Елена Колядина - Кто стрелял в президента
Дверь в приемную главврача была приоткрыта. Оттуда доносился дружный приветливый гомон. Каллипигов извлек мобильник и, делая вид, что он — тоже член кремлевской делегации, но только приотставший для того, чтобы сделать звонок, прислушался. Конечно, Каллипигов мог присоединиться к гонцам первого лица по рангу и долгу службы, более того, он обязан был сейчас быть на вверенном ему месте — защищать лидера свободной России от преступных посягательств врагов. Но внутренний голос, очень похожий на голос Зинаиды Петровны, подсказывал Каллипигову, что сейчас лучше оставаться в тени. И оттуда, из тени, отформатировать те события в жизни мерзавки Зефировой, которые движутся не в нужном направлении, бездумно или в разброд. «У Каллипигова все должно быть под контролем», — приказал себе Каллипигов и развернул правое ухо — оно слышало лучше, к дверям кабинета.
— Состояние Любови Зефировой стабильное, — доложил гостям кто-то из медицинского начальства. — Опасности для жизни нет. Любовь Геннадьевна недавно проснулась — пришла в себя после анестезии. Чувствует себя неплохо. Да вы сейчас сами увидите.
— Глава государства просил узнать, каковы буду последствия ранения для дальнейшего, так сказать, здоровья Любови Геннадьевны?
— Сквозное ранение мягких тканей ягодицы и бедра, крупных кровеносных сосудов не задето. Что нас сейчас больше всего волнует — сохранить беременность. Биохимические анализы показали наличие беременности на самом малом сроке, всего несколько дней. Но думаю, что все будет в порядке, Любовь Геннадьевна — молодая, и, судя по всему, отважная женщина.
— Да уж, — аккуратно засмеялась делегация, — отваги девушке не занимать.
— Так что передайте президенту от всего коллектива нашего госпиталя: Любовь Геннадьевну мы на ноги поставим!
— Вы, кстати, сейчас сами сможете это сказать ему и всем россиянам, — пояснил один из гостей. Телевидение уже в пути, сообщили, что из-за пробки минут на десять задерживаются.
В коридоре заиграло «семь-сорок».
— Да, — свистящим шепотом ответил Каллипигов и встал сбоку от двери, возле стены. — Ик!..
— Это я, — доложилась Зинаида Петровна. — Слушай: ты должен выпить несколько глотков холодной воды при наглухо заткнутых ушах.
— Зинаида, ты о чем? Ик!..
— Я тебе зачитываю средство борьбы с икотой из надежного лечебника.
— Зинаида, отвяжись со своей икотой! Тут такой поворот обстоятельств… Зефирова беременна! Буквально несколько дней.
— Не может быть!
— Я что — врать тебе буду? — обиделся Каллипигов. — Доктор только что подтвердил.
— Интересно… — зловеще сказала Зинаида Петровна.
— Ты на что намекаешь? Ик!..
— То-то ты разыкался, — протянула Зинаида Петровна. — На воре шапка горит?
— Зинаида, какая шапка?
— Я, дура, ночь не сплю, ищу ему средства против икоты… Значит Мурка — это она, мерзавка Зефирова? Это ты с ней вторые сутки проводишь оперативно-розыскные мероприятия?
— Зинаида! Ик!.. Как, говоришь? Холодной воды при заткнутых ушах?
— Не заговаривай мне уши, в смысле зубы, — закипела Зинаида Петровна. — Твой ребенок? Признайся, подлец! Ты поэтому хотел он нее избавиться? Поэтому? Решил убрать свидетеля твоего разврата?
— Зинаида, твоим умозаключениям позавидовал бы даже генпрокурор. Нет! Это не мой ребенок!
— Поклянись, подлец.
— Клянусь!
— Чем клянешься? Клянись самым дорогим, что у тебя есть.
— Твоим здоровьем, Зинаида, клянусь!
— Слушай, Каллипигов, — несколько успокоившись, тут же задохнулась от нахлынувшей догадки Зинаида Петровна. — Я все поняла. Эта мерзавка беременна от него… я даже сказать боюсь… От президента!
— Зинаида, — скривился Каллипигов, — ну ей-богу, чушь собачья. Ик!..
— Никакая ни собачья! — возмутилась Зинаида Петровна. — Зефирова караулила в Кремле, хотела прорваться к объекту, чтоб сообщить, что он станет отцом. А в этот момент тот псих выстрелил. И Зефирова совершенно случайно закрыла отца своего ребенка от пули. Боже мой, какая история! Каллипигов, ты должен сейчас же бежать к Зефировой и предлагать стать крестным отцом младенца. Представляешь, я — кума президента. А ты — кум! Ты понимаешь всю перспективу? Кум королю!..
— Даже и не знаю, — засомневался Каллипигов. — Но где они могли… Как? Когда?..
— Во время поездки по стране! — безапелляционно заявила Зинаида Петровна и пожала плечами. — Это ясно, как божий день.
