ней внимателен и ласков, но никогда не переступает черту — эту грань, за которой начинается влечение к физической близости, мужчины к женщине. Так, по крайней мере, Вере казалось. Конечно, она чувствует на себе его ласковые взгляды, но все равно — это не то. Это не взгляд любовника… нет, это скорее взгляд близкого человека. И Вера решила довериться ему. Ей так подсказало сердце…
Переехать к себе Андрон уговорил после того страшного визита в тюрьму. Сначала Вера даже не хотела об этом слышать, но Маленький настоял. А аргументы у него были весомыми. Веру могли арестовать. Она, не имела права — находиться в пашиной комнате. А кому было бы от этого легче — попади Вера в тюрьму? Павлу, отцу или еще того хуже ее будущему ребенку? Нет. И Вера согласилась жить у Маленького на квартире. После переезда, хотя и переездом-то его назвать трудно было — вещей у Веры после пожара в ее доме не осталось, Щукина и увлеклась поэзией. Он читала, читала и читала. Благо у Маленького имелась небольшая библиотека. Пушкин, Маяковский. Еще некоторые классики. Но в основном, конечно, Пушкин. Эта его заворожительная — «звезда пленительного счастья». Что чувствовал тогда поэт? Когда писал такое? Что? Вера начала понимать. Декабристы и их жены. Смешно! Кто бы мог представить и сказал бы Щукиной еще несколько лет назад — что в их прекрасной и свободной стране появятся жены людей, которые невинно будут сидеть в тюрьме? А жены, как декабристки, будут бегать к воротам темницы и просить, умолять — взять передачу для милого и дорогого человека! Нет, такое и представить трудно было. Вот поэтому Вера вновь и вновь перечитывала Пушкина. Маленький приходил с работы поздно. А Вера его ждала с преданностью собаки, что бы узнать — может он принесет ей хоть какую то новость о Павле? Хоть, что-то расскажет ей о Клюфте? Но Андрон очень мало и с неохотой говорил о дорогом ей человеке. А ведь о Паше — Вера готова была рассуждать и спрашивать часами. Но Маленький уделял Клюфту лишь несколько минут. Обычно такие беседы заканчивались очень сухими фразами: «Павел — жив, он в порядке. Но пока с ним увидеться просто нереально и о его деле пока говорить тоже рано». Вера обычно не садилась ужинать без Андрона, дожидалась — когда он придет со службы. Бывало, что она, так и засыпала, сидя в кресле, с книжкой в руках.
Андрон частенько ругался и был недоволен. Но Щукина на это не обращала внимания. А совсем недавно Вера для себя открыла другого Маленького — иного человека.
Убираясь в комнате Щукина — нашла книгу. Это был сборник стихов Есенина в мягком переплете. Кинга — запрещенная. Держать ее в своем доме — просто опасно. Ничего хорошего это не сулило. Вера, ничего не сказала про находку, даже не подала вида. Напротив — положила книжицу назад, и стала украдкой наблюдать за Андроном. Ей было интересно — когда он берет книгу из тайника? Тайником было углубление в полу под его кроватью. Эта ниша прикрывалась куском доски. Как это вообще может быть? Щукина была поражена — он, офицер НКВД — читает запрещенного Есенина! Но зачем?! Зачем ему это? Что он ищет в стихах разгульного русского поэта? Что он вообще может там найти? Вера, пыталась заметить — какие стихи читает Андрон. Но безуспешно. Как можно заметить это? Но Щукина не сдавалась и продолжала свою слежку — частенько вытаскивала книгу, внимательно, рассматривала — листая каждый лист. И однажды она сама попалась. В один из долгих вечеров Андрон, как всегда задерживался со службы. Вера достала томик Есенина и перечитывала стихи. Она искала в его строках — что же так разозлило советскую власть? Но политики Щукина не видела. Напротив убаюкивающие стихи — о деревне успокаивали. Эдакая — томная полудрема, обволакивал мозг. Незаметно для себя Вера уснула. А когда очнулась, то с ужасом увидела — у кресла Андрона. Маленький стоял и сурово глядел. Он молчал. И это тягостное молчание пугало. Вера вскочила и засуетившись стала неуклюже прятать книжку за спиной, как школьница перед учителем. Андрон хмыкнул, повернулся и молча отошел в угол, где стоял буфет.
Открыв шкафчик, достал оттуда — маленький графинчик с водкой и налив себе стопку — выпил залпом. Вера не знала, как себя вести? Просить прощения — но за что?! Андрон сам прятал запрещенную книгу и сам частично виноват. Просить прощения за то, что она читала стихи? Но, что, тут такого — читать стихи?! Просить прощения за то, что нашла и взяла без спроса книгу? Но, зачем же, он — офицер НКВД, держит книгу дома?
Маленький медленно расстегнул портупею. Повесив ремни на вешалке — снял сапоги и надев тапочки, прошел к столу. Накрытая полотенцем, стояла кастрюлька с борщом. Андрон, налил суп в тарелку и взяв кусок хлеба, принялся за еду. Щукина хотела нарушить тягостное молчание — но не решалась. И лишь, когда Андрон, управился с порцией борща — Вера спросила:
— Сегодня борщ, по-моему, удался? А? Как тебе Андрон? Вкусно?
— Да, спасибо…
— Ты разозлился?
— На, что?… — недовольно буркнул Маленький. Он скрывал глаза от Веры и не смотрел в ее сторону. Было видно, он не хочет общаться. Напряженность, как вечерняя тень, опустилась в комнате. Тягостное молчание вновь давило на барабанные перепонки.
— Андрон. Зачем тебе эта книга? — вдруг неожиданно спросила Вера. Она отошла от стола и села в кресло. Заставить человека говорить, если он этого не хочет — трудно.
— Что ты читала? Какие стихи? — Андрон откинулся на стул. Вытянув ноги, он сбросил тапочки и пошевелив пальцами — которые, в шерстяных носках, смотрелись как-то нелепо. Помолчав — добавил:
— Ты читала о любви? Ты читала о любви?
— Да, я читала о любви, — призналась Вера. — Он так хорошо пишет. Так хорошо.
— Нет, ты лжешь. Ты читала не только о любви…
— Хм, что еще можно читать у Есенина? Он только о любви и о деревне писал.