— Накануне выборов? Маловероятно…
— Каллипигов, не смеши меня! Ты посмотри на него.
— На кого?
— На президента. Ты спишь, что ли? Я тебе говорю, посмотри на него: глаза, улыбка, походка… Торс! Боже, какой мужчина, — Зинаида Петровна застонала. — Какой красавчик! Ой, не могу, аж в горле пересохло.
— Но-но, Зинаида, ты чего это?
— И чтоб такой мужик — и не гулял? Вспомни Кеннеди с Монро, Клинтона со стажеркой. Тоже, между прочим, не холостяки были. Чем наш хуже американского?! А Ельцин что вытворял? Баб за бока щипал прямо при телекамерах. Все вы, мужики, хороши!
— Может, ты и права, Зинаида, — покрутил носом Каллипигов.
— «Мо-о-жет», — передразнила Зинаида Петровна. — Пулей лети в палату к этой потаскухе, договаривайся о крестинах! И держи меня на связи!
Каллипигов нажал кнопку отбоя, резво промчался в лифт, и через минуту стоял перед дверью палаты с номером «66».
— Можно? — он осторожно постучал в дверь.
— Да, — ответил тоненький голосок.
Каллипигов вошел в палату. Если бы не специальная медицинская кровать с поднимающейся под спину половиной лежака, вращающейся сбоку раковиной для мытья головы, и пультом в изголовье, комнату можно было бы принять за приемную частного медицинского центра: шкаф-купе, розовые жалюзи, ваза с композицией искусственных цветов, телевизор. Две двери вели в туалет и еще в одну комнату, предназначенную, судя по дивану, для дежурств родственников.
— Ну, здравствуй, героиня! — бодро произнес Каллипигов.
— Здравствуйте, — ответила Люба.
— Вижу, не узнаешь?
— Нет, — смутилась Люба. — Может, я из-за ранения память потеряла? Вы уж извините.
— Загорди-и-лась! — еще более бодро и как бы с обидой сказал Каллипигов. — Земляков не узнаешь?
— Ой, — вскрикнула Люба. — Вы с Вологодчины?
— Ну, наконец-то! Вчера только оттуда! С берегов Белого озера.
— Как там мои мама, папа? Не знаете?
— Как не знать. Привет передают. В ближайшее время прибудут.
— А Леонид Яковлевич, Маловицкий?
— Обнимает! Сообщает, что счастлив жить и трудиться на одной земле, дышать, так сказать одним воздухом!
— Да ну что вы, — засмущалась Люба. — Мне даже неловко.
— Не скромничай! Президента, — Каллипигов понимающе подмигнул, — спасла. Любишь, главу государства-то?
— Люблю, — согласилась Люба.
— Ну-ну, дело молодое. Кто в молодости не любил? Я вот, поэтому, собственно и зашел. Детей крестить надо с земляками! Верно?
— Верно, — согласилась Люба.
— Вот и отлично! — обрадовался Каллипигов. — Можно я прямо сейчас жене позвоню, Зинаиде Петровне, обрадую супругу?
— Конечно, звоните, — согласилась Люба.
— Зинаида? Это я, — веселым голосом сказал Каллипигов. — Отгадай, кто тебе привет передает? Землячка наша, ик!.. Люба Зефирова. Вот тебе и «ой»! Мы тут с ней переговорили. И пришли к совместному выводу: детей крестить не чужие люди должны, а земляки! Так что, кума, готовься! Как себя чувствует Любовь? Отлично! Привет передам, а как же… ик!.. Ну все, пока!
— Подожди! — закричала Зинаида Петровна. — Слушай: нужно быстро раскусить и проглотить кусок сахара, смоченного в уксусе. Да не Зефировой, а тебе проглотить. Это я зачитываю средство от икоты. Неприлично уже, в самом деле!
— Где я уксус возьму?
— Тогда слушай еще: при упорной икоте помогает поставить горчичник под ложечку…
— Под какую ложечку? Зинаида, ик!.. прекрати. Зинаида, все, делегация с прессой идет. Пока!
В палату вошла медсестра с огромной керамической вазой в руках, украшенной надписью «С 50-летием!».
— Доброе утро! Разбудили вас? А к вам гости.
— Кто? — заволновалась Люба и разгладила на груди больничную рубашку со штампом «Минздравсоцразвития РФ». — Коля? Дайте мне расческу поскорее. Пожалуйста!
— Делегация оттуда, — медсестра показала глазами на потолок. — С телевидением.
Каллипигов отступил к стене возле дверей и ловко смешался с вошедшими людьми.
Первыми вошли тележурналист, оператор и звукорежиссер. Они быстро забежали к окну и навострили камеру так, что стала видна Люба на кровати и по очереди входящие гости.
— Здравствуйте, Любовь Геннадьевна, — бодрым тоном говорили входившие, и вставали ровным полукругом, каким строятся участники хора для исполнения литературно-музыкальной композиции.
